Я похожа на землю,
что была в запустенье веками.
Небеса очень туго,
очень трудно ко мне привыкали.
Меня ливнями било,
меня солнцем насквозь прожигало.
Время тяжестью всей,
словно войско, по мне прошагало.
Но за то, что я в небо
тянулась упрямо и верно,
полюбили меня
и дожди и бродячие ветры.
Полюбили меня -
так, что бедное стало богатым, -
и пустили меня
по равнинам своим непокатым.
Я иду и не гнусь -
надо мной мое прежнее небо!
Я пою и смеюсь,
где другие беспомощно немы.
Я иду и не гнусь -
подо мной мои прежние травы…
Ничего не боюсь.
Мне на это подарено право.
Я своя у березок,
у стогов и насмешливых речек.
Все обиды мои
подорожники пыльные лечат.
Мне не надо просить
ни ночлега, ни хлеба, ни света, -
я своя у своих
перелесков, затонов и веток.
А случится беда -
я шагну, назову свое имя…
Я своя у своих.
Меня каждое дерево примет.
Пока хороши и без листьев
Деревья за рябью ограды,
Пока у весны и без листьев
Довольно веселой прохлады, -
Люблю прошлогодние листья,
Дрожащие их мириады,
И думаю: «Старые листья,
А солнцу, как новые, рады».
Приветствуя сбивчивый ветер,
Они кувыркаются в парках.
Они веселятся, как дети,
Хотя не получат подарков.
Мне нравится их бескорыстье!
…Люблю прошлогодние листья.
Было плохо. Другу
позвонила.
Друг не отозвался на звонок.
Улица молчание хранила.
Каждый дом был тих и одинок.
Нет и почтальона даже… Как мне,
как вернуть мне мир счастливый мой?
И пришлось по крохотке, по капле
всё собрать и вновь сложить самой.
Среди землетрясений, потрясений
живем, не запинаясь и не пятясь.
У времени не густо воскресений,
зато в любой неделе -
по семь пятниц.
Вы, пятницы -
воскресники, субботники,
и просто так,
и что-то еще сверх…
Мы - ваши безотказные работники:
за так, за - после дождичка в четверг.
Гуляем под сибирские пельмени.
Спим намертво,
как дети, как бойцы.
Но снова
к перемене, к перемене!
бренчат под ухом ваши бубенцы.
Над тихими восторгами домашними,
над свадьбами, над грохотом работ
летит, как клоун, время вверх тормашками,
переиначив все наоборот.
А счастья лотерейные билетики
пенсионер у ГУМа продает.
А время, как учебник диалектики,
полно противоречий и забот.
А время чем-то мучается, мается,
замешивает в радость лебеду,
а время нас ломает и ломается,
и трудно жить на свете с ним в ладу.
И все-таки прекрасно утром пялиться
на новый дом, что вчерчен в горизонт…
Ах, пятницы мои!
Я тоже - Пятница.
Чем удивишь сегодня, Робинзон…
Сойди с холма и затеряйся разом
в траве, коль мал, и в чаще, коль велик.
Сойди с холма! - велят душа и разум
и сердце опустевшее велит.
Наполнит вдох цветенье диких вишен,
прильнет к ногам грибная полутьма…
Ты зря решил, что вознесен, возвышен
лишь тем, что озираешь даль с холма.
Сойди с холма - и станет небо шире,
и будет жизнь такой, - сойти с ума!
И ты поймешь, как много мира в мире.
Он звал тебя давно сойти с холма.
А этот холм, что пред тобой маячит,
где был как будто к звездам ближе ты,
он ровным счетом ничего не значит
для жизни в измеренье высоты.
Он не вершина, он лишь холм, не боле,
но будешь с ним в соседстве неплохом, -
ты обретешь свой лес, и дол, и поле,
и даже по-иному - этот холм.
И все как надо в сердце соберется,
и все тебе подскажет жизнь сама.
Пусть на холме останется березка -
твой постовой… А ты - сойди с холма…
Как ты - так я. Твое тебе верну.
Вздохну, шагну, живой из пекла выйду.
Я слабая, я руку протяну.
Я сильная, я дам себя в обиду.
И прочь уйду. Но не с пустой душой,
не в затаенной горестной гордыне, -
уйду другою. Не твоею. Чужой.
И присно. И вовеки. И - отныне
Тихо, тихо всё во мне,
Очень тихо.
Где-то в тихой тишине
Сердце тикает.
Тишина стекает с век.
Тихо. Слишком…
И в душе, как тихий снег,
- Ты, неслышен.
Из прохладного тепла
Соткан вечер.
Тихо вслушаюсь в тебя,
Словно в вечность.
Тихо, тихо всё во мне…
Ни ни миг, ни на век,
День упал словно снег,
Что не слышно засыпает белыми цветами
руки ленивых рек.
Этот мир, этот дом, помнит нас лишь вдвоём,
День ещё не понимает, он не знает, что тебя уже не будет в нём.
И на век, и на миг,
и не вздох, и не крик,
Только холодно и странно, только так внезапно
В дом этот день проник.
Ветер свет с неба стёр
И летит на простор
И лежит седою пеной
пепел снега, где вчера ещё горел костёр
Я, в этот день, поцелуев твоих не помню,
Поток дождя и слёз, был и прочь унёс память о тебе.
Мне, в этот день, ты, поверь, без тебя не больно
Поверь, что не ищу, больше не ищу я тебя в толпе
Мой первый день, первый день без тебя,
С голых небес брошенный свет.
Мой первый день, первый день без тепла,
Твоих рук, твоих глаз,
День, в котором нет нас, больше нет.
Прибалтика
1
…И приеду я в ту страну,
в ту булыжниковую старину,
в то черненое серебро,
что как вороново перо.
Вороненый металл ворот,
бухты матовый разворот…
Город готики, я твой гость.
Твой залив собираю в горсть.
А в заливе полно камней -
как купающихся коней…
Вспомню каменно и легко
все, что дорого и далеко.
Где-то теплые тальники,
детства добрые тайники…
Отрезвляюще - в пух и прах! -
Таллин - талинкой на губах.
У поезда, застыв, задумавшись -
в глазах бездонно и черно, -
стояли девушка и юноша,
не замечая ничего.
Как будто все узлы развязаны
и все, чем жить, уже в конце, -
ручьями светлыми размазаны
слезинки на ее лице.
То вспыхивает, не стесняется,
то вдруг, не вытирая щек,
таким сияньем осеняется,
что это больно, как ожог.
А руки их переплетенные!
Четыре вскинутых руки,
без толмача переведенные
на все земные языки!
И кто-то буркнул: - Ненормальные!-
Но сел, прерывисто дыша.
К ним, как к магнитной аномалии,
тянулась каждая душа.
И было стыдно нам и совестно,
но мы бесстыдно все равно
по-воровски на них из поезда
смотрели в каждое окно.
Глазами жадными несметными
скользили по глазам и ртам.
Ведь если в жизни чем бессмертны мы,
бессмертны тем, что было там.
А поезд тронулся. И буднично -
неужто эта нас зажгла?-
с авоськой, будто бы из булочной,
она из тамбура зашла.
И оказалась очень простенькой.
И некрасива, и робка.
И как-то неумело простыни
брала из рук проводника.
А мы, уже тверды, как стоики,
твердили бодро: - Ну, смешно!
И лихо грохало о столики
отчаянное домино.
Лились борщи, наваром радуя,
гремели миски, как тамтам,
летели версты, пело радио…
Но где-то,
где-то,
где-то там,
вдали, в глубинках, на скрещении
воспоминаний или рельс
всплывало жгучее свечение
и озаряло все окрест.
И двое, раня утро раннее,
перекрывая все гудки,
играли вечное, бескрайнее
в четыре вскинутых руки!
То, что я поняла светлой полночью,
когда голову приподняла,
то, что я поняла с твоей помощью,
ты не понял, а я поняла.
То, что я поняла в утро зимнее,
когда рядом по улице шла,
то, что было волшебно взаимное,
ты не понял, а я поняла.
Как же вместе так долго мы пробыли -
или вместе одна пробыла?-
если все, что построить попробовали,
ты не понял, как я поняла…
Стала я и умней и печальнее,
Потеряла, чем жить бы могла.
Отчего, повторяю в отчаянье,
Ты не понял, что я поняла?
Только знаю, что в жизни ни станется,
Я на зло не наделаю зла,
И со мной, как опора, останется,
Что не понял, что я поняла.
За любовь полной мерой заплачено.
А иначе - она ли была?
Но получено мной, не утрачено, -
Ты не понял, а я поняла.
Не просила тебя, не неволила,
понимания, внимания ждала,
быть таким, как хотел ты, позволила,
но не понял, что я поняла.
Ну, так взгляда не надо победного
твоего над сожженным дотла.
То, что, бедный, беднее ты бедного, -
Ты не понял. А я поняла.
Кто победит в нелепом этом споре?
Кто разрешит для нас с тобой его?
Не стоишь ты моей прекрасной боли,
я холода не стою твоего.
Как ты - так я. Твоё тебе верну.
Вздохну, шагну, живой из пекла выйду.
Я слабая, я руку протяну.
Я сильная, я дам себя в обиду.
И прочь уйду. Но не с пустой душой,
Не в затаённой горестной гордыне, -
Уйду другою. Не твоей. Чужой.
И присно. И вовеки. И - отныне.
Ты меня любишь, яростно, гордо, ласково.
Птицей парящей небо судьбы распластано.
Ты меня любишь. Болью моей испытана.
Знаю, не бросишь и не предашь под пытками.
Ты меня любишь.
Лепишь, творишь, малюешь!
О, это чудо!
Ты меня любишь…
Ночью дневною тихо придёшь, разденешься.
Узнан не мною вечный сюжет роденовский.
Я подчиняюсь. Радость непобедимая
Жить в поцелуе, как существо единое.
Ты меня любишь и на коне и в рубище.
Так полюбил я, что меня просто любишь ты.
Я забываюсь, я говорю: «Прости, прощай!»
Но без тебя я вечною гордой мукой стал.
Ты меня любишь.
Лепишь, творишь, малюешь!
О, это чудо!
Ты меня любишь…
Эскиз мечты, надежд набросок… Но - не свершится, не бывать.
Уметь зачёркивать не просто. Зачёркивать - как убивать…