Сказки для взрослых длиннее, чем для детей,
Сказки для взрослых честнее - в них больше лжи.
Их не читают - их пишут, ложась в постель
Шёпотом жарким: «Ты любишь меня, скажи?»
Глупых вопросов бессонная череда,
Список ответов заучен давным-давно:
«Веришь - безумно люблю!», «Ну конечно, да!»
И тишина… И опять за окном темно…
Точка поставится в новой главе к утру,
Выбелит кляксу чернил с горизонта свет.
Кажется всё - черновик: напишу, сотру…
Только стереть получается раз в сто лет.
Кажется, всё, что потеряно, вновь найду:
Юность, любимых… И время замедлит бег.
Пишутся сказки, да только вот, на беду,
Тем, что о счастье, не сбыться, который век…
И не поможет ни дьявол, ни даже Бог.
Кто-то цинично подскажет: Лови момент!
Грустная правда главе подведёт итог:
В сказках для взрослых отсутствует хэппи энд…
Я не просто верю в сказки-я живу ими! Уже успела повстречать семерых козлят, подружить с ведьмой, и что-то чувствую, пока принц меня найдет, я или усну на хрен, или выйду замуж за какое-нибудь чудовище!
Бабочка и колючка
Жила-была бабочка, красивая такая, милая, а главное жизнерадостная. Летала она по полям, лугам, искала такие же как и она яркие и красивые цветы. Дружила с ними, играла, а они, в свою очередь, угощали её сладким, вкусным нектаром.
И был у бабочки один прекрасный цветок. Самый любимый, самый красивый. Каждый день она прилетала к цветку и пила росу с его нежных лепестков, ласкала его лёгким касанием своих крыльев, а он рассказывал ей красивые сказки про любовь. И было у бабочки все радужно и безоблачно.
За небольшой отрезок времени бабочка успела влюбиться в прекрасный алый цветок, который своей красотой затмевал её. Она радовалась каждому дню, каждой минуте, каждой секунде, каждому мгновению проведённому рядом с ним…
Хотя порой он был груб и неласков с ней, кололся своими шипами. Бабочка плакала, улетала, но… просто не могла жить без цветка и… возвращалась. И снова безответно любила его. Цветок же наслаждался своей красотой, наслаждался тем, что ему оказывают внимание другие бабочки, он так же шутил и флиртовал с ними, а иногда, может случайно, может нет, колол своими шипами. Наша бабочка не смогла долго терпеть ту боль, которую доставлял ей любимый алый цветок. Однажды она улетела… навсегда…
Она летела, сама не зная куда, и вот приземлилась на какое то непонятное растение. У него были огромные листья, неприятный зелёный цвет и… всё те же колючки. Она присела на него и расплакалась, рассказала свою историю, пожаловалась. Она знала, что у него есть колючки, то он тоже будет делать ей больно. Цветок приласкал ее своими огромными листьями, пожалел, напоил ее росой. Он был очень бережен и аккуратен с ней, и делал все, чтобы не задеть ее своими колючками. Так бабочка осталась жить у него.
Он ухаживал за ней, ласкал, лечил любовью ее раны. Он был счастлив, что может заботиться о ней, дарить ее тепло и ласку, может укрывать ее от дождя и ветра. Он был счастлив, что может дать то, что хранил и копил так долго - свою любовь.
Каждое утро они вместе просыпались, играли, шути, смеялись, радовались новому дню. Так проходило время. Цветок ни разу не уколол бабочку своими колючками, ни разу не причинил ей боли. Она привыкла к нему. Поверила. И полюбила. Полюбила такой огромный совсем неприятный на вид цветок. А он любил ее.
Однажды утром она проснулась и увидела, что на колючих шипах ее любимого распустился цветок. Цветок был небольшой, но красивый и вкусно сладко пах.
От любви распускается все вокруг, распускается и благоухает, и совсем не имеют значения природные данные и колкие черты характера.
3-летняя девочка после прослушивания сказки «Волк и семеро козлят» спросила: - А где был папа козёл? А действительно, где?!
Раннее детство Сплюсика.
Родился Сплюсик весной, когда уже сошли снега с почерневших проталин, прилетели грачи и лесная жизнь в очередной раз начала свой ежегодный отсчёт. Медвежонок у мамы и папы получился очень любознательным: часами мог сидеть на тёплой солнечной полянке, любоваться цветочками, смотреть, как трудолюбивые пчёлки собирают нектар, как большие и красивые бабочки перелетают с места на место. Сплюсик очень завидовал тем, кто умел летать! Во сне он тоже часто летал над своим волшебным лесом вместе с бабочками, пчёлками и птичками! Это непередаваемое чувство полёта потом весь день не отпускало мишку: он даже пытался поначалу пробовать летать и наяву, залезал на дерево и, как во сне, пытался как можно сильнее оттолкнуться и взлететь в синее небо! Заканчивались эти попытки, как правило, синяками, ссадинами да разбитыми в кровь коленками! А ещё, и родители накажут, что бы «в другой раз не лез, куда не следует!» Так Сплюсик и познавал окружающий его мир природы, который с каждым прожитым днём становился всё больше и больше!
Мама и папа души не чаяли в маленьком своём сыночке, но папе каждое утро нужно было уходить на работу, и до вечера Сплюсик оставался со своей мамой. Она была его первым заботливым учителем, которая знакомила с прекрасным миром лесных обитателей! Часами мама рассказывала медвежонку о том, что знала сама, знакомила его насекомыми, которыми была заполнена поляна, особенно, если внимательно присмотреться. И, Сплюсику, очень нравилось наблюдать и, за деловитыми муравьями, вечно куда-то спешащими в поисках стройматериала для своих огромных муравейников и пищи для своей огромной семьи; и за маленькими птичками, забавно прыгающих на двух своих тоненьких лапках и, всё-время, чего-то клюющих; и за разными гусеницами и червячками, которых эти птички и клевали. Ему даже было жалко бедных ярко-зелёных гусениц, но мама каждый раз терпеливо объясняла ему, что такое положение вещей нормально для природы, и, если птички, не будут поедать гусениц, то: во-первых, пернатые могут умереть с голоду; во-вторых, гусениц станет столько много, что они съедят всю травку на поляне, и станет совсем-совсем не уютно и больше не будет на ней места для других живых тварей. И Сплюсик успокаивался.
Это его излишнее любопытство и явилось причиной событий, которые чуть не привели к трагедии. В тот день, маленький Сплюсик, как обычно, сидел на лоскутном одеяле возле родительского дома и, с интересом, рассматривал большого чёрного жука, который, с усердием муравья, тащил какую-то большую чёрно-синюю ягоду, видимо, к себе домой. И Сплюсику так захотелось попробовать эту ягоду, что он решился на отчаянный поступок, который он до этого никогда не совершал и больше никогда не совершит в будущем: он отнял у жука его ношу! Желание полакомиться чужой добычей чуть не сыграло роковую роль в жизни медвежонка: ягода эта оказалась ядовитой. Даже название её было, как после узнал мишка, «волчье лыко». Что было дальше, Сплюсик помнил очень смутно. Сначала сильно заболел живот и закружилась голова, потом медвежонка стало подташнивать! Ему становилось хуже и хуже! Бедная мама схватила Сплюсика на свои женские лапки и побежала к деревенскому лекарю. «Только не умирай, только не умирай, мой милый мальчик! Я так тебя люблю! Мы с папой не сможем жить без тебя! Ты наше солнышко, наш единственный сыночек, наша надежда! Потерпи немного, скоро уже, совсем скоро придёт помощь…" - на бегу шептала мама Сплюсику. Её слёзы капали на мордочку медвежонка, но он уже ничего не слышал и не чувствовал: жизнь покидала маленькое пушистое жёлтое тельце.
Наверное, ещё немного, и не было бы в лесной деревушке Смолбир такого маленького жителя, как Сплюсик! Судьба смиловалась над маленьким медвежонком. Несколько часов деревенский опытный лекарь боролся за его жизнь, и, когда уже казалось, что ничего сделать невозможно, молодой организм медвежонка и его тяга к жизни взяли своё! Несколько дней Сплюсик лежал в постели, пока, наконец, не смог немного поесть и приподняться. В его памяти трагическим уроком навсегда осталась заповедь: «никогда не брать чужого!» Так жизнь постепенно учила медвежонка своими иногда очень жёсткими методами…
(продолжение следует)
Дюймовочку хотят выдать замуж то за жабу, то за жука, то за крота… Не сказка, а какое-то брачное пособие как выбрать себе мужа получается!
сказка «Снежная Королева»
ЗЕРКАЛО И ЕГО ОСКОЛКИ
Начнем! Дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем теперь. Так вот, жил-был тролль, злющий-презлющий; то был сам дьявол. Раз он был в особенно хорошем расположении духа: он смастерил такое зеркало, в котором все доброе и прекрасное уменьшалось донельзя, все же негодное и безобразное, напротив, выступало еще ярче, казалось еще хуже. Прелестнейшие ландшафты выглядели в нем вареным шпинатом, а лучшие из людей - уродами или казались стоящими кверху ногами и без животов! Лица искажались до того, что нельзя было и узнать их; случись же у кого на лице веснушка или родинка, она расплывалась во все лицо. Дьявола все это ужасно потешало. Добрая, благочестивая человеческая мысль отражалась в зеркале невообразимой гримасой, так что тролль не мог не хохотать, радуясь своей выдумке. Все ученики тролля - у него была своя школа - рассказывали о зеркале как о каком-то чуде.
- Теперь только, - говорили они, - можно увидеть весь мир и людей в их настоящем свете!
И они бегали с зеркалом повсюду; скоро не осталось ни одной страны, ни одного человека, которые бы не отразились в нем в искаженном виде. Напоследок захотелось им добраться и до неба, чтобы посмеяться над ангелами и самим Творцом. Чем выше поднимались они, тем сильнее кривлялось и корчилось зеркало от гримас; они еле-еле удерживали его в руках. Но вот они поднялись еще, и вдруг зеркало так перекосило, что оно вырвалось у них из рук, полетело на землю и разбилось вдребезги. Миллионы, биллионы его осколков наделали, однако, еще больше бед, чем само зеркало. Некоторые из них были не больше песчинки, разлетелись по белу свету, попадали, случалось, людям в глаза и так там и оставались. Человек же с таким осколком в глазу начинал видеть все навыворот или замечать в каждой вещи одни лишь дурные ее стороны, ведь каждый осколок сохранял свойство, которым отличалось самое зеркало. Некоторым людям осколки попадали прямо в сердце, и это было хуже всего: сердце превращалась в кусок льда. Были между этими осколками и большие, такие, что их можно было вставить в оконные рамы, но уж в эти окна не стоило смотреть на своих добрых друзей. Наконец, были и такие осколки, которые пошли на очки, только беда была, если люди надевали их с целью смотреть на вещи и судить о них вернее! А злой тролль хохотал до колик: так приятно щекотал его успех его выдумки. Но по свету летало еще много осколков зеркала…
Они читают стихи
Смотри: я спутал все страницы,
Пока глаза твои цвели.
Большие крылья снежной птицы
Мой ум метелью замели.
Как странны были речи маски!
Понятны ли тебе? - Бог весть!
Ты твердо знаешь: в книгах - сказки,
А в жизни - только проза есть.
Но для меня неразделимы
С тобою - ночь, и мгла реки,
И застывающие дымы,
И рифм веселых огоньки.
Не будь и ты со мною строгой,
И маской не дразни меня,
И в темной памяти не трогай
Иного - страшного - огня.
Перепутала Баба-Яга склянки с живой и мертвой водой. Долго ползали по лугу ожившие фрагменты Иванушки, собираясь воедино. Говорят, пара участков мозга была съедена котом, принявшим их за мышей… - Так появились Кот-Ученый и Иванушка-дурачок.
В пещерах каменных…
Щелк!
Раскаленная каменная крошка брызнула на гранитную плиту, лежащую посреди пещеры.
Щелк!
- Справа заходи, справа, а потом с оттягом…
Хлобысть!
Недовольная саламандра утробно взревела, изрыгнула в сторону нападавших длинный язык огня и втянулась в глубокую трещину в полу.
Старший из барлогов аккуратно свернул пылающий бич и прицепил его к поясу. Алое кольцо медленно тускнело, превращаясь в обычный хлыст.
Из темной бреши в полу тянуло жаром, где-то вдалеке скворчал рыхлый слой, плавящийся под натиском раскаленного тела. Старший переступил ногой через трещину, ухватился за выступы на разных краях и начал с силой притягивать их друг к другу. Жуткий скрип резанул по ушам и быстро оборвался: разлом превратился в узкую щель, наполовину засыпанную обломками.
Младший тем временем отошел в сторону, поднял заплечный мешок, отброшенный в угол при появлении твари, покопался внутри и извлек две базальтовых трубки и кисет. Смахнув с плиты остывшее крошево, он уселся и начал набивать трубку горным табаком. Через минуту к нему присоединился и старший. Под сводом пещеры медленно заклубилось сизое облачко.
Из-за сталагмита, высившегося на входе, высунулись чьи-то лохмы. Темные глаза, почти неразличимые за нависающими космами, радостно расширились, и к барлогам подбежал мастер - коренастый, заросший бородой по самые уши гном:
- Ребятки, вы меня спасли! Не знаю, что бы без вас и делал!
- Наверняка заливал бы свое горе «Ужасом глубин», - хитро прищурился старший барлог.
- Да не вопрос! - махнул рукой понятливый гном, обернулся и свистнул. В коридоре послышался топот, и в пещеру влетел молодой кобольд. Мастер украдкой зыркнул на барлогов, отвел посыльного в сторону и что-то зашептал ему на ухо. Выслушав инструкции, кобольд кивнул и опрометью бросился вдоль штрека. Назад он вернулся, волоча большую оплетенную бутыль. Младший барлог опять запустил руку в мешок, достал два стакана, вытряхнул из одного игральные кости, обхватил бутыль огромной ладонью и разлил содержимое поровну в стаканы и кружку, которая тут же возникла в руке у гнома.
- Хорошо… - через минуту выдохнул старший барлог и с трудом поднял веки. Из ушей и ноздрей дегустаторов сочился замысловатыми струйками синий дымок. - Ужас как хорошо.
- Ага, - сдавленным голосом подтвердил младший.
- Настоящий, - просипел гном, пытаясь разлепить хотя бы один глаз. - Урожай еще прошлой эпохи. Мне для друзей ничего не жалко.
- Да, я и сам распробовал. По-моему, еще нуменорского разлива. Ну, в расчете. - Старший протянул руку приятелю, но продравший глаза мастер набычился и демонстративно засунул руки в карманы.
- Да ты что говоришь? Да никогда в жизни! Я что, скаред какой бесчестный? Возьмешь это - будем в расчете.
Гном снял с шеи увесистый мешочек на шнурке и вытряхнул на ладонь кучку мифриловых монет, однако старший решительно махнул ладонью перед его носом.
- Не возьму. С друга не возьму. И не проси.
Гном с отчаянием вцепился в локоть великана.
- Вы же мне на участке всех саламандр даром повывели! Другие неделями простаивают, пока эти твари с территории не уйдут, а у меня уже который год с добычей никаких проблем!
- Так это только для тебя, по-дружески. А вообще нам зверюшек жалко… - смущенно прогудел старший.
- Э-эх, непрактичный вы народ, ребята… - махнул рукой коротышка. - Ладно, хотя бы табачку возьмите, а то обижусь. Сам смешивал.
В пещеру, сгибаясь под тяжестью огромного мешка, вошел кобольд. Барлоги сразу оживились, и с тревогой наблюдавший за ними гном облегченно вздохнул.
Распрощавшись с приятелем, барлоги зашли в трактир «Маленький зеленый камнеед», взяли по чашке горячего озокерита и по бутерброду со свежим мазутом и расположились на двух плоских валунах в дальнем углу.
- А сейчас, - раздался из отверстия под потолком гнусавый женский голос, - передаем частные объявления. Для уборки драконьих стойл на участке Д47 требуются два огнеупорных работника. Особям с хроническим насморком отдается предпочтение. Обращаться к гоблину Наклюку.
Барлоги переглянулись и сморщили носы.
- Производится набор охранников для обслуживания тролльского конкурса красоты «Мисс Большая Гора».
- Опять участницы приставать будут, - затравленно прошептал младший. - Не пойду.
- Человек Толкин предлагает подземным жителям за умеренную сумму вывести их героями своей будущей книги. Подробные описания и приватную рекламу можно заказать за отдельную плату. В отношении рас, которые решат сэкономить, автор оставляет за собой полную свободу творчества. Ошеломляющий успех книги гарантирован сертифицированной гадалкой-баньши. Подробный прейскурант висит на доске объявлений в комнате громкой связи. Заранее просим посетителей не толпиться, прейскурант будет висеть еще две недели. Повторяю: просим посетителей не толпиться у меня под носом, а Дралина, сына Жорина, просим сойти с моей ноги. На этом блок объявлений закончен, слушайте следующий завтра. Ну, максимум послезавтра.
Барлоги заметно приуныли. Старший нащупал через кожу набедренной повязки последнюю монетку и тяжело вздохнул.
- Как там этого гоблина зовут? - спросил он, поднимаясь с места. - У которого драконий навоз…
Ну да, уже не дЕвица, зато ещё красавица. Ещё и в сказки верится, и в омуты бросается. Несётся околесица и чушь прекрасно порется. Пора б накуролеситься, а мне ещё AMORится…
«Сказка ложь, да в ней намёк
Добру молодцу урок»
РЕПКА
В деревне у реки,
Жили-были старики.
Деревянная избушка,
В ней пекла блины старушка.
Был у них и огород,
Дед - любитель садовод.
Проживала с ними внучка,
А ещё собачка Жучка,
Кошка толстая, как пышка.
Заходила в гости мышка.
Жили вместе, не тужили,
Время славно проводили.
Что растили, то и ели,
Не толстели, не худели.
Раздобыл однажды дед,
Семена элитных реп!
В огороде посадил
Их удобрил и полил.
Каждый день их навещал
И тихонько напевал:
«Расти репка крепка,
Расти репка сладка!
Любит тебя дедка,
Любит тебя бабка!»
И росла та репка,
Всем на удивленье.
И гордился дедка:
-Вот моё творение!
Целый день крутился,
С ней лишь занимался.
Измерял, хвалился,
С муравьём сражался!
Перестал общаться,
С бабкою и внучкой.
Время нет заняться
И с собачкой Жучкой.
Позабыл о кошке,
Похудела пышка,
В миске нет не крошки,
В страхе живёт мышка.
А дед не унывает
Да репку поливает:
«Расти репка крепка!
Расти репка сладка!
Любит тебя дедка!
Любит тебя бабка!»
В дом пришла обида,
Прогнала веселье!
Смеху - панихида,
У грусти новоселье!
Отказалась баба
Печь блины для дедки:
«Я пекла бы кабы,
Была дороже репки!»
Рассердилась внучка,
Дедушку ругает.
Влезла в будку Жучка,
Не рычит, не лает.
Кошке не до смеха
Мышку поджидает.
«Это не потеха»
Мышь об этом знает!
Дед сказал сурово,
И ногою топнул:
«Ухожу из дома!»
Громко дверью хлопнул.
Жить стал в огороде,
В шалаше из веток.
«Сам не справлюсь вроде,
И без них я крепок!»
«Ты моя родная,
Я с тобою репка!»
Песню напевая,
Растил репку дедка.
Выросла родная,
Дедова забота.
Вширь и ввысь большая!
«Всё не зря работа!»
И старик ликуя,
Выдернуть решился.
Но момент смакуя,
Он не торопился.
Тянет свою репку,
А она не с места.
Взял азарт аж дедку:
«Ишь как невеста!»
Так он с ней сражался,
Утро, день и вечер,
Уже не баловался,
Заболели плечи.
«Мне нужна подмога,
Сам я здесь не справлюсь»
Тяжела дорога,
Но пойду - покаюсь"
В дом дед постучался,
На порог поднялся
Как начать не знает,
Шаг перебирает.
Нет назад дороги,
Дед в избушку входит
И глядит в тревоге,
Бабка бровью водит.
Начал дед не смело:
«Вот какое дело,
Я пришёл с поклоном,
Зря ходил бароном.
Вы меня простите,
В деле помогите»
Стало жалко деда,
Внучка прослезилась.
Гордость в нём задета,
Бабка суетилась:
«Ладно тебе милый,
Мы тебя прощаем!
Глянь какой стал хилый.
Своих не бросаем!»
Стало стыдно деду.
Зря он так сердился,
Со своими так вот,
глупо горячился!
В огороде дружно,
Вытянули репку.
Быть каким не нужно,
Научили дедку!
Контракт.
Албес огляделся и удовлетворенно кивнул. Место было отличное - сравнительно большая, ровная поляна, заросшая мелкой травой и окруженная с трех сторон стеной высокого густого орешника. Охотник аккуратно размотал шелковый шнур с затяжной петлей на одном конце, уложил петлю в центре поляны и принялся искуссно маскировать ловушку, уводя свободный конец шнура в кусты. Там он крепко привязал шнур к стволу ближайшего дерева. Другой шнур, одним концом прикрепленный к изящному, но прочному ошейнику, украшающему шею невысокой миловидной девушки, Албес привязал к собственному поясу. Потом он несильно подтолкнул девушку в спину.
- Давай, милая Ороста, иди туда, - охотник указал на центр поляны, - Садись там, плети венок и пой тихонько что-нибудь печальное. Короче, страдай вовсю. Удачной нам охоты!
С этими словами он вручил девушке заранее приготовленную охапку ромашек, а сам спрятался в кустах. Ороста послушно уселась в указанном месте, рассыпала перед собой цветы и принялась плести венок, мурлыкая что-то невероятно жалобное. Албес едва разбирал слова, но в общем, тема была выбрана подходящая - что-то в песне не то ожидало, не то созревало, да еще и осыпалось периодически, сопровождаясь всхлипываниями. Словом, то ли про озимые, то ли про сокровенное. Охотник одобрительно кивнул, отхлебнул немного молодого пива из каучуковой фляги и поерзал, устраиваясь поудобнее.
Единорог, на удивление, не заставил себя долго ждать. Албес знал, что именно в этой местности его видели особенно часто, но такой удачи не ожидал - с тех пор, как Ороста начала петь, не прошло и часа. Волшебное существо появилось на противоположном от охотника крае поляны и замерло, принюхиваясь и обшаривая взглядом окрестности. Охотник медленно, стараясь даже не дышать, положил ладонь на шнур-ловушку. Единорог снова потянул носом воздух, замер на пару мгновений - и сделал несколько шагов по направлению к девушке. Та не замечала его, увлеченная то ли венком, то ли страданиями. Албес на долю секунды отвел взгляд от добычи, чтобы получше ухватиться за шнур и вздрогнул, услышав ехидный голос:
- Вылазь из кустов, жулик! - единорог исподлобья смотрел туда, где прятался охотник.
Ороста взвизгнула, уронила венок и закрыла голову руками.
- Да не вопи ты, - заметил единорог, - Не трону. Только меня там не хватало. Хотя. могу и боднуть. Если этот негодяй немедленно не выйдет!
Албес выругался сквозь зубы и выбрался на поляну. Единорог попятился немного и принялся разглядывать охотника. Посмотрел правым глазом, прищурился, потом посмотрел левым и фыркнул:
- Значит, на эту вот почтенную барышню, ты, простота соломенная, собирался поймать меня, так? И что же заставило тебя полагать, что подобное мероприятие может увенчаться успехом?
- Девственница же, - развел руками Албес.
- В каком месте? - насупился единорог, - Ты чего - слепой? На ней же пробы ставить негде. Ты где ее взял вообще, олух?
- Сам ты олух! - обиделся Албес, - В агентстве мэтра Утинера, между прочим. А у него превосходная репутация!
- Напрокат?! - ахнул единорог, - Да еще у кого! Не, брат, такого обалдуя свет не видывал! Как же это тебя угораздило?
- Да чего как? - Албес развел руками, - Обычно как. Спросил у местных, в таверне, где в этом захолустье можно раздобыть девственницу за божескую цену. Мне и сказали идти к Утинеру.
- Ты бы еще к мамке Ерезе сгонял, в приют для престарелых! - ядовито заметил единорог и издевательски заржал.
- А если ты такой разумный и дальновидный, так чего приперся, а? - не остался в долгу Албес, - И не появлялся бы вообще! А то поучает он еще.
- Да мне просто любопытно стало, что за простофиля такой тут ошивается, - ответил единорог, - Контракт на меня уже, поди, лет пять как объявлен. И что - сильно поймали? То-то же. Хоть бы поинтересовался, так сказать, статистикой. Навел справки. Прощупал. мнээ. ситуацию.
- Всех не перещупаешь, - хмуро сообщил Албес, - Щупа не хватит. Не говоря уже о деньгах.
- Так не лез бы, коли щупом не вышел, - ехидно заметил единорог.
- А ты почем знаешь, что не девственница? - перешел в наступление охотник, - Тоже ведь, поди, не щупал! А умничаешь.
- Мне щупать и не надо, человечишко, - с нескрываемым превосходством парировал единорог, - У меня свои методы, безотказные. Экстрасенсорика, понял, темнота?
- Слушай, лошадь! - разозлился Албес, - Я тебе своим щупом куда попало не тыкаю, вот и ты мне в лицо своей эк. трах. сорикой не тычь, понял?!
- Ладно, не ярись, - примирительно сказал единорог, - Кстати… а кто контракт-то объявил?
- Кто надо, - буркнул Албес, - Столичный Бестиарий.
- А кто является Главой Бестиария, знаешь?
- Да какая мне разница? - охотник пожал плечами.
- А такая, что Главой является сам мэтр Утинер, - усмехнулся единорог, - Сам, понимаешь, контракт объявил и сам же дутую девственницу напрокат сдал. Беспроигрышный вариант. Развели тебя, горе-охотник.
Ороста захихикала, прикрывая рот руками. Албес пару секунд остолбенело смотрел на единорога, потом судорожно вздохнул, схватился за сердце и, как подкошенный, лицом вниз рухнул на землю. Девушка пронзительно завизжала.
- Балбес балбесом, а такой впечатлительный, - единорог покачал головой, - Ладно, барышня, не вопи ты! Так и быть, оживим твоего горе-охотничка.
И он спокойно направился к неподвижному Албесу, медленно опуская волшебный рог.
Веревочная петля мертвой хваткой стянула передние ноги животного, а последовавший за этим сильный рывок опрокинул единорога раньше, чем тот успел осознать происходящее. Албес молниеносно вскочил на ноги, подбежал к ошарашенной добыче и ловко опутал веревкой все четыре ноги. Затем он быстро насадил на рог флягу.
- Зря я тебя высмеивал… - лежащий на земле единорог косил глазом на сидящего в пяти шагах Албеса, - Поделом мне…
- Поумнел никак, - усмехнулся Албес, - А то все трахсорика, трахсорика. Меньше сора в башке, больше пользы для здоровья.
- Слушай, охотник… А может, договоримся? Сам подумай, ну приведешь меня к этому мерзавцу Утинеру…
- Дурак ты, лошадь, - покачал головой Албес, - Подумаешь, эка невидаль… Единорог… У меня, лошадь, контракт… на девственницу. Так что лежи смирно, будем подманивать. Настоящая охота только теперь и начинается!
Как это было.
Шепот проникал в уши, как назойливый комар - в щель противомоскитной сетки.
- Возьми себя в руки!
- Даже не знаю. А вдруг он разозлится? Мой отец тоже хорош! Мог бы и поприсутствовать. На всякий случай.
- Не мандражь, будь мужчиной!
Бог поежился, поерзал в кресле и проворчал:
- Временами это сводит меня с ума…
Он прикрыл глаза и отключил всеслышание.
За воротами райского сада двое продолжали шептаться.
- Будь вежлив, спокоен и терпелив, понял?
- Но, Ева, почему мы должны непременно соблюдать все эти дурацкие.
- Ты меня любишь?!
- Ты же знаешь, что да!
- Тогда потерпи. Я папу знаю - сначала поерепенится, потом смирится.
- Хорошо, хорошо! Давай уже войдем. Раньше начнем, раньше…
- Адам, держи себя в руках! Вдохни глубоко. Готов? Ну… с папой!
- Папа, здравствуй!
- А, дочь… Здравствуй! - Бог поглядел на вошедших поверх свитка, который как бы читал, - Как поживаешь? Ну и кто это с тобой?
- Папа! - Ева укоризненно прищурилась.
- Да, да, - Бог пожал плечами, - Всезнание не освобождает от необходимости соблюдать приличия. Попробуем еще раз. Здравствуй, дочь! Как поживаешь?
Бог на долю секунды скривился и отключил всезнание.
- Прекрасно, папа, спасибо, - Ева широко улыбнулась, - Вот, познакомься - это Адам. Адам, представься.
Тот сделал шаг вперед и вежливо поклонился.
- Адам Сатанеевич Примат-Сапиенс. Можно просто Адам.
- Очень приятно! - в голосе Бога не прозвучало ни одного приятного звука, - Отче Наш Ижееси. Можно просто Отче Наш.
- Уважаемый Отче Наш, - начал Адам
- Так, стоп! Это я погорячился, - Бог поморщился, - С «наш» мы подождем. Не звучит, знаете ли. Я еще ничего не решил. Давай. мнэ. ближе к делу.
Адам решительно кивнул.
- Хорошо. Я люблю Еву и хочу на ней жениться. Прошу вашего согласия и отеческого благословения.
- Ах, какая неожиданность! - Бог всплеснул руками, - Я даже представить себе не мог!
- Папа!
- Что - «папа»?! Что - «папа», я тебя спрашиваю? Ничего не знаю! Потому что! Ты хоть представляешь себе, из какой он семьи? Нет, род старинный, не спорю. Но с самого низу!
- Папа! Ты же сам порицаешь снобизм!
- Прекрати мыслить стереотипами. Пути отцовского инстинкта неисповедимы!
- Уважаемый Отче Наш! - Адам на всякий случай заслонил Еву собой, - Я, хоть и сын своего отца, но уже взрослый, самостоятельный мужчина и прошу вас оценивать мою личность вне всякой связи с моим происхождением.
- Нет, вы слышали! - саркастически усмехнулся Бог, - Он мужчина! Он пробрался в чужой дом, притаился за чужим деревом, подстерег чужую дочь, воспользовался статусом примата - и прям сочится весь от самодовольства! Да почему, собственно, ты решил, что такой важный вопрос, как замужество дочери, я стану обсуждать с юнцом?! Уж если на то пошло, то прилично было бы твоему отцу нанести мне визит. Обсудить, так сказать, перспективы. Взвесить все про и контра. Что же он не соизволил, а?
Адам смущенно развел руками.
- Он очень занят. Готовится править бал. Металл отливает сутки напролет. Говорит, что заботится об экономической стабильности молодой семьи…
- Ах, он уже все решил! - Бог возмущенно фыркнул, - У него уже все на мази! Он уже заботится о молодой семье! Ну так вот - можешь передать своему папеньке, что я никому не позволю навязывать мне свою волю, принимать за меня решения, вынуждать меня к тем или иным поступ…
- Ну как не стыдно?! - Сатана, неожиданно материализовавшись из воздуха в соседнем кресле, покачал головой, - Творец всего сущего! Отец взрослой дочери! Пожилой мужчина, одним словом, а как дитя малое, честное слово. Борода вон уже седая!
- Иди в ребро! - огрызнулся бог, - Ишь ты, «пожилой». Я вас всех переживу!
Но все-таки взял себя в руки.
- Я еще ничего не решил.
- Папа, - терпеливо напомнила Ева, - Других вариантов у меня все равно нет. А биологические часики тикают между тем.
- Как бы не дотикаться до. мнээ. святого духа, - хмыкнул Сатана.
- Типун тебе, - отмахнулся Бог, - Вот что. дети, идите погуляйте по саду. Яблочек там поешьте. Хуже уже не будет. А нам тут нужно обсудить пару вещей.
Ева взяла Адама за руку и повела по дорожке к Дереву Познания. Адам тут же принялся что-то шептать ей на ухо. Ева покраснела и сдержанно захихикала.
Саана с улыбкой проводил влюбленных взглядом и тронул Бога за локоть.
- Посмотри на них. Вот так, вместе. - Сатана изобразил умиление.
- И что? - Бог подозрительно уставился на собеседника.
- Как что? Ты посмотри на них. Ну вылитый я, одна штука! - Сатана ехидно хихикнул.
Бог, не отключивший всесправедливость, хмыкнул, повел бровью - и дюжина херувимов, взмахнув крыльями, последовала за влюбленными, держась в некотором отдалении.
- Обсудим детали? - Бог сделал серьезное лицо.
- С удовольствием, - кивнул Сатана.
- Начнем с основного, - тут же безаппеляционно заявил Бог и отключил всепрощение, - Жить дети будут у меня.
- За пазухой? - поинтересовался Сатана, - И речи быть не может. Ты их разбалуешь. Ничего путевого из такого брака не получится. Жить они будут у меня. Огня и воды в аду предостаточно, а медные трубы подождут.
- Шутить изволишь? - Бог приподнял бровь, - Я не позволю единственной дочери жить в преисподней.
- А я не позволю единственному сыну превратиться в примака, - пожал плечами Сатана, - Предлагаю нейтральную территорию на полдороги. Скинемся на жилплощадь, дадим молодым немного средств к существованию на первое время и пускай хозяйничают. Что скажешь?
- Вариант, пожалуй. - Бог нахмурился и отключил чувство юмора, - Идея жилплощади мне нравится, с этим дней за пять-шесть можно управится, беру на себя. Что там у нас с калымом?
- Что там у нас с приданным? - отреагировал Сатана.
- Не помню вот. Я уже изобрел мигрень или нет еще? - спросил Бог как бы себя самого.
- Хорошо. - Сатана вздохнул, - С меня по паре всяких полезных тварей.
- И еще злаков, овощей и фруктов! - быстро добавил Бог, - Девочке нужны витамины. И вот еще что…
- Не помню вот, - живо перебил его Сатана, - Я уже изобрел лень?
- Значит, с приданным договорились, - попытался заключить Бог.
- С калымом договорились, - не попался Сатана.
- Правда? - вяло удивился Бог, думая о чем-то отвлеченном - Вот учудила доченька. Ладно, с меня ПМС, месячные, длительная беременность, роды в муках…
- Стоп! - Сатана расхохотался, - Наказывать твою дочь уже поздно, раньше надо было, а моего оболтуса так вообще еще не за что! Зря ты всепрощение отключил.
- Да я для переговоров! Увлекся просто… - Бог покраснел, - Ну вот что. Свадьбу назначим на седьмой день. По-моему, у меня там ничего не запланировано.
- По рукам, - Сатана протянул руку, - Не осмеливаюсь стоять на пути, так сказать, божественного промысла.
- Так тому и быть, - подвел итог Бог, пожимая протянутую руку, - Пойду, займусь твердью.
Сатана с улыбкой кивнул и растворился в воздухе.
Оставшись в одиночестве, Бог откинулся в кресле, прикрыл глаза рукой и включил всезнание, всеслышание и всепрощение. Поток информации хлынул в божественное сознание, пузырясь эволюционными узлами. Патриархат, матриархат, полигамия, амазонки, промискуитет, инквизиция, маркитантки, суфражистки, феминизм, гомосексуализм, сексуальный туризм, ЭКО… В жгут информационных струй причудливо вплетался ехидный сатанинский хохот.
Бог застонал, рывком вскочил на ноги… и в этот момент - запоздало, но очень вовремя! - включилось чувство юмора…
1347
Принц отодвинул в сторону ветхий полог и взглянул в лицо спящей принцессе.
Да, это безусловно была та самая девушка, чей портрет он нашёл в лавке старьёвщика. Хотя придворный художник, как водится, и приукрасил действительность, но принцесса всё-равно оказалась довольно мила, хотя и несколько болезненной, чахоточной красотой. «Какая она худенькая и бледненькая, - сочувственно подумал принц.- Сто лет пролежать в тёмной башне, без еды, питья и свежего воздуха - шутка ли! Ну ничего, ломоть хлеба с куском мяса, бокал вина и лёгкая верховая прогулка вернут её румянец.»
Принц наклонился над гробом и нежно поцеловал принцессу в губы. Губы оказались неожиданно горячими и сухими. Принцесса открыла глаза.
-Ой, - сказала она, быстро запахивая на груди истлевшую блузку.- Уже всё? Можно вставать?
-Э-э… Да.- Выдавил принц.
Принцесса спустила ноги с постамента и огляделась по сторонам.
-Как много пыли!- заметила она.- Интересно, какой же сейчас год?
-Одна тысяча триста сорок седьмой, - машинально ответил принц.
-Ах, как замечательно!- захлопала в ладоши принцесса.- Значит, у старой ведьмы всё получилось! Я и правда проспала сто лет!
-Вас это радует?- удивился принц.
-Радует? Ну конечно!- принцесса засмеялась.- Я же теперь не умру в свои шестнадцать! А проживу долго и счастливо, и когда-нибудь встречу своего…- тут она осеклась и с подозрением посмотрела на принца.- А Вы, собственно, кто? Наш новый лейб-медик?
-Нет, - растерялся принц.- Я принц из далёкого королевства, и прибыл, чтобы…
-А где лейб-медик?- нетерпеливо перебила принцесса.
-Не знаю… А зачем… Вы себя плохо чувствуете?
Улыбка сползла с лица принцессы.
-А разве меня не для этого разбудили?- спросила она.- За сто лет врачи уже научились лечить чуму, ведь правда же?..