-…Где бог сидит?..
-На небесах…
-Да небеса-то…эт что, по-твоему?Это же нормальный воздух! Попробуй усиди на ём. А если б небеса, скажем, твердые были, то как тогда через их звезды видать? Ты через стенку много видишь? Что…
-А у попа спрашивал, где бог сидит?
-Спрашивал."В твоей,-говорит,-глупой башке он тоже сидит".У нас поп сурьезный был.
Критическое отношение к себе - вот что делает человека по-настоящему умным. Так же и в искусстве, и в литературе: сознаешь свою долю честно - будет толк.
«Характер его соответствовал сей пригожей наружности. Ревностно приверженный к вере отцов своих, выполнял он от души все правила оной. Нередко, подобно Давиду, вставал ночью и молился до утра»…Волнение умов и внутренние неудовольствия побудили его учредить Тайный Приказ, коего действия были не всегда справедливы; а ужасное СЛОВО и ДЕЛО приводило в трепет самых невинных".
Чудик обладал одной особенностью: с ним постоянно что-нибудь случалось. Он не хотел этого, страдал, но то и дело влипал в какие-нибудь истории - мелкие, впрочем, но досадные.
- Ну, полный дурак или это тебя сгоряча так окрестили? Бывает, досада возьмет - крикнешь: у, дурак! Я вон на дочь иной раз как заору: у, дура та’кая1 А какая же она дура? Она у меня вон какая умная. Может, и с тобой такая история; привыкли люди; дурак и дурак, а ты вовсе не дурак, а только… бесхитростный. А?
Он от души смеялся, когда смуглый длинноволосый клоун с нерусской фамилией выкидывал разные штуки, тревожился, когда молодой паренек в красной рубахе гонял по арене, отгороженной от зрителей высокой клеткой, семь страшных львов, стегал их бичом… Но не ради клоуна и не ради страшных львов ухлопал Чередниченко шесть рублей, нет, не ради львов. Его глубоко взволновала девушка, которая открывала программу.
А были - ворота и высокий забор. На воротах написано:
«Чертям вход воспрещен». В воротах стоял большой стражник с пикой и зорко поглядывал кругом. Кругом же творился некий вялый бедлам - пауза такая после бурного шабаша.
А Иван шел опять темным лесом… И дороги опять - никакой не было, а была малая звериная тропка. Шел, шел Иван, сел на поваленную лесину и закручинился.
- В душу как вроде удобрения свалили, - грустно сказал он.- Вот же как тяжко! Достанется мне …
А загадочных сперва уважают, а потом уже любят или презирают, смотря по тому, чем обернётся эта загадочность.
Когда нам плохо мы думаем: «А где-то кому-то хорошо». Когда нам хорошо мы редко думаем: «А где-то кому-то плохо».
Я на последнем курсе филологического факультета - изучаю язык древних арабов. Защищаю диплом и еду на Крайний Север. Многим это может показаться странным - зачем, мол? Я же убежден, что мое знание древнеарабского языка пригодится в суровой тундре.
…Медведь, к сожалению, не вечен, - согласился Оптимист. - Но это не должно нас смущать: кончатся трудности - мы их выдумаем!
Нет, мы заговорили о медведе. И я хотел спросить вас в связи с этим: вот, скажем, вышли вы утром из палатки, а в десяти шагах стоит медведь. Бурый обыкновенный медведь средних размеров. Ваши действия?
Оптимист немного подумал.
- Песня! - воскликнул он. - Я запеваю бодрую песню и иду от палатки. Медведь слушает и идет за мной. Таким образом, я увожу его от палатки, в которой спят мои товарищи, и они никогда не узнают, какая опасность подстерегала их в то утро. Я иду по тайге и пою. Медведь идет за мной. Я устаю идти, устаю петь, но я иду и пою. Потом я ползу и пою. Потом я перестаю ползти и петь. Медведь подходит ко мне, и я вижу в его звериных глазах восторг и удивление…
- Так, правильно. Еще один вопрос: вы идете с товарищем по тайге. Вы заблудились. У вас на исходе продукты. Вы все делите пополам и продолжаете идти…
- Стоп! - воскликнул Оптимист. - Во-первых, я не стану делить продукты пополам - я отдам товарищу все.
- Я знал, что вы так скажете. Поэтому еще один вопрос: а если ваш товарищ поступит точно так же?
- Тогда мы бросаем пищу и идем дальше.
Нет, - твердо сказал Пессимист. - Я буду продолжать копаться в грязи, я буду выдумывать все новые и новые комбинации отчаяния и грусти. Я никогда не поверю ни в какое светлое будущее…
А пока я живу в общежитии, гол как сокол, за душой - ни копейки. Все - в будущем. Если вас это смущает, скажите сразу - я напишу на вас фельетон
… Ивлев еще раз приложился, долго пил… Потом наклонил бадью и вылил воду. Оба стояли и смотрели, как льется на землю, в грязь чистая вода.
«Вот так и с любовью, - думал Кузьма Николаевич, - черпанет иной человек целую бадейку, глотнет пару раз, остальное - в грязь. А ее бы на всю жизнь с избытком хватило».
В дурачке, который ходит у нас по улице, больше времени - эпохи, чем в каком-нибудь министре.
Грамматические ошибки при красивом почерке - как вши в нейлоновой рубашке
Культурный человек… Это тот, кто в состоянии сострадать. Это горький, мучительный талант
Правда всегда немногословна. Ложь - да.
Самые наблюдательные люди - дети. Потом - художники.
Человек, который дарит, хочет испытать радость. Нельзя ни в коем случае отнимать у него эту радость.
Нам бы про душу не забыть, нам бы чуть добрее быть, нам бы, с нашими скоростями, не забыть, что люди мы.