Вы никогда не задумывались над тем, что каждое мгновение - это переплетение будущего, настоящего и прошедшего. Что выберете Вы?
Я выбираю из всех сразу все.
Первых трицератопсов мамы называли «мой жеш ты трицератопсушка», и были правы. Все было милО и красиво.
Потому, что первые трицератопсы были милы и красивы, и ходили по три, и по три все у них было. Все у них было! Ибо их было по три!!! И все у них было по три!
Но… пришли другие Боги, и навели такой беспорядок, что если бы не другие три, то уже и не известно, как бы все вернулось по три.
А так теперь все главное Три, и если бы не Три, то хз что бы было… Возможно бы было все по два, или четыре… какой ужас (((
Три бога, все в одном. И дам три вида.
Так скажем, суп у выбора не густ,
Но вряд ли затворится в ком обида
о том, что мало. Мало, ну и пусть.
Холодная - не старится, а значит,
Не знает пудры серой от потерь,
Забылось и слезой холодной плачет,
Иль знает, как терять, а ты поверь.
А тёплая - возьмёт тебя за руку
Усадит в кресло, даст горячий чай,
К сердечному прислушается стуку,
Порой шепнёт на ушко: Не скучай.
Горячая - чудна и верит в сказку,
Что у принцесс с горошиной постель,
А ночь, как на глаза кладёт повязку,
То с дудочкой в садах гуляет Лель.
Судить о каждой я не буду спешно,
Но чувствую, досталась мне не та:
В ней сразу три и гладят так утешно,
Как счастье, как любовь и как беда.
- Папа, а почему многоточие - это всего три точки?
- Потому что, сынок, три - это уже немало!
Школьник обрадовался:
- Да?! Тогда смотри! - И достаёт дневник со сплошными тройками.
«Бессмертное, как твердь гранитных плит, предание народное гласит, что в край вайнахов в давние года пришла завоевателей орда. Несметны были полчища врагов: земля дрожала, пыль до облаков. И лучшие джигиты полегли, не уступив врагу родной земли. Уже своей победой грезил враг, и не дымил растоптанный очаг. И вот в молчанье смертной тишины запели вдруг три звонкие струны. О долге, чести струны не поют. Вайнахи, в битве павшие, встают. И стала приговором для врагов отвага их и прочность их клинков. И произнес угрюмо грозный хан: „Народ сей мал, но духом - великан. Барласы! Привести сюда ко мне того, кто смог бессмертье дать струне“. Бегут минуты струйкою песка. И вот приводят к хану старика. Насупив бровь владыка приказал: „Сыграй-ка снова то, что ты играл!“ И вот под сводом жёлтого шатра запели, словно буйные ветра, вновь три стальные звонкие струны, три яростные пенные волны. Мелодия их то взмывала ввысь, лавиною обрушивалась вниз, то мчалась бурей взбешенных коней, и только страх не чувствовался в ней. Задумавшийся хан - и зол, и хмур, - остановил рукой дечик-пондар: „Довольно! Твой мотив суров. В нём есть отвага, и достоинство, и честь. Раб! отвечай мне - инструмент такой чьей сотворен умелою рукой? А этот, что сейчас в твоих руках, в обмен на жизнь оставишь мне, вайнах!“ Пришельцу чужеземному в ответ сказал старик седобородый: „Нет! Напев трёх этих струн лишь только нам послушен. Я тебе их не отдам. А если силой… Я в твоём шатре, лишь пёс кусает гостя во дворе. Орлу в оковах никогда не жить! Наш вольный дух тебе не покорить“. Взглянул старик из-под седых бровей. Своих убитых вспомнил сыновей: - Ещё скажу тебе: у нас в горах - кто справедлив, тому неведом страх. Свою гордыню мудростью уйми и истину извечную пойми: жестокому могущественным стать поможет меч, но только не бывать ему великим. В этом жизни суть. А твой отмечен мраком смерти путь, твоим сарбазам, знаю, нет числа. Они как волны моря, мы - скала. У нас, вайнахов, поговорка есть: „Себя теряет потерявший честь. И тот, кто отстоять себя не смог, напрасно носит кованный клинок“. Кинжалы из селенья Кубачи не хуже, чем афганские мечи. Светильник дней моих почти угас, и я без страха встречу смертный час. Оставь наш край. Мы сердцем приросли к истерзанной судьбе своей земли, к безмолвью башен и молчанью скал. Напрасно здесь покорность ты искал. Открыт наш дом пришедшему с добром, ну, а врагов встречаем мы мечом. Добра и зла расходятся пути. Оставь наш край, владыка. Уходи!» Горел закат рубиновый вдали. Из гор завоеватели ушли, и вновь над тишиной гранитных скал мотив дечик-пондара зазвучал. Напев звенел, то поднимаясь ввысь, лавиною обрушиваясь вниз, вскипая в сердце яростным огнем, и только страх не чувствовался в нем.
До сей поры дечик-пондар в горах
Хранит, как символ мужества, вайнах.
На грусть и радость нам они даны,
Три звонких, три вещие струны"
Хочу погнаться за тремя зайцами и поймать
при этом четырех.
Лебеда и полынь на обочине,
Лес берёзовый, спелая рожь.
Здесь когда-то кукушка пророчила:
Ты, мальчонка, до ста доживёшь.
Деревянные стены с полатями,
Лай кудлатых ленивых собак.
Жили-были три сына у матери:
Двое умных, а третий дурак.
«Здравствуй, мама. Как Лёша и Гришенька? Новый фельдшер-то Гришу смотрел?
Так охота домашней яишенки и картошки, печёной в костре.
Не прокормишь ты борова Борьку-то, пусть зарежет кривой Каленчук.
Тут река на границе - не бойкая, называется Западный Буг,
Ходим берегом, окуни плещутся, часто слышим нерусскую речь.
Перемёт бы… хотя бы подлещика, да границу-то надо стеречь.
Через месяц прощаюсь с ребятами, и домой, в наш любимый Рассвет.
Мама, Нину Орлову просватали? Ты скажи - от Сергея привет.
Посылаю вам ящик с консервами, пусть Гришуха сгущёнки поест.»
Ниже дата. Июнь. Двадцать первое.
А на штемпеле значится: Брест.
«Здравствуй, мама. Спасибо за варежки. Март на Висле - ещё не весна.
Плохо - в бане никак не попаришься, вот вернусь, истоплю докрасна.
А фашистская гнида измучена, гоним гансов, им скоро конец.
Как Гришуха-то? Часто падучая? Всё играет в лошадки, стервец?
Сорок лет дурачине упрямому, как скажу, так не верит никто.
Из Берлина, маманя, из самого привезу патефон и пальто.
Смерть безглаза, для всех одинакова, нынче видел убитых лосей.
Не простынь, без платка не выскакивай. Обнимаю. Твой сын Алексей.»
Мужики - не бумажки казённые
Жили-были, да Бог не сберёг.
За иконами - две похоронные
И свидетельства жёлтый листок.
Эпилепсия… Буковки бурые.
Помнишь, сына несла в подоле?
Хорошо дураками и дурами
Век прожить на российской земле.
Заполняет ивняк и черёмуха
Берега неглубокой реки.
Еле слышно, незримо, без промаха
Над кустами летят шепотки:
«Кудри чёрные. Бати. Серёгины.
Брови Нины Орловой - углом…»
Лист черёмухи за руку трогает:
«Я родился бы в сорок втором.»
«Мой отец - Алексей из Рассветовки, -
Шепчет лесу дорожная грязь.
Не зовёт, не рыдает, не сетует:
«Я бы в сорок седьмом родилась.
С дядей Гришей играли бы в рыцари,
Он бы нас на загривке катал…»
Три бумажки казённые выцвели.
Кроме них - ничего. Пустота.
Три казённых бумажки с печатями:
Всё не то, не о том и не так.
…Жили-были три сына у матери:
Двое умных, а третий дурак.
На расстоянии три тыщи…
Об сердце, сердце,
Бьется,
Ищет.
Только три минуты длится песня - вспыхнет и погаснет, как звезда.
Только три минуты будем вместе или будем вместе навсегда.
Три минуты, три минуты - это много или мало,
Чтобы жизнь за три минуты пробежала, пробежала?
Три минуты, три минуты - это много или мало,
Чтобы все сказать и все начать сначала?
Только три минуты, чтобы сбыться снам, в которых замыслы живут.
Чтобы сердцу биться, биться, биться долго после этих трех минут.
Что же будет, если - Три, да ещё - Три, да ещё ???
Хорошо тому кто знает в этом деле точный счёт!
Но закралась к нам в подсчеты некая тут заковырка:
Три да три, да ещё три… точно!
Это будет - ДЫРКА!!!
Три вещи способствуют крепкому сну: чистая совесть, мягкая подушка и отсутствие интернета
- Ох спасибо огромное, 3-ри дня искал.
- Очень понравилось, как ты тройку сократил.
- Женщина, почему вы хотите развестись?
- Из-за религиозных соображений, я отказываюсь верить мужу, что он БОГ!