…Я все думаю о нашем разговоре. Может быть, дело в том, что зло произвольно. Что его определяют - место и время. А если говорить шире - общие тенденции исторического момента.
Зло определяется конъюнктурой, спросом, функцией его носителя. Кроме того, фактором случайности. Неудачным стечением обстоятельств. И даже - плохим эстетическим вкусом.
Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить - кто написал четыре миллиона доносов? {Эта цифра фигурировала в закрытых партийных документах.) Дзержинский? Ежов? Абакумов с Ягодой?
Ничего подобного. Их написали простые советские люди. Означает ли это, что русские - нация доносчиков и стукачей? На в коем случае. Просто сказались тенденции исторического момента.
Разумеется, существует врожденное предрасположение к добру и злу. Более того, есть на свете ангелы и монстры. Святые и злодеи. Но это - редкость. Шекспировский Яго, как воплощение зла, и Мышкин, олицетворяющий добро, - уникальны. Иначе Шекспир не создал бы «Отелло».
В нормальных же случаях, как я убедился, добро и зло - произвольны.
Так что, упаси нас Бог от пространственно-временной ситуации, располагающей ко злу…
Одни и те же люди выказывают равную способность к злодеянию и добродетели. Какого-нибудь рецидивиста я легко мог представить себе героем войны, диссидентом, защитником угнетенных. И наоборот, герои войны с удивительной легкостью растворялись в лагерной массе.
Разумеется, зло не может осуществляться в качестве идейного принципа. Природа добра более тяготеет к широковещательной огласке. Тем не менее в обоих случаях действуют произвольные факторы.
Поэтому меня смешит любая категорическая нравственная установка. Человек добр!.. Человек подл!.. Человек человеку - друг, товарищ и брат… Человек человеку - волк… И так далее.
Человек человеку… как бы это получше выразиться - табула раса. Иначе говоря - все, что угодно. В зависимости от стечения обстоятельств.
Человек способен на все - дурное и хорошее. Мне грустно, что это так.
Поэтому дай нам Бог стойкости и мужества. А еще лучше - обстоятельств времени и места, располагающих к добру…
- Что же ты, интересно, похитил?
Зек смущенно отмахивался:
- Да ничего особенного… Трактор…
- Цельный трактор?!
- Ну.
- И как же ты его похитил?
- Очень просто. С комбината железобетонных изделий. Я действовал на психологию.
- Как это?
- Зашел на комбинат. Сел в трактор. Сзади привязал железную бочку из-под тавота. Еду на вахту. Бочка грохочет. Появляется охранник: «Куда везешь бочку?» Отвечаю: «По личной надобности». - «Документы есть?» - «Нет». - «Отвязывай к едрене фене…» Я бочку отвязал и дальше поехал. В общем, психология сработала
Как ни странно, я ощущал что-то вроде любви.
Казалось бы - откуда?! Из какого сора?! Из каких глубин убогой, хамской жизни?! На какой истощенной, скудной почве вырастают эти тропические цветы?! Под лучами какого солнца?!
Какие-то захламленные мастерские, вульгарно одетые барышни… Гитара, водка, жалкое фрондерство… И вдруг - о, Господи! - любовь…
До чего же Он по-хорошему неразборчив, этот царь вселенной!..
Габович был моим соседом и коллегой. Вернее, не совсем коллегой - он был филологом. Работал над сенсационной книгой. Называлась она - «Встречи с Ахматовой». И подзаголовок: «Как и почему они не состоялись».
- Пушкин волочился за женщинами… Достоевский предавался азартным играм… Есенин кутил и дрался в ресторанах… Пороки были свойственны гениальным людям в такой же мере, как и добродетели…
- Значит, ты наполовину гений, - соглашалась моя жена, - ибо пороков у тебя достаточно…
- Существуют внеземные цивилизации?
- Существуют.
- Разумные?
- Очень даже разумные.
- Почему же они молчат? Почему контактов не устанавливают?
- Вот потому и не устанавливают, что разумные. На хрена мы им сдались?!
Она была молчаливой и спокойной. Молчаливой без напряжения и спокойной без угрозы. Это было молчаливое спокойствие океана, равнодушно внимающего крику чаек…
Всю жизнь я дул в подзорную трубу и удивлялся, что нету музыки. А потом внимательно глядел в тромбон и удивлялся, что ни черта не видно.
В Бостоне проходила конференция эмигрантских писателей. Живущая там вместе с мамой, влюбленной в литературу начитанной интеллигентной женщиной писательница и журналистка Людмила Штерн
пригласила на обед приехавшего из Парижа Виктора Некрасова. Некрасов согласился и попросил Довлатова составить
ему компанию. Передаю рассказ Сергея Довлатова, ничего не прибавляя и ничего не выбрасывая.
Сели за стол. Некрасов налил себе и Довлатову по полстакана водки. Выпили за здоровье мамы.
Мама: Виктор Платонович, вы знаете французский язык?
Некрасов: Очень хорошо. Я в детстве учил французский и долгое время жил у тети в Париже.
Снова налил полстакана себе и Сергею. Выпили писателей, живущих в эмиграции.
Мама: Скажите, а у вас бывает ностальгия, тоскуете ли вы по России?
Некрасов: По разному бывает. С одной стороны, мне повезло, я живу в одном из величайших городов мира, рядом Лувр, Версаль, Собор Парижской Богоматери… С другой я человек русской культуры, и, конечно, порой мне ее не хватает.
Налил. Выпили за великую русскую культуру.
Мама: А с кем вы общаетесь в Париже?
Некрасов: Я дружен Пикассо, Ильей Эренбургом, Сартром. Также встречаюсь с Азнавуром, Морисом Шевалье и с другими молодыми талантливыми людьми.
Разлил и, уже без всякого тоста, влил стопку одним глотком.
Мама: Виктор Платонович, а кто ваш любимый писатель?
Некрасов (к Довлатову): Сережа, хорошо идет. Разливайте.
И к маме: Их несколько Дидро, Жан Жак Руссо и Достоевский.
Опять без тоста заглотнул еще полстакана.
Мама: Виктор Платонович, вам можно позавидовать. Вы живете в городе такой культуры, занимаетесь любимым делом, встречаетесь с интересными людьми…
Некрасов, никому не наливая, сам врезал очередные полстакана. Помолчал.
Знаете, мамаша, Париж, Лувр, Достоевский это все х@йня. Вот под Сталинградом, помню: сидим в окопе. Ни х@я не жравши, мороз минус тридцать, ж@па к земле на х@й примерзла, а немец из всех пушек как въе@ачит, и думаешь все, пи@дец! И скорей бы уж, думаешь, пи@дец, на х@й такая жизнь всралась!
Людмила Штерн, в ужасе: Виктор Платонович, здесь же мама!
Да маму я вообще е@ать хотел!
Мама радостно-удивленно посмотрела на Некрасова и нежно промолвила:
Да-а???
Выбирая между дураком и негодяем, поневоле задумаешься. Задумаешься и предпочтешь негодяя. В поступках негодяя есть своеобразный эгоистический резон. Есть корыстная и низменная логика. Наличествует здравый смысл. Его деяния предсказуемы. То есть с негодяем можно и нужно бороться… С дураком всё иначе. Его действия непредсказуемы, сумбурны, алогичны. Дураки обитают в туманном, клубящемся хаосе. Они не подлежат законам гравитации. У них своя биология, своя арифметика. Им всё нипочем. Они бессмертны…
Мировые проблемы американцев не волнуют. Главный их девиз - «Смотри на вещи просто!» И никакой вселенской скорби!
Каждый прожитый день - ступенька в будущее. И все ступеньки одинаковые. Серые, вытоптанные и крутые…