Вошла, стряхнула с шубы снег,
Прикинута по-модному.
Блеснули из-под синих век
Глаза твои холодные.
Прошла, коленками дразня,
Мол, делай ставки крупные.
Уже бывали у меня
Такие недоступные.
Куда ты денешься,
Когда разденешься,
Когда согреешься в моих руках.
В словах заблудишься,
Потом забудешься,
Потом окажешься на облаках.
Отпив глоточек коньяка,
Пускаешь дым колечками
И намекаешь свысока,
Что мне ловить тут нечего.
Куда нам, маленьким, до вас
Величество, Высочество.
Но в уголках надменных глаз
Я видел одиночество.
Куда ты денешься,
Когда разденешься,
Когда согреешься в моих руках.
В словах заблудишься,
Потом забудешься,
Потом окажешься на облаках.
Учти, я опытный игрок,
Не знавший поражения.
Сейчас пойдет по нервам ток
Большого напряжения.
И ты отпустишь тормоза,
И вся надменность кончится.
Ведь можно то, чего нельзя,
Когда уж очень хочется.
Кто сказал, что любовь юным только,
Кто сказал, что для них рассвет.
Почему для них много столько?
А для тех, кому за… уж и нет.
Ну и что, что виски побелели,
Ну и пусть морщинки у глаз.
Мы последние песни еще не пропели,
Их еще не сложили для нас.
Ну и пусть золотая осень
И уже отлетела листва,
А любовь прилетит и не спросит,
Как всегда она будет права.
Жжет в груди, как от водки с перцем,
От любви запоздалой большой.
Молодые, те любят сердцем,
Ну, а те, кому за… - душой.
Я прошлою зимою так продрогла
Без друга, без любви и без тепла.
Я думала, что вы ко мне надолго,
Казалось мне, я вас всю жизнь ждала.
Вы были так решительно несмелы,
Вы были так пленительно смелы.
Я ничего сказать вам не посмела,
Когда вы так стремительно ушли.
Постарайтесь забыть,
Как в камине дрова догорали,
Как закутала ночь в покрывало колдунья-метель.
Постарайтесь забыть,
Что шептали вы, как целовали,
Как я верила вам и какой была смятой постель.
Ни недругом не стали вы, ни другом,
Я вас искать под утро не помчусь,
Вы мой недуг. Я мучаюсь недугом
И, может быть, не скоро излечусь.
Но я и вам покой не обещаю
И знаю, что вы вспомните не раз,
Как, согревая ночь, дрова трещали,
Но это вам неведомо сейчас.
Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала,
В расплавленных свечах мерцают зеркала…
Напрасные слова я выдохну устало,
Уже погас очаг, в нем теплится зола.
Припев:
Напрасные слова - виньетка ложной сути.
Напрасные слова, нетрудно говорю.
Напрасные слова: уж вы не обессудьте,
Напрасные слова, я скоро догорю.
У вашего крыльца, не вздрогнет колокольчик,
Не спутает следов мой торопливый шаг.
Вы первый миг в конце понять мне не позвольте,
Судьбу напрасных слов не торопясь решать.
Придумайте сюжет о нежности и лете,
Где смятая трава и запах васильков…
Рассыпанным драже закатятся в столетья,
Напрасные слова, напрасная любовь.
Припев:
Напрасные слова - виньетка ложной сути.
Напрасные слова, нетрудно говорю.
Напрасные слова: уж вы не обессудьте,
Напрасные слова, я скоро догорю.
Что-то изменилось в отношеньях,
Всё не так, как было до сих пор.
Ты уже готов принять решенье
И готовишь важный разговор.
Говоришь, что стал мой взгляд рассеян,
Что звонит нам кто-то и молчит
И что в странных приступах веселья
У меня счастливый вид.
Но не было измен,
Всё это пустяки,
Не стоит принимать решений резких.
Не ветер перемен,
А просто сквозняки
Колышут в нашем доме занавески.
Просто чей-то взгляд неосторожно
Задержался медленно на мне.
Грустный голос ноткою тревожной
Отозвался где-то в глубине.
Сквозняки мне в сердце залетели,
И озноб покоя не дает.
Но простуду лечат две недели,
Это значит скоро все пройдет.
Собаку заведите
И с ней гулять ходите.
Дворняжка или пудель -
Любая подойдёт.
А место для прогулок-
Тот тихий переулок,
Куда окно выходит,
Где ваша боль живёт.
И вся болезнь пройдёт!
Я ничего уже не жду,
Да ничего и быть не может.
Я к дому нашему иду
В минуты грусти безнадежной.
Мне ничего не изменить,
Живут чужие люди в доме.
Но что-то тянет позвонить,
Набрать почти забытый номер.
И я звоню в былую жизнь,
В ту жизнь, где не был ты чужим.
Я что-нибудь сказать хочу,
Но только плачу и молчу.
Мы все решили второпях,
Все так мгновенно раскололось.
Я в дом звоню, где нет тебя,
Где я чужой услышу голос.
Зачем бежать вперегонки
С своею собственною тенью?
Но в дом врываются звонки,
Теперь уже в чужие стены.
И я звоню в былую жизнь,
В ту жизнь, где не был ты чужим.
Я что-нибудь сказать хочу,
Но только плачу и молчу.
Мы привыкли всегда говорить о Боге
Не тогда, когда в сердце весёлый свет,
А когда мы в беде, а когда мы в тревоге
И надежд впереди ощутимых нет.
Когда боль нас грызёт, а обида гложет,
И невзгоды теснят нас со всех сторон,
Кто придёт к нам? Поддержит, простит, поможет?
Вопрошать бесполезно: конечно, Он…
Так давайте ж подумаем вновь и вновь,
Но всерьёз, а не как-нибудь так, поспешно:
Почему в нас всё крепче живёт любовь
Не к другим, а к себе так светло и нежно?
А секретов-то нету здесь никаких.
Тут напротив прямая, как свет дорога:
Потому, что любить горячо других -
Это значит любить всей душою Бога!
Что скрывать: жизнь, конечно же, не проста,
Тут важнее всего не посты - молитвы,
А к другим, словно мир посредине битвы,
То есть к людям высокая доброта.
И коль станет Любовь этой вечной базой,
Светлым ветром надуются паруса…
И тогда за дела, а отнюдь не фразы
Улыбнуться душе твоей небеса…
Годы идут, годы движутся,
Челюсть вставлена, трудно дышится.
Гляну в зеркальце, одна кручина,
Шея в складках, лицо в морщинах.
Туфли куплю, в журнале копия,
Носить не могу, плоскостопие,
Вдаль не вижу, вблизи как безрукая,
Не то дальнозоркая, не то близорукая.
И слух стал немного ниже,
Пошлют подальше, иду поближе.
Нам Пушкин пел очень упорно:
Любви все возрасты покорны,
Мол, и в старости на любовь есть сила.
Но я вам скажу, не тут то было!
Хочу кокетничать глазки в пол,
А лезу в сумочку, где валидол.
К мужчине в объятья хочется броситься
Да мешают очки на переносице.
Годы идут, годы движутся,
Челюсть вставлена, трудно дышится.
Гляну в зеркальце - одна кручина,
Шея в складках, лицо в морщинах.
Туфли куплю, в журнале копия,
Носить не могу - плоскостопие,
Вдаль не вижу, вблизи как безрукая,
Не то дальнозоркая, не то близорукая.
И слух стал немного ниже,
Пошлют подальше, иду поближе.
Нам Пушкин пел очень упорно:
Любви все возрасты покорны,
Мол, и в старости на любовь есть сила.
Но я вам скажу, не тут-то было!
Хочу кокетничать глазки в пол,
А лезу в сумочку, где валидол.
К мужчине в объятья хочется броситься
Да мешают очки на переносице.
А память стала низкого качества-
Зачем легла к нему, забыла начисто.
Одно утешение со мной повсюду:
Я хуже, чем была, но лучше, чем буду.
Сегодня кто-то продавал на перекрестке счастье.
Оно лежало средь крючков и старых ярких платьев,
среди усталых пыльных книг, средь кисточек и мела.
Оно лежало и на всех неверяще смотрело.
Народ шел мимо, редко кто вдруг подходил к прилавку
Купить брошюрку, календарь, иголку, нить, булавку.
И равнодушный взгляд скользил по глупой мелочевке,
А счастье так просилось в дом, так робко и неловко.
Моляще поднимало взгляд, едва-едва пищало,
Но «кто-то» мимо проходил и счастье замирало.
Темнело, я брела домой. В карманах грея руки.
Торговец собирал товар, чуть напевал со скуки.
Я бы прошла, но вдруг задел молящий и печальный
Беспомощный несчастный взгляд, как будто вздох прощальный.
Я подошла, а за стеклом пластмассовой витрины
комочек маленький дрожал от горя и обиды.
Комок устал, хотел в тепло, замерз на этой стуже,
но к сожалению комок был никому не нужен.
- И сколько стоит? - голос мой дрожал от напряжения.
- Что? Это? - Это! - Да бери, оно - одни мученья!
Я бережно взяла комок, к груди его прижала,
Закутав в складочки пальто домой почти бежала.
Бежала греть. Скорей, скорей! В тепло с морозных улиц,
И даже блики фонарей как-будто улыбнулись…
И улыбался белый снег, и небо. Мир смеялся.
Нашелся все же человек, что счастьем не кидался.
Я принесла комочек в дом и стало вдруг понятно,
Что никому его не дам, и не верну обратно.
Какая роскошь - быть не в моде
И жить, ни на кого не глядя,
И одеваться по погоде,
Не ради взглядов встречных дядей.
Прослыть не побояться дурой,
Не прибавлять платформой роста,
Не подгонять свою фигуру
Под 60 и 90.
Веселой быть и сумасбродной,
Зевать, коль станет слишком скучно.
Какая роскошь - быть не модной,
А быть самой собою, штучной.
(Л. Рубальская)
Мы родились вместе с братом,
В день один в час один.
Почему же непонятно
Он - брюнет, а я - блондин.
В школе нас никто не путал,
Различали нас вполне,
Но девчонки почему-то
Каждый раз звонили мне.
Я близнец и брат мой тоже
Так считалось до сих пор.
Друг на друга мы похожи
Как банан на помидор.
Всё мне было маловато,
Брату же всё велико
И узнать нам тайну с братом
Было так не легко.
Мы до правды докопались,
Стал понятен результат
В дом меня доставил аист,
Был в капусте найден брат.
Мне приснился ласковый мужик -
Невысокий, а глаза, как блюдца.
И за ночь он так ко мне привык,
Что я утром не могла проснуться.
Он всю ночь меня не отпускал.
Обнимал до пупрышек на коже.
Ну никто меня так не ласкал
Ни до мужика, ни после тоже.
Такой был ласковый мужик,
Мне с ним всю ночь так сладко было.
Исчез он так же, как возник,
И, как зовут, спросить забыла.
Я ему шептала: - Уходи,
А сама боялась, что заплачу.
И остался на моей груди
Отпечаток губ его горячих.
Это сон был, только и всего,
Но с тех пор я в нем души не чаю.
Вдруг во сне вы встретите его,
Передайте - я о нем скучаю!
Какая роскошь - быть не в моде
И жить, ни на кого не глядя,
И одеваться по погоде,
Не ради взглядов встречных дядей.
Прослыть не побояться дурой,
Не прибавлять платформой роста,
Не подгонять свою фигуру
Под 60 и 90.
Веселой быть и сумасбродной,
Зевать, коль станет слишком скучно.
Какая роскошь - быть не модной,
А быть самой собою, штучной.