«И жить торопится, и чувствовать спешит»,
И разбивая, на бегу, судьбу в осколки,
Он склеить торопливо поспешит,
Фрагменты наспех совместив, и только,
А нет, чтоб, бег, на шаг переменить,
Остановиться, хоть немного, оглядевшись,
Не надо индульгенций покупать,
Грешить, хоть, вполовину, надо, меньше,
А там, глядишь, и, вовсе, перестать,
И нрав свой буйный чувствами украсить,
Любовью оскорбить никак нельзя, Любовь — поэзия,
Не то, что эпиграммы, твои, с баснями…
Когда поймёшь ты, что она во всём права,
И в этой жизни от любви нам не укрыться,
Тогда зови художника в свой дом,
Запечатлеть навек достойных, кисти, лица…
Горе ты моё, радость мы моя,
Счастье ты моё иль, моя беда,
Средоточье встреч наших и разлук,
Не держите речь, не чертите круг,
Не ходите вдоль да и поперёк,
Кто не знаёт нас и тому в домёк,
Что не сможем мы разной жизнью жить,
Не пытайтесь здесь грязно ворожить,
Бумерангом жизнь вам воздаст сполна
Разрешите цвесть вербе у окна,
Разрешите жить, нам, как суждено,
И пускай горит золотом оно,
То окно в ночи, где свеча горит,
Где сидим мы, молча, и любовь не спит…
И к чему слова здесь — не нужны слова,
Все без слов, понятно, я ли не права,
В том, что повстречались мы — тяжкий общий крест,
Но нести его по жизни нам, вряд ли, надоест,
Потому, как ноша, коль своя — не тянет,
Милый, мой хороший, кто кого поманит,
Кто кого отыщет, далеко ль, окрест,
Для тебя, мой милый, нет других невест,
Не пытайся вырваться из моих оков,
Нет для меня, в свете, иных женихов,
Жизнью мы обвенчаны, пусть, в конце пути,
Нам, поодиночке, дальше, просто не пройти,
Жизнь отныне общая, тропкой у ручья,
То ли радость, друг для друга, то ли, западня,
Только как бы там не вышло, нам поврозь — не жить,
Не пытайтесь разлучить нас, поздно ворожить…
Не бывает в судьбах, нам, не нужных встреч,
А такую, как у нас, мы должны сберечь…
Всё в этом мире относительно,
Какая в том, моя вина…
Ну, да, костыль, мой спутник верный,
Но я такая не одна…
Пол мира, тех, ну, что «очкарики»
Колёса носят, как красу,
Они хромые, но по зрению,
И с костылями — на носу…
А у кого-то слух не очень,
Тогда вставляйте аппарат
Он на костыль, похож, не очень,
Кузен не то, что родной брат…
Мы все по жизни уязвимы,
Но что же делать, коли так,
Давайте помогать друг другу,
Ведь это — самый добрый знак…
«Какой уютный столик на двоих!» —
Шепнула потихоньку Ветру Осень!
«Согласен!» -и листву с деревьев сбросив,
Сказал: «Я напишу красивый стих!
Давай пока здесь отдохнём чуть-чуть.
Поговорим с тобой, поотдыхаем,
Быть может, вместе помечтаем.
Пока нас дождь внезапный не настиг.»
И Осень улыбнулась: «Что ж, давай!
Хочу сейчас с лимоном вкусный чай!»
Наталья Галкина
Я болтушка, только, не трепло,
За свои слова всегда в ответе,
Непорядочных поступков не ищите,
В жизни мною, писанном сюжете,
Я с полёнок знала, что табу,
Это значит, вовсе не касаться,
А не так, ну, чтоб как мячиком бросаться,
Коли захочу, себе возьму,
Что нельзя в чужую лезть семью,
На коне, вот так вот, без разбору,
Разбери проблемы со своей,
А в чужой не надо плесть узоры,
Лесть, она не признак ни ума,
Ни души открытой благородство,
Лесть, ну чтобы ясно было, как и дважды два,
Мелких душ за ней скрывается уродство…
Говорят души не открывай своей
Никому, тем более, подруге,
Потому предаст тебя тогда, когда не ждешь,
С фирмою: «Коварства мелкого услуги…»
Что тут скажешь, нету благородства,
Нету чести, так же, как и воспитанья,
На лицо — моральное уродство,
И души прогнившей, прозябанье…
И без толку вам ходить по храмам,
Потому, как храм в душе разрушили,
И из десяти Господних заповедей,
Вы, уже, одиннадцать, порушили…
Есть такие девушки на свете
Только парни в нас не видят одного,
Если нам немного причесаться,
Из себя мы будем ничего.
И тогда — любая, словно диво,
И на диво, чудо хороша,
Присмотритесь,…Разве главное прическа,
Главное — красивая душа…
Коли скажет, то не за спиною,
А ответит, так не в бровь, а в глаз,
А беда придёт — стоять стеною будет,
За себя? Нет, исключительно, за Вас.
Ну, а если, вдруг, кому то надо,
Пыль в глаза гламурную пустить,
Пять минут — и с нами все в порядке,
Дипломатов можете просить…
Будет всё по высшему разряду:
Атмосфера, стол, одежда, речь,
Мы найдём, чем этих супостатов,
Так сказать, на уровне, развлечь…
Только вот в обычной нашей жизни,
Как-то, не привыкли мы блистать,
Так наденьте же очки, мужчины,
Нас вы перестали замечать…
А раз так найдётся тот, кто сможет,
И брильянт отыщет и в пыли,
«Как же мог Вас раньше не заметить,
Где была я? Там же, где и Вы…
Но теперь принадлежу другому
Пусть из придорожной я пыли
Честь вам и хвала, семье и дому,
Дню тому, когда меня нашли…
Словно в жизни главную награду,
Словно орден я теперь ношу у сердца,
Фото небольшое шесть на девять,
В день, когда согрел меня, ты, сердцем…»
Я сторицей плачу за предательство сердца,
Я сторицей плачу за предательство душ,
За предательство дома, где теперь не согреться,
За погасший камин, непролазную глушь,
Где, как в сказке старинной, не пройти не проехать,
Где сто лет не появится человеческий след,
Под покровом муаровым продолжает пылиться
Незнакомки печальной столь милый портрет…
Я сюжет не нарушу, всё спит в ожиданьи,
Паутиной затянуты стекла в окнах дворца
Только ангелы в небе счёт ведут тем секундам,
Когда принц там появится, с разрешенья Творца.
И забьются фонтанов хрустальные струны,
Розы вновь зацветут, запоют соловьи,
И разбудит принцессу поцелуем принц юный,
Чтобы снова нам сказку рассказать о любви…
Наяву ж за порогом вновь бушуют метели
И живу я не в замке, за окном — не Париж,
Завывают в трубе моей, старой девой, метели,
И в тоске по любимому я в режиме «не спишь…»
Израсходовала сердце, по каплям
И истратила всю душу, до крошек,
Я мечтала, что окажешься добрым,
Я мечтала, что ты будешь хорошим,
Только видимо, мечтала не точно,
Только, видимо, мечтала, не очень,
Для кого-то, может быть, был, и добрым,
Для кого-то, может быть, был хорошим,
Видно, я к раздаче, той, опоздала,
Не хватило мне серёг, как в поговорке,
Для кого-то есть и кофе, и шампанское,
Ну, а мне — сойдёт коробка от торта.
Почему-то всё всегда у меня криво,
И, как не стараюсь, прямо, еду, вкось,
И моею будет, каждая яма,
И совсем здесь ни при чём тот авось,
Хоть, он, прямо скажем, право, не безделица,
И как исстари у нас повелось,
Каждый, для себя, старается, как правило,
Но, надеется, на русский, наш, авось…
Ну, а мне в моих делах нет помощников,
А раз так, что ж, трепещите враги,
Я найду себе другого заступника:
Господи, спаси, помилуй мя и сохрани…
Я учусь своим счастьем дышать.
Я весь день тебя жду с работы,
Но, порою, мне нечем дышать,
Задыхаюсь, вдруг, я, отчего то,
Отчего то печальная грусть,
Как прилив океанский нахлынет,
И с укором я жду у окна,
Ах, когда ж меня, грусть, покинет,
И, непрошенная слеза,
Вдруг, меня, посетит, на удачу,
Говорят, что от счастья плачут,
Может, счастье моё во мне плачет?
Да от радости, очень большой,
Что, дождусь, как всегда, тебя, с работы,
И любимое время наше —
Вечер с пятницы на субботу,
Впереди, как всегда — уик энд,
Мы вдвоем, в нашем домике милом,
Свет огня из камина… Тепло…
Как же, дышится, счастьем, мило,
И не надо о счастье кричать,
В свете лозунгов и транспарантов,
Научитесь им, тихо, дышать,
Под негромкий перезвон, души, курантов…
Говорят, что молчание — золото,
Только мне с этим не повезло,
Потому, как болтушка, я, редкая,
А, в придачу, к болтовне — серебро…
Только с этим — проблема вторая,
Потому, как не люблю серебро,
Я люблю бриллианты и золото,
От сиянья их на сердце светло,
И тепло, и удивительно ласково,
Словно, в сказке, на балу, при свечах,
Так уютно… Несказанно, я, счастлива,
С блеском золота в любимых очах…
Говорят, что молчание — это дорого,
Только мне с этим не повезло,
Не могу молчать, я даже, за золото
Говорю за так, а не за серебро…
Ах, моё фарфоровое сердце,
С каждым часом всё ему труднее биться,
Чем так жить, всё в ожиданье и тревоге,
То не лучше ли упасть, да и разбиться…
И напрасными вдруг, станут, все печали,
И растают, словно утренний туман,
Будто с вечера был трезвым и голодным,
А на утро, вдруг, проснулся, сыт и пьян…
И зачем тебе теперь дорога,
Можешь море, вброд спокойно, перейти,
Пьяному, ведь море, по колено,
Ни к чему окольные пути,
Да к тому ж, валяются осколки,
Не успели, ещё видно подмести,
Того сердца, что разбил ты ненароком,
Ах, как жаль, уж, ты меня прости…
Я прощу, куда же мне деваться,
Только, как покой я обрету,
Если до сих пор в пыли дорожной,
Я осколки собираю, на беду…
Не нужны мои слова участья,
Не нужны мои слова поддержки,
Значит, есть кому, кто, меня кроме,
И останешься, как прежде очень резким,
Очень острым, очень колким в обращеньи,
Где слова, поступки, снова, сплошь — иголки,
На дворе давно уж лето, милый мой,
Ты ж весь год стоишь у Новогодней ёлки
Потому то вечно ты колючий,
Не доволен жизни ты теченьем,
Так пойди постой теперь под липой,
Пчёлы собирают там пыльцу — не развлеченье,
То работа для жужжалок, кропотливая,
Мёдом всех потом, нас угостят,
Если перестанешь ты колоться,
Так и быть, они тебя простят…
После мёда, может, подобреешь,
И забудешь тех, кто, меня кроме,
Вспомнишь дом наш, сад и ту скамейку,
И нет больше никого, кто кроме…
От любви до ненависти шаг
Путь обратный — долгая дорога,
Если, сможете её преодолеть,
Обретёте счастье, снова, оба…
Ах, какие громкие слова,
Ах, какие яркие картины,
От которых в клочья паутина,
Иль, деревья, сразу, на дрова,
Или дом, с речей тех, на «по кирпичу»
Был разобран грозной бранной речью,
Словно кучным залпом, из картечи,
В спину — побеждённому врагу,
Ах, какой поток, как с гор — лавина,
Врад ли удержусь я на ногах,
В брод не перейти, не зная брода,
И не босиком, а в сапогах,
Вы же свой речью, как с обрыва,
Скинули, застигли, да, врасплох,
Кинули меня у края пропасти,
Чтоб нието другой помочь не смог,
Не хотите, чтоб спасали, и не Вы,
Ну, так что ж, тогда спасайте Сами,
Моё сердце с сердцем Вашим в унисон,
Бьётся уж, давно, под небесами…
Излечу
твои раны…
самыми
верными
мыслями
и накрою их
силой
из святейших
всех слов,
окроплю
твою душу
чистейшей водой
поднебесья
и с нежностью…
загляну
в любимые
глаза.
Все, конечно, образуется,
Только дело ведь не в городе,
Только там душе танцуется,
Где сердца не знают холода!