По улице моей который год
Звучат шаги - мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
Той темноте за окнами угоден.
Запущены моих друзей дела,
Нет в их домах не музыки, ни пенья,
И лишь как прежде, девочки Дега
Голубенькие оправляют перья.
Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
Вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
Друзья мои, туманит ваши очи.
О, одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
Как холодно ты замыкаешь круг,
Не внемля увереньям бесполезным.
Так призови меня и награди!
Твой баловень, обласканный тобою,
Утешусь, прислонясь к твоей груди,
Умоюсь твоей стужей голубою.
Дай стать на цыпочки в твоем лесу,
На том конце замедленного жеста
Найти листву и поднести к лицу,
И ощутить сиротство, как блаженство.
Даруй мне тишь твоих библиотек,
Твоих концертов строгие мотивы,
И - мудрая - я позабуду тех,
Кто умерли или доселе живы.
И я познаю мудрость и печаль,
Свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
Откроет свои детские секреты.
И вот тогда - из слез, из темноты,
Из бедного невежества былого
Друзей моих прекрасные черты
Появятся и растворятся снова.
Что наша жизнь?
То - недописанный роман,
Смятение чувств, ошибки и обман.
Сплетение судеб, душ незримый стон,
Когда сердца не бьются в унисон.
И снова поиск, всплеск нечаянной мечты,
Слова любви прекрасны, как цветы.
Известно, что не долог век цветов.
И умирает бедная любовь.
Любовь ли это? Нет -опять обман.
Опять мираж. Рассеявшись - туман,
Вдруг обнажает чувственности ложь.
И сотрясает душу снова дрожь.
Быть может, кто-то там, среди светил
Напополам все души разделил?
И разбросал их по земле, как семена:
Найдутся пары, то получат все сполна.
Одним везет две половиночки собрать,
Другим всю жизнь приходится искать,
А третьи, принимая испытание,
Хранят союз… поправ души метание.
Не уделяй мне много времени,
вопросов мне не задавай.
Глазами добрыми и верными
руки моей не задевай.
Не проходи весной по лужицам,
по следу следа моего.
Я знаю - снова не получится
из этой встречи ничего.
Ты думаешь, что я из гордости
хожу, с тобою не дружу?
Я не из гордости - из горести
так прямо голову держу.
Твой дом Твой дом, не ведая беды, меня встречал и в щеку чмокал. Как будто рыба из воды, сервиз выглядывал из стекол.
И пес выскакивал ко мне, как галка маленький, орущий, и в беззащитном всеоружьи торчали кактусы в окне.
От неурядиц всей земли я шла озябшим делегатом, и дом смотрел в глаза мои и добрым был и деликатным.
На голову мою стыда он не навлек, себя не выдал. Дом клялся мне, что никогда он этой женщины не видел.
Он говорил: - Я пуст, Я пуст. -Я говорила: - Где-то, где-то… -Он говорил: - И пусть. И пусть. Входи и позабудь про это.
О, как боялась я сперва платка или иной приметы, но дом твердил свои слова, перетасовывал предметы.
Он заметал ее следы. О, как он притворился ловко, что здесь не падало слезы, не облокачивалось локтя.
Как будто тщательный прибой смыл все: и туфель отпечатки, и тот пустующий прибор, и пуговицу от перчатки.
Все сговорились: пес забыл, с кем он играл, и гвоздик малый не ведал, кто его забил, и мне давал ответ туманный.
Так были зеркала пусты, как будто выпал снег и стаял. Припомнить не могли цветы, кто их в стакан граненый ставил…
О дом чужой! О милый дом! Прощай! Прошу тебя о малом: не будь так добр. Не будь так добр. Не утешай меня обманом.
Белла Ахмадулина
Она цеплялась за любовь,
Как за последнюю надежду,
Что омолаживает кровь
И носит модные одежды.
Она цеплялась за любовь,
Она счастливой быть хотела,
Пусть не хозяйкой, пусть рабой
Чужой души, чужого тела.
Она цеплялась за любовь
Уже стареющей рукою…
Любовь, надменно хмуря бровь,
Китайский чай пила с другою.
Вот дура! Дура ты любовь,
Не с тем живешь, не тех целуешь -
Тебя как чудо ждешь, а ты…
Уже балованных балуешь.
Эх, дура, дура ты любовь
Вот так умрешь, не зная рая.
И правда - умерла любовь
Любовь ведь тоже умирает.
Дождь в лицо и ключицы,
И над мачтами гром.
Ты со мной приключился,
Словно шторм с кораблем.
То ли будет, другое…
Я и знать не хочу -
Разобьюсь ли о горе,
Или в счастье влечу.
Мне и страшно, и весело,
Как тому кораблю…
Не жалею, что встретила.
Не боюсь, что люблю.
Не уделяй мне много времени, Вопросов мне не задавай, Глазами добрыми и верными Руки моей не задевай. Не проходи весной по лужицам По следу следа моего. Я знаю - снова на получится Из этой встречи ничего. Ты думаешь, что я из гордости Хожу, с тобою не дружу. Я не из гордости - из горести Так прямо голову держу.
Мы расстаемся - и одновременно
овладевает миром перемена,
и страсть к измене так в нем велика,
что берегами брезгает река,
охладевают к небу облака,
кивает правой левая рука
и ей надменно говорит: - Пока!
Апрель уже не предвещает мая,
да, мая не видать вам никогда,
и распадается Иван-да-Марья.
О, желтого и синего вражда!
Свои растенья вытравляет лето,
долготы отстранились от широт,
и белого не существует цвета -
остались семь его цветных сирот.
Природа подвергается разрухе,
отливы превращаются в прибой,
и молкнут звуки - по вине разлуки
меня с тобой.
«МОЙ ЗАСТЕНЧИВЫЙ ГЕРОЙ»
О мой застенчивый герой,
Ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
Не опираясь на партнера.
К проклятой помощи твоей
Я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
Ты скрылся, незаметный глазу.
А в этом сраме я бреду.
я шла пред публикой жестокой.
Вся на виду, вся на виду,
Вся в этой роли одинокой.
О как ты загадал партнер,
Ты не прощал мне очевидность
Бесстыжую моих потерь,
Моей улыбки безобидность.
И жадно шли твои стада
Напиться из моей печали.
Одна, одна! Среди стыда
Стою с упавшими плечами.
Но опрометчивой толпе
Герой действительный не виден
Герой! Как бояздно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.
Вся наша роль - моя лишь роль.
я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль - моя лишь боль.
А сколько боли, сколько, сколько!
Замечаю, что жизнь непрочна и прервётся. Но как не заметить, что не надо, пора не пришла торопиться, есть время помедлить.
О МОЙ ЗАСТЕНЧИВЫЙ ГЕРОЙ
О мой застенчивый герой,
Ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
Не опираясь на партнера.
К проклятой помощи твой
Я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
Ты скрылся, незаметный глазу.
А в этом сраме я бреду.
Я шла пред публикой жестокой.
Вся на виду, вся на виду,
Вся в этой роли одинокой.
О, как ты загадал, партнер,
Ты не прощал мне очевидность
Бесстыжую моих потерь,
Моей улыбки безобидность.
И жадно шли твои стада
Напиться из моей печали.
Одна, одна! Среди стыда
Стою с упавшими плечами.
Но опрометчивой толпе
Герой действительный не виден
Герой! Как боязно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.
Вся наша роль - моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль - моя лишь боль.
А сколько боли, сколько, сколько!
Да будем мы к своим друзьям пристрастны!
Да будем думать, что они прекрасны!
Терять их страшно, Бог не приведи!
О мой застенчивый герой,
Ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
Не опираясь на партнера.
К проклятой помощи твоей
Я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
Ты скрылся, незаметный глазу.
А в этом сраме я бреду.
я шла пред публикой жестокой.
Вся на виду, вся на виду,
Вся в этой роли одинокой.
О как ты загадал партнер,
Ты не прощал мне очевидность
Бесстыжую моих потерь,
Моей улыбки безобидность.
И жадно шли твои стада
Напиться из моей печали.
Одна, одна! Среди стыда
Стою с упавшими плечами.
Но опрометчивой толпе
Герой действительный не виден
Герой! Как бояздно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.
Вся наша роль - моя лишь роль.
я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль - моя лишь боль.
А сколько боли, сколько, сколько!
О, мой застенчивый герой,
ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
не опираясь на партнера!
К проклятой помощи твоей
я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
ты спасся, незаметный глазу.
Но в этом сраме и бреду
я шла пред публикой жестокой -
все на беду, все на виду,
все в этой роли одинокой.
О, как ты гоготал, партер!
Ты не прощал мне очевидность
бесстыжую моих потерь,
моей улыбки безобидность.
И жадно шли твои стада
напиться из моей печали.
Одна, одна - среди стыда
стою с упавшими плечами.
Но опрометчивой толпе
герой действительный не виден.
Герой, как боязно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.
Вся наша роль - моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль - моя лишь боль.
Но сколько боли. Сколько. Сколько.
1960−1961
Белла Ахмадулина