Не должно наступать никогда то время, когда надо махнуть рукой и сказать, что тут уже ничего не сделаешь. Сделать всегда можно.
Раз молчит, значит не хочет говорить об этом, значит, зачем же бередить душу расспросами.
Истинно великих людей определяет, кроме всего прочего, ещё и то, что они терпят рядом с собой инакомыслящих.
Вот так живёшь - сорок пять лет уже - всё думаешь: ничего, когда-нибудь буду жить хорошо, легко. А время идёт… И так и подойдёшь к этой самой ямке, в которую надо ложиться, - а всю жизнь чего-то ждал. Спрашивается, чего надо было ждать, а не делать такие радости, какие можно делать? Вот же: есть деньги, лежат необыкновенные сапожки - возьми, сделай радость человеку! Может, и не будет такой возможности.
Всю жизнь свою рассматриваю как бой в три раунда: молодость, зрелость, старость. Два из этих раундов надо выиграть. Один я уже проиграл.
Филипп смолоду был очень активен. Активно включился в новую жизнь, активничал с колхозами… Не раскулачивал, правда, но спорил и кричал много-убеждал недоверчивых, волновался. Партийцем он тоже не был, как-то об этом ни разу не зашел разговор с ответственными товарищами, но зато ответственные никогда без Филиппа не обходились: он им от души помогал. Он втайне гордился, что без него никак не могут обойтись. Нравилось накануне выборов, например, обсуждать в сельсовете с приезжими товарищами, как лучше провести выборы: кому доставить урну домой, а кто сам придет, только надо сбегать утром напомнить… А были и такие, что начинали артачиться:"Они мне коня много давали-я просил за дровами?.."Филипп прямо в изумление приходил от таких слов."Да ты что, Егор,-говорил он мужику,-да рази можно сравнивать?! Вот дак раз! Тут политическое дело, а ты с каким-то конем: спутал телятину с…"И носился по селу, доказывал. И ему тоже доказывали, с ним охотно спорили, не обижались на него, а говорили:"Ты им скажи там…"
…-Ну, караульщики,-спросил дядя Ермолай, увидев нас.-.Как ночевали… Все там в порядке? На точке-то…Зерно-то целое?
-Целое.-У Гришки круглые, ясные глаза: смотрит не мигая.-А что…
-Да не были вы там, сукины вы сыны! Вы где-то под суслоном ночевали, а говорите-на точке… Я ж следом за вами пошел туда-думаю, дошли ли они хоть…
-Ну и… мы тоже были. Мы, значит маленько попозже… Мы блудили…
-Где попозже-то?!Я там весь дождь переждал! Я только к свету оттуда уехал. Не было вас там!
-Были…
Дядя Ермолай ошалел… Может быть, мы-в глазах его-тоже на миг подпрыгнули и повисли в воздухе, как вчерашние скирды и кони, отчего-то у него глаза сделались большие и удивленные…
-Не были же, не были-и в глаза врут стоят. Штыбы бы вам околеть, не дожидаясь веку! Штыбы бы вам… Жены злые попались… Обормоты. В глаза врут стоят-хоть бы что! О!.-.Дядя Ермолай повернулся к нам.-Да ты скажи честно: испужались, можеть, не нашли-нет, в глаза смотрют и врут. Обормоты…По пять трудодней снимаю, раз вы такие.
Днем, когда молотили, дядя Ермолай еще раз подошел к нам.
-Гришка, Васьк… сознайтесь:не были на точке? По пять трудодней не сниму… Идите суда. Идите, идите. Вот тут я от дождя прятался.-Показал.И посмотрел на нас с мольбой.-А вы где же прятались… Я же шумел вас, звал!.. Я ее кругом всю обошел скирду-то.А молонья такая резала, что тут не то что людей, иголку на земле найдешь. Где были-то?
-Тут…На току.
-Да где на току-то?!-сорвался дядя Ермолай.-…У-у, обормоты!-Он заискал глазами-чем бы огреть нас.
Мы убежали.
Дядя Ермолай ушел за скирду… Наверно, всплакнул.
…"Кольке дают туфли (он в тапочках), и Колька пляшет… Пляшет он красиво, с остервенением. Враз становится серьезным, несколько даже торжественным… Трехрядка прикипает к рукам, в меру помогает «цыганочке», где надо молчит, работают ноги. Работают четко, точно, сухо пощелкивают об асфальт носочки-каблучки, каблучки-носочки…Опять взвякивает гармонь, и треплется по вспотевшему лбу Кольки льняной мягкий чубарик. Молчат вокруг, будто догадываются: парень выплясывает какую-то свою затаенную горькую боль. В окне на третьем этаже отодвигается край дорогой шторы-Валя смотрит на своего «шута».Она тоже серьезна. Она тоже в плену исступленной, злой «цыганочки».Три года назад этой самой «цыганочкой» Колька «обоял» гордую Валю, больше гордую, чем… Словом, в такие минуты она любит мужа."
«Ты, Катерина, маленько не умеешь жить. А станешь учить вас, вы обижаитись. А чего обижатца? Надо, наоборот, мол, спасибо, мама, что дала добрый совет. Мы тоже када-то росли у отца с матерей, тоже, бывало, не слушались ихного совета, а потом жалели, но было поздно. Ты подскажи своему мужу, чтоб был маленько поразговорчивей, поласковей. А то они… Ты скажи так:"Коля, что ж ты идрена мать, букой-то живешь? Ты сядь, мол, поговори со мной, расскажи чего-нибудю.А то, скажи, спать поврозь буду!»
…Вообще он давненько приглядывался к шляпе… Хотелось купить… Но…Не то что денег не было, а не решался. Засмеют деревенские: они нигде не бывали, шляпа им в диковинку…
На жену Анатолия шляпа произвела сильное впечатление: она стала квакать (смеяться)и проявлять признаки тупого психоза…
-Она ж тебе не идет. Получилось знаешь что: на тыкву надели ночной горшок. Кто ты такой, что шляпу напялил? Как тебе не стыдно? Тебе, если по-честному-то, не слесарем даже, а навоз вон на поля вывозить, а ты-шляпу…
-Смеется тот, кто смеется последний.
С этими словами Анатолий вышел из дома… Не терпелось показать шляпу пошире, возможно даже позволить кому-нибудь подержать в руках-у кого руки чистые…
По-разному оценили шляпу: кто посмеялся, кто сказал, что хорошо, глаза от солнышка закрывает… Кто и вовсе промолчал-шляпа и шляпа, не гнездо же сорочье на голове. И только один…
Его-то собственно, и хотел видеть Анатолий. Он-это учитель литературы… Однажды они с ним повздорили. Анатолий и еще двое подрядились в школе провести заново электропроводку (старая от известки испортилась, облезла).Анатолий проводил как раз в учительской, когда этот маленький попросил:
-А один конец вот сюда спустите: здесь будет настольная лампа.
-Никаких настольных ламп,-ответствовал Анатолий.-Как было, так и будет-по старой ведем…
(Учитель)взял конец провода, присоединил к общей линии и умело спустил его к столу. И привернул розетку.
Анатолий не глядел, как он работает, делал свое дело. А когда учитель, довольный, вышел из учительской, Анатолий вывернул розетку и отсоединил конец. Тогда они и повздорили…
Учитель сидел на коряжке, смотрел на поплавок. На шаги оглянулся, поздоровался, скорей машинально… Отвернулся к своему поплавку. Потом опять оглянулся…
-А я смотрю: тень какая-то странная на воде образовалась… Что такое, думаю? И невдомек мне, что это-шляпа…Вам не хочется скинуть туфли, снять рубашку-и так пройтись по селу… Я один так и не осмелюсь… Будем говорить о чем-нибудь, ни на кого не будем обращать внимания-и пройдемся. А вы даже можете в шляпе…
…Представил Сергей, как заблестят глаза у жены при виде этих сапожек. Она иногда, как маленькая, до слез радуется. Она вообще-то хорошая. С нами жить-надо терпение да терпение, думал Сергей. Одни проклятые выпивки чего стоят. А ребятишки, а хозяйство… Нет, они двужильные, что могут выносить столько. Тут хоть как-нибудь, да отведешь душу: выпьешь когда-все легче маленько, а ведь они с утра до ночи, как заводные.
«Как-то пришел домой-сам не свой-желтый;глядя на жену, сказал:
-Это…я деньги потерял.-При этом ломаный его нос (кривой, с горбатинкой) из желтого стал красным.-Сто двадцать рублей.
У жены отвалилась челюсть, на лице появилось просительное выражение: может, это шутка? Да нет, этот кривоносик никогда не шутит, не умеет. Она глупо спросила:
-Где?
Тут он невольно хмыкнул.
-Да если б я знал, я б пошел и…
-Ну, не-ет!!-взревела она.-Ухмыляться ты теперь до-олго не будешь!-И побежала за сковородником.-Месяцев девять, гад!
Он схватил с кровати подушку-отражать удары.(Древние только форсили своими сверкающими щитами. Подушка!)Они закружились по комнате…
-Подушку-то, подушку-то мараешь! Самой стирать!..
-Выстираю!Выстираю, кривоносик! А два ребра мои будут! Мои!Мои!..
-По рукам, слушай!..
-От-теньки-коротеньки!.. Кривенькие носики!
-По рукам, зараза! Я ж завтра на бюлитень сяду! Тебе же хуже!..
-Садись!
-Тебе же хуже…
-Пускай!
-Ой!
-От так!
-Ну будет?
-Нет, дай я натешусь! Дай мне душеньку отвести, скважина ты кривоносая! Дятел…-Тут она изловчилась и больно достала его по голове. Немножко сама испугалась…
Он бросил подушку, схватился за голову, застонал. Она пытливо смотрела на него: притворяется или правда больно? Решила, что-правда.Поставила сковородник, села на табуретку и завыла. Да с причетом:
-Ох, да за што же мне долюшка така-ая-а?.. Да копила-то я их, копила!.. Ох, да лишний-то раз кусочка белого не ела-а!., Ох, да и детушкам своим пряничка сладкого не покупала!.. Все берегла -то я, берегла, скважина ты кривоносая-а!.. Ох-х!.. Каждую-то копеечку откладывала да радовалась: будут у моих детушек к зиме шубки теплые да нарядные! И будут-то они ходить в школу не рваные да не холодные!
-Где это они у тебя рваные-то ходют?-не вытерпел он.
-М-хх, скважина… Где был-то?Может, вспомнишь?.. Может, на работе забыл где-нибудь?Может, под верстак положил да забыл?
-Где на работе! Я в сберкассу-то с работы пошел. На работе.
-Ну, может, заходил к кому, скважина?
-Ни к кому не заходил.
-Может, пиво в ларьке пил с алкоголиками?.. Вспомни.Может, выронил на пол… Беги, они пока ишо отдадут.
-Да не заходил я в ларек!
-Да где ж ты их потерять-то мог, скважина?
-Откуда я знаю?
-Ждала его… Счас бы пошли с ребятишками, примерили бы шубки… Я уж там подобрала-какие.А теперь их разберут. Ох, скважина ты, скважина…
-Да будет тебе! Заладила:скважина, скважина…
-Кто же ты?
-Што теперь сделаешь?
-Будешь в две смены работать, скважина! Ты у нас худой будешь… Ты у нас выпьешь теперь читушечку после бани, выпьешь! Сырой водички из колодца…
-Нужна она мне, читушечка. Без нее обойдусь.
-Ты у нас пешком на работу ходить будешь! Ты у нас покатаешься на автобусе.
Тут он удивился:
-В две смены работать и-пешком!Ловко…
-Пешком!Пешком-туда и назад, скважина! А где, так ишшо побежишь-штоб не опоздать. Отольются они тебе, эти денюжки, вспомнишь ты их не раз.
-В две не в две, а по поторы месячишко отломаю-ничего,-серьезно сказал он, потирая ушибленное место.-Я уж с мастером договорился.-Он не сообразил сперва, что проговорился. А когда она недоуменно глянула на него, поправился:-Я, как хватился денег-то, на работу снова поехал и договорился.
-Ну-ка дай сберегательную книжку,-потребовала она. Посмотрела, вздохнула и еще раз горько сказала:-Скважина.
С неделю Андрей Ерин, столяр маленькой мастерской при „Заготзерне“, что в девяти километрах от села, чувствовал себя скверно. Жена все злилась: он то и дело получал"скважину», сам тоже злился, но обзываться вслух не смел.
Однако дни шли… Жена успокаивалась."
И тут меня стукнула идея. Как только я выпиваю лишнего, меня начинают стукать разные идеи. Иной раз с похмелья все тело болит.