Город печальный, уставший от рокота.
Где же ты, счастье моё одинокое?
Дождь сумасшедший назначил свидание,
Что ты сказала ему на прощание?
Город ночной, одинокая женщина
С летним дождём этой ночью повенчана.
Вот у метро покупает цветы,
Где ты, единственный, грешный, где ты?
Он не обещал
Лучшие песни свои!
Он не обещал
Тебе весь мир подарить!
Он не обещал
Золота древних Богов!
А пообещал
Только святую любовь.
Нежность,
Острая боль по ночам…
Знаешь,
Если б сначала начать,
Только
В небе кружит воронье,
Где ты,
глупое счастье моё?!
Нет! Не обещай
Все жемчуга и цветы!
Нет! Не предавай,
Дотла сжигая мосты!
Нет! Не обещай
Золота древних богов!
А пообещай
Только святую любовь!
Нежность,
Острая боль по ночам…
Знаешь,
Если б сначала начать,
Только
В небе кружит воронье,
Где ты,
глупое счастье моё?!
…Тебе так хорошо под Питерским дождем,
А я под золотым Московским солнцем мерзну…
Я сам не знаю до сих пор
За что мне это, право слово.
Но я живу теперь как вор,
Укравший счастье у другого.
Она мне даже не жена,
Но перед нею я в ответе
Всё потому, что мне она
Теперь дороже всех на свете.
Эта женщина, которую люблю я очень.
Эта женщина, которая мне снится ночью.
Эта женщина, которая глядит с тревогой и мольбой…
Эта женщина, которая подобна чуду.
Эта женщина, которую я помнить буду.
Эта женщина, которой никогда не быть моей судьбой…
Дождь барабанит за стеклом.
А мне какую ночь не спится…
Я был ничейным журавлём,
Она-в чужой руке синицей.
Она мне даже не жена,
Но где найти слова такие,
Чтобы поверила она
И от меня не уходила…
А у меня есть дочка-весёлая, смешная
Летят года-годочки и девочка растёт.
А у меня есть дочка-кровиночка родная
Похожая на папу или наоборот.
Я помню как когда-то мы с мамою твоею
Вдвоём в кино ходили, я ей дарил цветы.
На улице на нашей была всех красивее
Конечно твоя мама, а скоро будешь ты.
Не спрашивай про маму-как мы чужими стали…
Обиды отболели, дороги разошлись.
Пусть не узнает дочка таких как мы печалей!
Пускай у нашей дочки другая будет жизнь…
ВОЛЧОНОК
Беспризорник и рвань, по прозванью Серега,
Тратил редкий талант, данный, будто на грех.
Когда дрались в расходку, и врагов было много,
Он один на один выходил против всех.
А когда подросли гордые одиночки,
Через злую жару и седую пургу.
Они вместе прошли, все горячие точки,
Словно серая стая волков сквозь тайгу.
Такого волчонка, любила девчонка,
Хорошая девочка Чубчик-Аленка.
Но однажды в горах молодые проспали,
Горцы тихо пришли и достали ножи.
Перебили весь взвод, а Серегу связали,
И в далекий аул, избивая свели.
И смеялся старик - ваххабит над Серегой:
«Вспоминай Твою мать, перед смертью святых.
У тебя есть два выхода, сдохнуть дорогой,
Иль в кулачном бою завалить пятерых.»
«У меня мамки нет, батьку тоже не вспомню,
Сирота я отец, мне схлестнуться не грех.
За Россию старик, за счастливую долю.»
Он как в детстве поднялся один против всех.
Из - под тельника рвется свинцовое тело,
Каково пацану умирать молодым.
Но природный талант, точно знал свое дело,
Он свалил их легко одного за другим.
По тихому ЗМЕЮ, по пыльным дорогам,
Бежал, из чеченского плена Серега.
И верила стая, волчонок вернется,
А Чубчик - Аленка, солдата дождется.
А старик - ваххабит, только молвил угрюмо:
«Кто мужчиной рожден, тот рожден побеждать.
Горы - наша судьба, и добавил подумав,
Будем насмерть, как этот мальчишка стоять.»