`
Человек второпях переходит улицу, —
Под раскрытым зонтом, мельтешит, сутулится.
Он скользит по воде, и похож на устрицу —
У него есть панцирь.
У него есть мотив, и немного опыта,
Он врывается в самую гущу омута,
И, на ручке зонта, с быстротою робота,
Он сжимает пальцы.

В этом мире накала, движенья вечного,
Диссонанса, распада, фастфуда, кетчупа, —
Человеку с зонтом, безусловно, нечего
Уповать на чудо —
На десницу на божью, в момент отчаянья,
На магнатов из «Форбс», и на завещание
Безутешной вдовы, на «зеро» случайное…
На улыбку чью-то.

Человек под зонтом. Электричка. Станция.
Он заходит в вагон, не снимая панциря,
Он уже не один — их, должно быть — нация
Пресноводных устриц.
И, возможно, устав от дождя и холода,
И, скорее, из праздности — не от голода,
Эта масса теряется в пасти города —
В лабиринтах улиц.

Электричка ушла. На пустынном пандусе —
Ни души. Только время стоит на паузе,
Только капли дождя пребывают в хаосе,
В непристойном танце.
Я один из тех, что не тронут временем —
Ни оглох, ни ослеп под гнетущим бременем.
Я горжусь этим статусом, этим племенем —
У меня есть панцирь.