Тем, кто обуздывает свои желания, удается это делать лишь потому, что желания их не настолько сильны, чтобы быть необузданными.
Вибрации Любви - это тончайшие энергии, таинственное, чарующее свечение, идущее изнутри. Свет и цвет Души. И чем выше в вас уровень этих вибраций - тем вы сильнее.
«Сначала справедливость, потом великодушие». Я так бы и поступал, если бы мог. Но Справедливость - старая хромоногая карга, и при всём моём желании она у меня не поспевает за Великодушием.
Надо ли определять для себя, что такое Бог? Я считаю, не надо. С меня хватает сознания того, что в нас живет инстинктивная тяга к совершенству, которую, надеюсь мы будем ощущать и на смертном одре; какое-то чувство чести, запрещающее опускать руки и отчаиваться. Вот и все, что у меня есть, но, пожалуй, мне большего и не нужно.
…Он затягивался, втягивал глоточек чифира и вдыхал дым. И выдыхал:
- Первое. Научись писать легко, свободно - и небрежно - так же, как
говоришь. Не тужься и не старайся. Как бог на душу положит. Обычный устный
пересказ - но в записи, без сокращений.
Второе. Пиши о том, что знаешь, видел и пережил. Точнее, подробнее,
размашистее.
Третье. Научись писать длинно. Прикинь нужный объем, и пиши втрое
длиннее. Придумывай несуществующие, но возможные подробности. Чем больше,
тем лучше. Фантазируй. Хулигань.
Четвертое. А теперь ври напропалую. Придумывай от начала и до конца;
начнет вылезать и правда - вставляй и правду. Верь, что это так же правдоподобно, как-то, что ты пережил. То, что ты нафантазировал, ты знаешь не хуже, чем всамделишное.
С демонстративным отвращением он перелистывал приносимые мною опусы,
кои и порхали в окурочно-носочный угол как дохлые уродцы-голуби,
неспособные к полету.
- Так. Первый класс мы окончили: научились выводить палочки и крючочки. Едем дальше, о мой ездун:
Пятое. Выкидывай все, что можно выкинуть! Своди страницу в абзац, а абзац - в предложение! Не печалься, что из пятнадцати страниц останутся
полторы. Зато останется жилистое мясо на костях, а не одежды на жирке.
Шестое. Никаких украшений! Никаких повторов! Ищи синонимы, заменяй
повторяющееся на странице слово чем хочешь! Никаких «что» и «чтобы»,
никаких «если» и «следовательно», «так» и «который». По-французски
читаешь? Ах, пардон, я забыл, каких садов ты фрукт и продукт. Читай «Мадам
Бовари» в Роммовском переводе. Сто раз! С любого места! Когда сумеешь
подражать - двинешься дальше.
…Седьмое! - он стукнул кулаком по стене. - Необходимо соотношение,
пропорция между прочитанным и пережитым на своей шкуре, между передуманным
и услышанным от людей, между рафинированной информацией из книг и знанием
через ободранные бока. Пошел вон до осени! И катись чем дальше, тем лучше.
В пампасы!
Я плюнул на все, бросил работу и поехал в Якутию - «в люди».
Память у него была - как эпоксидная смола: все, что к ней
прикасалось, кристаллизовалось навечно.
- Восьмое, - спокойно сказал он осенью. - Наляжем на синтаксис.
Восемь знаков препинания способны сделать с текстом что угодно. Пробуй,
перегибай палку, ищи. Изменяй смысл текста на обратный только синтаксисом.
Почитай-ка, голубчик, Стерна. Лермонтова, которого ты не знаешь.
Я налегал. Он морщился:
- Не выпендривайся - просто ищи верное.
Продолжение последовало неожиданно для меня.
- Девятое, - объявил он тихо и торжественно. - Что каждая деталь
должна работать, что ружье должно выстрелить - это ты уже знаешь. Слушай
прием асов: ружье, которое не стреляет. Это похитрее. Почитай-ка
внимательно Акутагаву Рюноскэ-сан, величайшего мастера короткой прозы всех
времен и народов; один лишь мистер По не уступает ему. Почитай «Сомнение»
и «В чаще». Обрати внимание на меч, который исчез неизвестно куда и почему, на отсутствующий палец, о котором так и не было спрошено.
Акутагава владел - на уровне технического приема! - величайшим секретом,
юноша: умением одной деталью давать неизмеримую глубину подтекста,
ощущение неисчерпаемости всех факторов происходящего… - он закашлялся,
сломился, прижал руки к груди и захрипел, опускаясь.
Я заорал про нитроглицерин и, перевернув кресло, ринулся в коридор к телефону. Вызвав «скорую» - увидел его землисто-бледным, однако спокойным
и злым.
- Еще раз запаникуешь - выгоню вон, - каркнул он. - Я свой срок знаю.
Иди уже, - добавил с одесской интонацией, сопроводив подобающим жестом.
С приемом «лишней детали» я мучился, как обезьяна с астролябией.
Безнадежно…
- Не тушуйся, - каркал наставник. - Это уже работа по мастерам. Ты еще не стар.
И подлил масла в огонь, уничтожающий мое представление о том, как
надо писать:
- Десятое. Вставляй лишние, ненужные по смыслу слова. Но чтоб без
этих слов - пропадал смак фразы. На стол клади «Мольера» Михаила
Афанасьевича.
И жезлоообразный его палец пустил неправедное течение моей жизни в очередной поворот, столь похожий под откос. По старому английскому
выражению, «я потерял свой нерв». В марте, через полтора года после начал
этого самоубийства, я пришел и сказал, что буду беллетристом, а еще лучше
- публицистом. И поднял руки.
- Одиннадцатое, - холодно вымолвил мой Люцифер. - Когда решишь, что
лучше уже не можешь, напиши еще три вещи. Потом можешь вешаться или идти в школьные учителя.
(М. Веллер «Гуру»)
«Я понимал ее, - думал князь Андрей. - Не только понимал, но эту-то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту-то душу ее, которую как будто связывало тело, эту-то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…»
-----
«Ни одно эгоистическое счастье не может продлиться долго, если оно полное. Счастье - это пиковое состояние. Все равно что стоять на вершине горы, на площадке шириной в ладонь. Долго не простоишь, ветер сорвет. »
«Ненависть - чувство более мучительное, нежели любовь, особенно если к нему примешивается уязвленное самолюбие.»
«Главное: не желать чего-то слишком сильно. Там, где человек перегорает, он выбивается из сил. Ровное спокойное горение - вот то, что приносит результат. Ожидать надо спокойно, сохраняя внутренний жар. Радость - это состояние света и покоя, а не буйства. »
«Я уже хотел приложиться к бутылке, но, передумав, предложил ее сначала Прабакеру.
- Грандиозное спасибо, мистер Линдсей, - просиял он, округлив глаза от удовольствия. Запрокинув голову, он вылил порцию виски себе в рот, не касаясь губами горлышка. - Это самый наихороший виски, „Джонни Уокер“, высший класс. Да…
- Глотни еще, если хочешь.
- Только маленький кусочек, такое спасибо. - Он плеснул еще виски прямо в горло, заметно расширившееся при этом. Сделав паузу, он облизнулся, затем поднял бутылку в третий раз. - Прошу прощения, да-а, большого прощения. Это такой хороший виски, что он производит у меня плохие манеры.
- Послушай, если виски тебе так нравится, можешь оставить бутылку себе. У меня есть еще одна. Я купил их в самолете без пошлины.
- О, благодарю… - ответил Прабакер, но при этом почему-то несколько скис.
- В чем дело? Ты не хочешь виски?
- Хочу, хочу, мистер Линдсей, очень серьезно хочу. Но если б я знал, что это мой виски, а не твой, я не пил бы так щедро.
Канадцы расхохотались.
- Знаешь что, Прабакер, я отдам тебе вторую бутылку, а открытую мы сейчас разопьем. Идет? И вот двести рупий за курево.
Улыбка опять расцвела, и Прабакер, обменяв початую бутылку на целую, нежно прижал ее к груди.»
В нашем мире забытых Богов
Обещание было законом
Обещание было валютой
Обещание было оковами!..
Есть вещи, которые лучше не спускать. Сминдальничаешь в малом - аукнется в большом.
У всех есть свои тараканы и свои скелеты в шкафу. Уважение к чужим тайнам - непременное условие сохранения собственных.