Дыма сигарного клубы,
Из окон импортных мерсов,
В каменном городе люди,
С деньгами, но только без сердца…
Злых мыслей прорвавшие люки,
Сплошной пофигизм и циничность,
В каменном городе люди,
Теряют себя как личность…
Здесь жизнь протекает иначе,
И в серой толпе недалекой,
Себя можно в тыщу раз ярче,
Почувствовать вдруг одиноким…
Любовь - тут «майдэн ин Чина»,
Холодная словно айс-берги,
И женщины любят мужчину,
По большей части за деньги…
Небрежно брошенной снежкой,
Вдаль время летит куда-то,
Знакомых вагон и тележка,
Вот только друзей маловато…
Здесь любят одеться по моде,
От Гучи, Версаче и Прада,
И мысли печатают в Word’е,
И верят всему кроме правды…
С небесных высот Заратустры,
Дождь плачет диджейским битом,
Здесь все высокие чувства,
Убиты рутинным бытом…
Устал от морали и этик,
Измотан и весь на нервах,
Тут каждый десятый педик,
И каждая третяя стерва…
Прохладные души прокисли,
Их греют лишь круглые суммы,
И слушаться здравого смысла,
Считается быть безумным…
Вечернего солнышка лютик,
Над крышами кровью алеет
В каменном городе люди,
Медленно каменеют…
© Паша Броский
Пациент:
- Я не понимаю, неужели возможно что-то изменить? Мне 43 года, мне плохо, я страдаю и мучаюсь всю жизнь. Это реально исправить сейчас?
Врач:
- Ну, голубчик, смотрите, маленькое семечко баобаба сто лет валялось в подвале, и ничего из него не росло. Потом оно попало в землю (он настораживается, глаза наполняются надеждой), и опять сто лет из него ничего не росло. (Он с недоумением ждет продолжения) А потом его просто взяли и полили (надежда в его глазах все растет, он весь подается вперед) и… ОНО СГНИЛО! (Мужчина уже ничего не понимает, выглядит, как обиженный ребенок и готов расплакаться)
Потому, что нечего ЖДАТЬ, пока тебя закопают и польют!
Нет неприятностей, которые загоняли бы нас в депрессию, кроме самой депрессии. Управляйте эмоциями и жизнь будет в радость!
Любовь, любовь подобна спичечной коробке, так же встречаются 2е разных поверхности, которые образуют искорку страсти подобно тому как зарождаться искра в глазах влюбленных людей, первая искра быстро проходит, но дает начало огню, который и называется любовь, таких моментов может быть всего один, и он подожжет свечу любви, которая будет гореть всю жизнь, а может быть столько сколько спичек в этой коробке, может поджигать каждую спичку, которая может моментально сгореть и обжечь пальцы, а может гореть медленно, даря свет и тепло рукам, сердцу и блестеть искоркой в глазах. Тот кусочек сгоревшей серы, который остается на спичке, в нем храниться та искра которая и зажгла огонь любви, эта искра у каждой спички своя, у одной она горькая, у другой сладкая на какой то спичке она обидная или ослепляюще яркая, этих искр очень много, но не каждая дает зажечься огню любви, надо хранить эти искры, потому что без них это будет не спичка, а просто кусочек древесины. Есть люди которые могут пытаясь зажечь этот огонь используют эту коробку за раз, пытаясь зажечь мокрые от слез спички, а есть и такие которые вынимая эту коробку из воды, долго ее сушат, расклеивают каждую спичку и только потом трут ее об коробок. У нас у каждого будет такой коробок, кто то даже не будет подозревать о нем пользуясь зажигалками, кто то закроет его и будет беречь его для особого случая, кто то потеряет его, кто то найдет человека потерявшего свой коробок и даст ему огня или несколько спичек, а кто-то просто прикурит сигарету…
Лестница.
Вперед и наверх по кровавым ступеням
Шагаю в слезах я босыми ногами,
Порой натыкаясь на рядом идущих,
Порой спотыкаясь о павших навеки…
Здесь стоны и крики меня окружают,
И смрад разложенья желудок тревожит,
Никто не предложит руки тебе в помощь,
Лишь глупый и слабый возможно поможет.
Здесь матери прочь своих деток бросают,
Едва раздраженье превысит границу.
Зачем я иду и куда поднимаюсь,
Но все же стремятся, нам всем говорили…
Чем дальше идешь, тем видней закругленье,
Тем меньше обзор твой, тем ближе соседи,
Чем выше идешь, тем сильнее туман,
Тем ближе к вершине, тем ближе обман!
Вот голод сильнее, вот силы бросают…
Здесь все озверели, здесь все голодают!
Откуда-то в мозг забираются мысли:
«Уж близко конец и на всех там не хватит!
Убей их! Столкни их! Быстрее, быстрее!»
Красивая девушка с милой улыбкой
Подходит ко мне, обнимает, целует…
О как возбужден я, её вожделею!
Вдруг в тело врезаются длинные когти!
Красавица вмиг обратилась пантерой!
От боли во мне просыпается злоба:
Толкаю свирепо -пантера упала…
«Добей! Она встанет и кинется снова!!»
Тяжелой рукою замах и удар!
Кромсаю когтями, вгрызаюсь клыками!
Теперь не опасна… Опомнился…Встал…
С воинственным криком вверх лапы задрал.
В ногах де лежит бездыханно девица
В крови… Не опасна… Все так же красива…
Стоять не удобно - упал на четыре…
«Беги и дерись, ведь осталась лишь малость!»
Врезаясь когтями в бетонные плиты
Безудержным бегом я вверх устремляюсь…
«Убей человека! Обманет! Предаст!»
Я вижу двоих, они вместе идут,
В друг друга вцепившись…"Опасны!Опасны! "
Бросаюсь с разбега… готово…убиты!
И вот наверху… Очень близко… Рев боя!
Рррррр! Делят добычу меня не дождавшись!!!
Ступени закончились - площадь большая,
Вокруг одни звери грызутся за мясо,
Что падает сверху, когда все стихает…
…
А в центре канатная лестница вверх,
Не видно конца ей, все скрыто туманом…
Лишь смех непонятный звериным мозгам:
«Лишь зубы и когти и голод ужасный!
Теперь для меня вы совсем НЕ ОПАСНЫ!»
Томлинсон (перевод. А. Эппеля)
И стало так -
усоп Томлинсон
в постели на Беркли-сквер,
И за волоса
его схватил
посланец надмирных сфер.
Схватил его за волосы Дух
и черт-те куда повлек, -
И Млечный Путь гудел по пути,
как вздутый дождем поток.
И Млечный Путь отгудел вдали -
умолкла звездная марь,
И вот у врат очутились они,
где сторожем Петр-ключарь.
«Предстань, предстань и нам, Томлинсон,
четко и ясно ответь,
Какое добро успел совершить,
пока не пришлось помереть?
Какое добро успел совершить
в юдоли скорби и зла?"
И стала вмиг Томлинсона душа,
что кость под дождями, бела.
«Оставлен мною друг на земле - наставник и духовник,
Сюда явись он, -
сказал Томлинсон, -
изложит все напрямик».
«Отметим: ближний тебя возлюбил, - но это мелкий пример!
Ведь ты же, брат,
у Небесных Врат,
а это - не Беркли-сквер;
Хоть будет поднят с постели твой друг, хоть скажет он за тебя, -
У нас - не двое за одного, а каждый сам за себя».
Гор? и долу зрел Томлинсон и не узрел ни черта -
Нагие звезды глумились над ним, а в нем - была пустота.
И ветер, дующий меж миров, взвизгнул, как нож на ребре,
И стал отчет давать Томлинсон в содеянном им добре:
«Про это я читал, - он сказал, - это - слыхал стороной,
Про это думал, что думал другой о русской персоне одной…»
Безгрешные души толклись позади, как голуби у летка,
А Петр-ключарь
ключами бренчал,
и злость брала старика.
«Думал, читал, слыхал, - он сказал, - это все про других!
Во имя бывшей плоти своей рекИ о путях своих!»
Вспять и встречь взглянул Томлинсон и не узрел ни черта;
Был Мрак сплошной
за его спиной,
а впереди - Врата.
«Это я знал, это - считал, про это - где-то слыхал,
Что кто-то читал, что кто-то писал про шведа, который пахал…»
«Знал, считал, слыхал, - ну и ну! - и сразу лезть во Врата!
К чему небесам
внимать словесам -
меж звезд и так теснота!
За добродетели духовника, ближнего или родни
Не обретет
Господних щедрот
пленник земной суетни.
Отыди, отыди ко Князю Лжи, твой жребий не завершен!
И… да будет вера
твоей Беркли-сквер
с тобою там, Томлинсон!"
-----------------------------------------------------------------
Волок его за волосы Дух, стремительно падая вниз,
И возле Пекла поверглись они, Созвездья Строптивости близ,
Где звезды красны от гордыни и зла, или белы от невзгод,
Или черным-черны от греха, какой и пламя неймет.
И длят они путь свой или не длят - на них проклятье пустынь;
Их не одна не помянет душа - гори они или стынь.
А ветер, дующий меж миров, так выстудил душу его,
Что адских пламён
искал Томлинсон,
как очага своего.
Но у решетки Адовых Врат, где гиблых душ не сочтешь,
Дьявол пресек Томлинсону прыть, мол, не ломись - не пройдешь!
«Низко ж ты ценишь мой уголек, - сказал Поверженный Князь, -
Ежели в ад вознамерился влезть, меня о том не спросясь!
Я слишком с Адамовой плотью в родстве, мной небрегать не резон,
Я с Богом скандалю из-за него со дня, как создан был он.
Садись, садись на изгарь и мне четко и ясно ответь,
Какое зло успел совершить, пока не пришлось помереть?"
И Томлинсон поглядел гор?
и увидел в Адской Дыре
Чрево кроваво-красной звезды, казнимой в жуткой жаре.
И долу Томлинсон поглядел и увидел сквозь Адскую Мглу
Темя молочно-белой звезды, казнимой в жутком пылу.
«В былые дни на земле, - он сказал, - меня обольстила одна,
И, если ты ее призовешь, на все ответит она.»
«Учтем: не глуп
по части прелюб -
но это мелкий пример!
Ведь ты же, брат,
у Адовых Врат,
а это - не Беркли-сквер;
Хоть свистнем с постели твою любовь - она не придет небось!
За грех, совершенный двоими вдвоем, каждый ответит поврозь!"
А ветер, дующий меж миров, как нож его потрошил,
И Томлинсон
рассказывать стал
о том, как в жизни грешил:
«Однажды я взял
и смерть осмеял,
дважды - любовный искус,
Трижды я Господа Бога хулил, чтоб знали, каков я не трус.»
Дьявол печеную душу извлек, поплевал и оставил стыть:
«Пустая тщета
на блажного шута
топливо переводить!
Ни в пошлых шутках не вижу цены, ни в глупом фиглярстве твоем,
И незачем мне джентльменов будить, спящих у топки втроем!"
Участия Томлинсон не нашел, встречь воззрившись и вспять.
От Адовых Врат ползла пустота опять в него и опять.
«Я же слыхал, - сказал Томлинсон. - Про это ж была молва!
Я же в бельгийской книжке читал французского лорда слова!»
«Слыхал, читал, узнал, - ну и ну! - мастер ты бредни молоть!
Сам ты гордыне своей угождал? Тешил греховную плоть?»
И Томлинсон решетку затряс, вопя: «Пусти меня в Ад!
С женою ближнего своего я плотски был близковат!»
Дьявол слегка ухмыльнулся и сгреб уголья в жаркий суслон:
«И это ты вычитал, а, Томлинсон?» - «И это…» - сказал Томлинсон.
Нечистый дунул на ногти, и вмиг отряд бесенят возник,
И он им сказал:
«К нам тут нахал
мужеска пола проник!
Просеять его между звездных сит! Отсеять малейший прок!
Адамов род
к упадку идет,
коль этаким вверен порок!»
Эмпузина рать, не смея взирать в огонь из-за голизны
И плачась, что грех
им не дал утех, -
по младости, мол не грешны!
По углям помчалась за сирой душой, копаясь в ней без конца;
Так дети шарят в вороньем гнезде или в ларце отца.
И вот, клочки назад притащив,
как дети, натешившись впрок,
Они доложили: «В нем нету души,
какою снабдил его Бог!
Мы выбили бред
брошюр, и газет,
и книг, и вздорный сквозняк,
И уйму краденых душ, но его
души не найдем никак!
Мы катали его, мы мотали его, мы пытали его огнем,
И, если как надо был сделан досмотр, душа не находится в нем!"
Нечистый голову свесил на грудь и басовито изрек:
«Я слишком с Адамовой плотью в родстве, чтоб этого гнать за порог.
Здесь Адская Пасть,
и ниже не пасть,
но если б таких я впускал,
Мне б рассмеялся за это в лицо кичливый мой персонал;
Мол стало не пекло у вас, а бордель, мол, я не хозяин, а мот!
Ну, стану ль своих джентльменов я злить, ежели гость - идиот?"
И Дьявол на душу в клочках поглядел, ползущую в самый пыл,
И вспомнил о Милосердье Святом, хоть фирмы честь не забыл.
«И уголь получишь ты от меня, и сковородку найдешь,
Коль сам душекрадцем ты выдумал стать», - и сказал Томлинсон: «А кто ж!»
Враг Человеческий сплюнул слегка - забот его в сердце несть:
«У всякой блохи
поболе грехи,
но что-то, видать, в тебе есть!
И я бы тебя бы за это впустил, будь я хозяин один,
Но свой закон
Гордыне вменен,
и я ей не господин.
Мне лучше не лезть,
где Мудрость и Честь,
согласно проклятью, сидят!
Тебя же вдвоем
замучат живьём
Блудница сия и Прелат.
Не дух ты, не гном ты, не книга, не зверь, -
держал он далее речь, -
Ты вновь обрети человечье лицо, греховное тело сиречь.
Я слишком с Адамовой плотью в родстве, шутить мне с тобою не след.
Ступай хоть какой заработай грешок! Ты - человек, или нет?!
Спеши!
В катафалк вороных запрягли.
Вот-вот они с места возьмут.
Ты скверне открыт,
пока не зарыт -
чего же ты мешкаешь тут?
Даны зеницы тебе и уста, изволь же их отверзать!
Неси мой глагол Человечьим Сынам, пока не усопнешь опять:
За грех, совершенный двоими вдвоем, поврозь подобьют итог!
И - да поможет тебе, Томлинсон, твой книжный заемный Бог!"
Малейшее движение глаз, это уже совсем другая судьба…
Многих вещей нет только потому, что их не придумали как назвать…
Учтем: не глуп по части прелюб, - но это мелкий пример.
Ведь ты же, брат, у Адовых Врат, а это - не Беркли-сквер;
Хоть свистнем с постели твою любовь - она не придет небось,
За грех, совершенный двоими вдвоем, каждый ответит поврозь
Будущее больше зависит не от того, что мы собираемся делать, и даже
не от того, что делаем сейчас, а от того, что уже не сделали.
Любая ТАЙНА, существует ради преимущества ОДНИХ людей, НАД ДРУГИМИ !!!
Влюбленный в себя соперников не имеет.
Причудливо выткан узор,
Сплетенный из нитей судьбы-
Кому-то молва и позор,
И глаз беспощадный укор…
А кто-то достал до звезды…
Плетется узор день за днем -
Смотри ка, а здесь узелок,
Тугой, опаленный огнем,
Боль с радостью смешанны в нем,
Чтоб больше порваться не мог…
А вот непонятная смесь -
Все краски в ней переплелись -
И красная кровь чья-то здесь,
И тут же счастливая весть
Навечно в ту нить вплетены…
…Не сложно его рассмотреть -
Но сложно понять, угадать -
Что нам суждено - вверх взлететь,
Иль в бездне бездонной сгореть…
А может и незачем знать???
Будь эксцентричным сейчас. Не жди старости, чтобы надеть ярко-красную одежду)))
Состариться - более выгодная альтернатива, чем умереть молодым…