А может пишут те, кого не слышат
В обычной жизни, в свете всех времён?
Те, кто свободным духом жизни дышат,
Кто очень счастлив или же влюблён.
Кто на вертел нанизывает душу
Свою, чужую, вытащив из тел
Кто всякие стереотипы руша
Любому скажет просто: я-вертел…
Ни думать, ни писать кому в угоду
Лишь мир безумный рифмой залечить…
Как повезло сегодня мне с погодой
Есть повод что-то вроде
сочинить
У поэта такая судьба:
путь его изначально неведом,
Но всегда и везде голытьба
крик души называла лишь бредом.
И в своих они мыслях вольны,
но поэт их ниспколько не слышит
Чтобы стих был, быть нужно больным
а здоровый, увы, не напишет
Я не дойду до тысячи памфлетов
Они приелись, в горле аж першит
Я самый ненасытный из поэтов
А пыл и разум к гордости пришит.
Считая дни до осени глубокой
Мое сознанье ветер ворошит
Мечта моя не будет одинокой
Лишь только первый снег запорошит.
Я не хочу менять перо на счастье
Да вряд ли мне Создатель разрешит
Я жду тебя, великое ненастье,
И пусть оно, вирши мои вершит.
И когда сквозь бардо прогремит, словно выстрел: «На старт!» -
Ты зайдешь к Вездесущему с первопоследним приветом,
Он с улыбкой промолвит: «Ну, кем ты хотела бы стать?» -
«Кем угодно, Отец - только сделай меня не-поэтом!
Дай почувствовать, как это: жить - и не жать на педаль,
Как идти через время, не вывернув душу наружу.
Не метаться по стыку пожара и вечного льда,
Не терзаться вопросом «кому и зачем это нужно?»
Любоваться цветком, чтобы видеть в нём просто цветок -
Не вчерашний бутон и не завтрашний плод перезрелый.
Принимать за абстракции «боль», и «любовь», и «восторг»…
Я устала, Отец - слишком долго и жарко горела.
Ни стежка не сумею на этой картине дошить -
Так позволь мне застыть, словно профиль в холодной камее!"
Он вздохнёт - и отечески-нежно коснется души:
«Ты поэт. Извини. По-другому уже не сумеем».