Арсений Тарковский
Свиданий наших каждое мгновенье
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.
Когда настала ночь, была мне милость
Дарована, алтарные врата
Отворены, и в темноте светилась
И медленно клонилась нагота,
И, просыпаясь: «Будь благословенна!» -
Я говорил и знал, что дерзновенно
Мое благословенье: ты спала,
И тронуть веки синевой вселенной
К тебе сирень тянулась со стола,
И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла.
А в хрустале пульсировали реки,
Дымились горы, брезжили моря,
И ты держала сферу на ладони
Хрустальную, и ты спала на троне,
И - боже правый! - ты была моя.
Ты пробудилась и преобразила
Вседневный человеческий словарь,
И речь по горло полнозвучной силой
Наполнилась, и слово ты раскрыло
Свой новый смысл и означало царь.
На свете все преобразилось, даже
Простые вещи - таз, кувшин, - когда
Стояла между нами, как на страже,
Слоистая и твердая вода.
Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы подымались по реке,
И небо развернулось пред глазами…
Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.
Судьба нас сама друг к другу приводит… Свою половину сам Бог нам находит… Ведь главное в жизни всему своё время… Быть в нужный момент и в нужное время…
Не воскресай! Я прошу, ну пожалуйста.
Сжалься, пойми: сердце больше не выдержит,
Треснет душа тонкой ломаной линией,
Лопнет струна, даже рифмы не выживут.
Боли бутоном в груди распускаясь,
Не возвращайся ночами бессонными -
Я со снами цветными давно попрощался,
Снятся мне напрочь одни монохромные.
Не возвращайся, нет, ты не ослышалась,
Мы попрощались, я помню отчетливо,
Пеплом душа на пол тихо осыпалась,
Ветер тот пепел развеял заботливо.
Брызнуло сердце на землю осколками,
Сразу как тонкие пальцы разжались,
Словно цветок сумасбродный, фарфоровый,
Выпало снегом и ливнем взорвалось.
Ты меня не вернешь и уже не отмолишь,
Я ушел, заблудился, лет десять назад,
Я - фантом, я мираж, наважденье всего лишь,
Я - безумная рифма, живущая в снах…
Я много не прошу - ты только будь,
Такой как есть: живи, дыши и смейся,
Весной по лужам бегай босиком,
В лучах заката беззаботно летом грейся.
Ты только будь, Пусть даже не со мной.
Пусть далеко, хотя конечно лучше - рядом
чтобы твое мог чувствовать тепло,
чтоб прикоснутся мог к тебе, хотя бы взглядом.
Ты только будь: в картинах и в стихах,
в воспоминаньях и на фотоплёнке,
в моих цветных, но столь коротких снах,
ты только будь - я постою в сторонке,
в твоей тени, в следах, что на песке,
в духов твоих незримом аромате,
в тех пальцах, что застыли на виске,
в небрежно сброшенном на пол, шикарном платье.
ты только будь, и счастье для меня,
знать: где-то есть душа, какую, может,
Мои стихи, плащом укроют в град.
Стихам - легко, А людям ??? Впрочем, тоже.
Мне открываешь путеводной нитью путь,
Незримой музой, ангелом небесным,
И я, быть может, Напишу года-то песню,
И ничего взамен - Ты только будь.
…Но, не тратя ни вздоха, ни взгляда,
Две судьбы обнимались сильней,
И сидели два Ангела рядом,
Защищая счастливых людей…)
Ещё не поздно миновать друг друга…
Ещё есть шанс сдать купленный билет
И вырваться из заданного круга,
Произнеся коротенькое «нет».
Пока всё врозь: твой полдень, моя полночь,
Дела, дома, настольных ламп огонь,
Пока необязательна та помощь,
Которую несёт твоя ладонь.
Ещё не поздно изменить маршруты,
Искать других, не избегая бед.
Ведь есть они удачливей, уютней…
Нелепо думать, будто лучше нет!
…Но как-то в миг нечаянной разлуки,
Когда не сводишь с телефона глаз,
К больным вискам прильнут сироты-руки
И страх перед потерей вспыхнет в нас.
И мы поймём, что этот страх - заслуга
(ему не разводить - сводить мосты!),
Что слишком поздно нам терять друг друга,
Что нет других. Есть только я и ты.
Как-то их странно задумали наверху,
В их биографии втиснули всякую чепуху,
Перемешали с толпой, развели по углам,
По параллельным спискам, по разным снам.
С них бы писать сценарии мелодрам…
Город вылавливал их по чужим домам
И трамбовал в плацкарты, тащил в метро.
Время втекало струйками в их нутро,
Чтобы потом иссякнуть в один момент.
И ни одной надежды на хеппи-энд…
Им же никто друг друга не обещал,
Их даже этот город с трудом вмещал,
Вдавливая всем телом себе в бока,
Думал: ну пусть ещё поживут пока.
И подгонял такси: вон тех подбери.
И почему-то знал, что они внутри
На девяносто процентов из хрусталя…
Как же красиво они до утра болят.
И ничего не остаётся, кроме жить,
месить пространство, вычитать минуты,
и так прощаться с близкими, как будто
выходишь на площадку покурить.
И сочиняя мир из ничего,
и став от боли даже ниже ростом,
опять живёшь среди чужих и взрослых,
как посреди сиротства своего.
Но там внутри, на самой глубине,
за самой хрупкой тонкой перепонкой,
твоя любовь испуганным ребёнком
уже устала плакать обо мне.
И в этот сад, и в этот рай кромешный,
где так легко друг друга не узнать,
где никого - ни после нас, ни между -
я в сотый раз иду тебя искать.
…и у самого у края - замираю,
Не дыша, гляжу, как вечер догорает,
А тебя целует женщина чужая,
По-хозяйски притянув рукой…
…и, её покой благословляя,
Ты стоишь у самого у края -
Там, где сны сквозь пальцы ускользают,
Хмурый и растерянный такой…
…и молясь, чтоб стало чуть полегче,
Лучшую из всех возможных женщин
Спрячешь в подреберье, чтобы вечно -
До конца, до донышка - с тобой
Оставалась: не женой - невестой,
Только чтобы рядом, чтобы вместе,
Так и не допетой тихой песней,
Так и не сложившейся судьбой…
Тихая заводь - кажущийся покой.
Там, в глубине, зреет моё цунами.
Всё, что должно случиться - случится с нами,
Именно с нами, а не с тобой и мной.
Даже сейчас где-то на самом дне
Чувствую силу магического притяженья.
Стой, где стоишь, ни одного движенья!
Ни одного
шага
навстречу мне!
Прошлое - в прошлом, и больше не возвратится
Ни одного мгновения, часа, дня.
Я бы хотела знать, что ему не спится,
Я бы хотела думать - из-за меня.
Солнце совсем не греет, хотя и светит,
Многоголосием птичьим с утра звеня.
Я бы хотела знать, что он есть на свете,
Я бы хотела думать, что - для меня.
И все смотрела, на сколько хватало взгляда,
Где потерялся единственный мой, родной…
Я бы хотела знать, что он где-то рядом,
Я бы хотела думать, что он - со мной.
Не будет этому конца -
Опять за старое:
Сшивала наскоро сердца,
А ты - распарывал,
Да не по шву, а на куски -
Живые, нежные…
Я задыхалась от тоски
И неизбежности.
Лицо, туманное от слёз,
Уже не прятала,
Не шла - летела под откос
И на попятную.
Не будет этому конца!
Ещё попытка, и -
Сшиваю рваные сердца
Суровой ниткою…
Где-то там будто мёдом намазано.
Ой ли мёдом? А здесь под окном
Мне опять васильки синеглазые
Шепчут грустные вести о Нём.
Где-то там пряных трав многоцветие,
А в озёрах томится вода.
Где-то там я любимого встретила,
Чтобы здесь потерять навсегда.
Вдоль молочной реки не кисельные -
Сплошь обрывистые берега.
Ненаглядная стелет постель ему
В свежескошенных пышных стогах,
В губы нежно целует вишнёвые,
А как сладко целует Он сам!
Потеряв забубённую голову,
Разве плачутся по волосам?
И меня перелётная иволга
Утешает:"Не плачь! Перестань!
Пусть живёт себе счастливо милый твой
Где-то там,
Где-то там,
Где-то там…"
Я живу… а значит, есть пожитки,
но наступит время паковать
габаритный груз «мои ошибки»
и грехов увесистую кладь.
Ношу донесу до парапета
и ни от чего не откажусь,
я под каждым сказанным и спетым
сотню раз, пожалуй, подпишусь.
Получив билет с закрытой датой,
не перечеркну былой любви
и друзей, что предали когда-то
или просто встали и ушли.
Сокрушаться попусту не стану -
было, отболело, улеглось…
Пожалею, растревожив рану,
лишь о том, что сделать не пришлось.
Всё может измениться за секунду, и притом навсегда.