Эх, да Ёшкина зараза,
У меня слетела фраза.
Пятый раз иль то, шестой,
Я рисую, всё отстой.
Не Ван Гог и не Пикассо,
Толи мало в доме красок.
Только вот беда одна,
На картине не жена.
Нос гармошкой, губки-чмоки,
Все из сисек вышли соки.
Бородавка под скулой,
А ведь я то, молодой.
Коль не так убьёт родная,
Закапает у сарая.
За такую вот мазню,
Враз устроит мне резню.
Тут меня вдруг осенило,
Чтоб скандал не закатила.
Кинул краски все в полёт,
А жене сказал, мол кот.
Это он зараза малый,
Притворился, что усталый.
Только вышел я за дверь,
Враз он стал не кот, а «зверь».
Испоганил всю работу
И тебя мою красотку,
Превратил в такой вот вид,
А теперь смотри вот, спит.
Не Ван Гог я, не Пикассо
И рождён я не для красок.
Только это всё секрет,
Вам признаюсь, я поэт.
Вы знаете, не каждому понять,
Как трудно так, вот взять и потерять.
Потом рвать голос в тишине крестов,
К холму прижавшись, над землёй рыдать.
Все смотрят на тебя и прячут взгляд,
Слеза пронзает душу словно яд.
И зубы сжав, бьёшь в землю кулаком,
Но не уходят, рядышком стоят.
И снова по спине холодный дождь,
Кричишь ему: «Уйди, меня не трожь».
А в сердце боль и нервы - кипяток,
И вместо рук, обхватывает дрожь.
И дальше, как? Всё давит, фото, стол,
Врачи вкололи в вену димедрол.
Пытаюсь встать… повсюду голоса,
Последнее, что помню: стены, пол.
Вы знаете, не каждому понять,
Как трудно так, вот взять и потерять.
Потом рвать голос в тишине крестов,
К холму прижавшись, над землёй рыдать.
Рисует ночь меж соснами дорогу,
В ту даль, где запевают соловьи.
А я шепчу, кричу: Спасибо, Богу!
Что жизнь мою построил на любви.
Я слышал звуки нежности и верил,
Что буду там, где быть мне суждено.
Но находил всегда за каждой дверью,
Лишь только страсть и сладкое вино.
И след признаний с отсыревшей ложью,
Проглатывал и верил, что люблю.
Но лишь недавно, сидя у подножья,
Я понял - жизнь подобна кораблю.
Я видел сотни женщин, что дарили:
Свою улыбку, сердце и покой.
Но лишь одной, глаза, меня пленили,
С которой становился сам не свой.
Ножом, да в омут слов тетради тонкой,
Запыленной, лежащей на столе.
Ты что-то про себя твердишь негромко,
Про жизнь да и про горечь своих лет.
Желание - сорваться, долго падать
И позабыть всю боль вчерашних дней.
Уйти подальше прочь от скудных взглядов,
От ярких перегнутых фонарей.
От мыслей, что цепляют твои нервы,
От повседневной скудной суеты.
От всех, кто сделал тебя жалкой стервой,
Стерев с лица все краски красоты.
И глубина морщин рисует образ,
Усталости, что хочется кричать.
Лет где-то сорок твой сегодня возраст,
Но ты и не пытаешься скрывать.
Да и зачем, когда и так всё ясно,
Таков уж путь твой в жизни на земле.
Быть может что-то было и напрасно,
Но только всё ты держишь при себе.
Все тайны заперты в темнице моих снов,
Потерян ключ из бронзового сплава.
Теперь до смерти где-то десять тысяч слов,
Но не нужна мне вот такая «слава».
И след молчания за мною по пятам,
Как странник в тёмно-серых коридорах.
Любви доверил я судьбу назло ветрам,
Но и она, поникла в вечных спорах.
Мой путь теперь лежит в разбитых зеркалах,
Где только я и пропасть у порога.
И вновь предательски, огнём, жжёт нервы страх,
И тянутся ступени прямо к Богу.
Осталась боль, да и стихов ненужный крик,
Корявый почерк на листе бумажном.
Не жив, ни мёртв, не юн давно и не старик,
Но только всё теперь это не важно.
Всё, что было, забыто иль нет?
Не пойму, разум мой заигрался,
Стрелы памяти шлёт арбалет,
Что от прошлого в жизни остался.
Разыгрался с утра аппетит,
На иголках листаю страницы,
Даже осень ехидно скрипит
И летят перелётные птицы.
Так зачем я живу, вот вопрос?
Черновик весь исписан до точки.
Молодой, только к креслу «прирос»,
Но, ведь это ещё не цветочки.
И винить то, кого? Пустота…
Злая шутка судьбы или Бога?
Отступился. Полёт. Высота.
Переломы. Больница. Дорога.
Всё исчезло, ушли даже те,
Кто кричал, что друзья мы навеки.
Льются строчки мои на листе-
«Никому я ненужный калека»!!!
Через сердце коснулась ты строчкой,
Лист примятый подсунув под двери.
Твой узнал я чарующий почерк,
Только знаешь, не сразу поверил.
Словно шёпот в ночи океана,
Мою душу слова покорили.
Я забыл про разлуку и раны,
Но не смог позабыть, как любили.
Как твои окрылённые руки,
В мир блаженства меня отправляли.
Мы ловили незримые звуки
И, как дети порою мечтали.
Ты молила словами о встрече,
Так, что я и не сразу поверил.
И впервые за год, в этот вечер,
Растворил для тебя свои двери.
Я знаю, что ты, не вернёшься,
В пугающий занавес страха…
Молчат каблуки, вновь смеёшься,
От жизни, что вовсе не сахар.
Скользят по ступеням секунды,
Доверие скинули в пропасть…
А мысли и вовсе абсурдны,
Как в воздухе ржавая лопасть.
И сколько осталось? Неясно…
Итог перечёркнутый свыше.
Нам всё изменить не подвластно,
Ведь Бог нас представьте не слышит.
Но, ты, уходи и не надо,
Стоять, ожидать перемены.
Уж лучше бороться с преградой,
Чем резать кипящие вены.
И вот опять всё тоже старое окно,
Где все не спят у жаркого камина.
Одни пьют чай, другие, красное вино
И заедают долькой апельсина.
И где-то во дворе, за каменной стеной,
Струится песня про любовь и верность.
И шёпот нежных струн пленительной волной,
Ласкает душу каждого безмерно.
Блаженство звуков словно яркий пик мечты,
Уют теплом своим обожествляет.
И льются ноты, столь прекрасной чистоты,
По венам внутрь, где сердце сладко тает.
Всё будет… Ты знаешь, что всё ещё будет,
А он ведь не тот, да и рядом не те…
За круглым столом, на серебряном блюде,
Печаль отражалась твоя в суете.
Потрёпанно платье своё не снимаешь,
Недель где-то две или три - со среды.
Вот так и ложишься в тиши, засыпаешь
С мечтою - взлететь птицей вверх до звезды.
Где лёгким касанием звёздную россыпь
Для нежных желаний, ты с неба сметёшь.
Чтоб каждый забыл про печаль и про слёзы,
Про жизнь, про любовь, что дарила лишь ложь.
И тот, кто не твой, растворится в тумане,
Последний трамвай все разрушит следы.
И будет другой, он тебя не обманет,
Пришедший, красивый, лишь твой - из мечты.
Поток вранья. Обиды… склеенные строки,
Весь день кричишь, пьёшь кофе, куришь сигареты.
И настежь двери, в спину словно нож - упрёки,
Всему виной… (смешно ведь) - всякие приметы.
Скрипят перила, нервы бьют в висок, мне больно.
За нитью рвётся нить, а там и жизнь - проклятье.
А ты, смеёшься, и всё также недовольно,
Твердишь, что я навек разрушил твоё счастье.
Тогда скажи, зачем тебе любовь такая?
Я не игрушка из коллекции забытой…
С которой можно - в пустоту иглой втыкая,
Лупить при этом по ногам отцовской битой.
Любить люблю, но и держать тебя не смею,
Твои сомненья - кипяток на дне стакана.
Да и не надо повторять, что пожалею,
Я для тебя всего лишь капля океана.
Моя душа, как свет в твоих глазах,
Горит огнём и требует свободы…
Прости меня за то, что вновь слеза,
Поёт о грусти вместе с непогодой.
Прости меня за то, что обещал, -
Не будешь ждать, но ты всё ждёшь тоскуя.
За вечер тот… и то, что не сказал, -
Как до безумия, тебя, люблю я.
И пусть кипят моря… и холода,
Кольцом сжимают ноющие раны.
Твою любовь, поверь, я не предам,
Мне ни к чему скользящие романы.
К тебе одной лечу, как мотылёк,
Незримые срывая паутины…
И знаю то, что я не одинок,
Единственный, твой любящий мужчина.
Забери вновь меня в омут слов бесконечных,
Двери настежь - я буду тобой любоваться.
В этом городе нет остановок конечных,
Только что-то не так, не решаюсь остаться.
Ключ в замке. На плечах шаль «огнём полыхает»…
За стеною стена, жизнь сплошные дороги.
А в глазах миражи - дымка тенью сползает,
Ровно восемь ноль-ноль, я стою у порога.
И опять в мыслях стрелки бегут спотыкаясь,
И мелодией дождь ноты льёт за окошком.
И раскаты над нами протяжно икают,
Молча бродят по лужам бездомные кошки.
Забери меня, слышишь, устал я бояться,
Что однажды тебя не найду в этом мире.
Я хочу красотой твоих глаз наслаждаться,
А не жизнь убивать в полуночном трактире.
Лишь ты и мир… роса, зелёная трава
И шелест платья красного скользит.
А мне всё кажется, что за окном январь
И белый снег у ног твоих кружит.
А может просто сон… а может красотой,
Ты разум мой затягиваешь в сеть?
А можно я к тебе, счастливый и босой,
Приближусь… ты пожалуйста ответь?
Шипы в огонь, сгорят… с букетом чудных роз,
К тебе одной, позволь… не надо гнать.
Вдохну в себя благоухание волос,
Забуду всё… и, что хотел сказать.
Лишь ты и мир… мечты, в которых мы с тобой,
Цветы у ног и нежная роса.
И в сердце слышен стук, бьёт пульс, я сам не свой,
А пред глазами дивная краса.
Бродила сегодня вдоль улиц
Бессонница в двадцать три десять,
Но только мы с ней разминулись,
Сморил меня ласковый месяц.
Уснул я с мечтою незримой,
Отбросив заботы, волненье:
Ведь скоро мой город любимый,
Отметит свой праздник рожденья.
Сутуля огромные спины,
Стоят возле дома берёзы,
Стрелою несутся машины,
Качаются алые розы.
И ночь, как волшебная птица,
Встречает наряд предрассветный.
И снова вовсю веселится
Мой город, любовью согретый.