Маленький мальчик с мозаикой ледовой,
Буквы из льдинок слагаются в «вечность».
Вот он - мой мир бесконечно бредовый,
Вот она - чья-то скупая сердечность.
В маленьком сердце кристальная стужа,
В маленьких глазках холодная твердь.
«Разве совсем никому я не нужен?
Разве возможно вот так умереть?»
Кружится ворох из белой тетради,
Мягкими стружками падая в руки.
Кто-то его по головке погладит,
Если все буквы построятся в звуки.
Сложены в «вечность» проклятые льдины,
Мир накренился под взглядом замёрзшим.
Маленький мальчик хотел быть любимым,
Маленький мальчик хотел быть хорошим…
Герда. Ну, Герда. Не будь такой дурой.
Кай подзабылся на сказочном фоне.
Бьёт папарацци, торгует натурой
Где-то в стокгольмском подпольном притоне.
Герда, да брось ты уже эти сказки.
Глянь-ка на братца: реальность жестока,
Льдами порос без ухода и ласки,
Крепкие курит и прётся от рока.
Глупая Герда. Смешно, ну ей Богу.
Видела б ты его новые джинсы.
Жить во дворце с Королевой не модно.
Модно в чилауте трахаться с Принцем.
Герда, а ты ревновала к короне,
К белому платью с болезненной кожей,
К холоду взглядов в осколочном фоне.
Брось, это точно ничем не поможет.
Герда, читала бы ты эти сплетни…
«Вечность» белеет дорожкой на венах.
Самые наглые принцы на свете
Молча стоят перед ним на коленях.
Герда, спасай не его (это поздно).
Можешь спасти свои детские сказки.
Вырос твой мальчик и напрочь, серьёзно
Выполз по швам из воспитанной маски.
Кто заставлял его льдом подавиться?
Кто там сдувал с него смех и пылинки?
Хватит. И новый фанат его джинсов
Рот открывает в районе ширинки.
Здравствуй, сестрёнка, у нас тут опять зима.
Где «тут у нас»? Ну, вчера вот приехал в Осло.
Знаешь, разъезды, билеты, знакомых тьма.
Так надоело, ну просто «сушите вёсла».
Снова врачи, обошёл их уже полста,
Всё как обычно, неясно, ну ты-то в курсе.
Так же разводят руками. А я устал.
Вот бы уснуть и, наверное, не проснуться.
Ладно, шучу, а то будешь опять реветь.
Сил просто нет, эта боль по утрам в разгаре.
Вечером - ничего: замотаюсь в плед.
Или напьюсь, ну как школьник, в ближайшем баре.
Знаешь, сестрёнка, я сделал вчера тату -
«Вечность» набил прям на месте кривого шрама.
Знать бы того, кто исполнит мою мечту,
Кто излечил бы и даже такие раны.
Слушай, сестрёнка, а может всё бросить, а?
Хрен с этим сердцем. Болит, но живу же вроде.
Только вот пью слишком часто, чтоб боль ушла…
Лёд - я урод, но единственный в своём роде.
Нет, я, пожалуй, помучаюсь, поищу.
Знает ответы лишь та полоумная сука.
Сердце об лёд расхерачу и отпущу.
Знать бы, что это поможет. Мне хватит духа.
Видишь, сестрёнка, я всё ещё, как живой.
Чувствую злость и биты ледяного сердца.
Сколько отдал бы, чтоб снова побыть собой…
Где же финал? Ну, откройте скорее дверцу.
Знаешь, сестрёнка, когда-нибудь я вернусь.
Сделаю кардиограмму, и сердце встанет.
Лишь на минуту, потом я опять очнусь.
Только не тает, ты слышишь, оно не тает.
Знаешь ли, детка, бывают такие сказки…
Те, что не нужно рассказывать детям на ночь.
Чтобы их мир не лишился тепла и ласки.
Чтобы хоть что-то любимое в них осталось.
Знаешь ли, милый, истории эти - глупость.
Ты в них не верь и не слушай чужие басни.
Чтобы в тебе одиночество не проснулось,
Чтобы твой взгляд в одночасье не стал опасным.
Знаешь ли, солнце, бывают такие дети…
Те, кто не знает о добрых и славных сказках.
В этих сердцах самый серый туман на свете.
Эти сердца холодны и уже несчастны.
Знаешь ли, детка, их боль ничего не значит,
Слёзы их сохнут, ещё не успев пролиться.
Холодом скован несчастный и милый мальчик.
Что же теперь на него понапрасну злиться?
Знаешь ли, зайчик, он просто хотел смеяться,
Знать о любви и смотреть по ночам на звёзды.
В сердце его только льдины теперь гнездятся,
Ждут не весны. Ждут, когда уже станет поздно.
Вечное слово проснётся на белых плитах,
Льдом порастут океаны и наши души.
Мир заметёт мёрзлый вой на его молитвах.
Только ребёнку не станет хоть каплю лучше.
Знаешь ли, детка, мы все без конца жестоки.
Наши слова и для нас ничего не значат.
Нам отплатил за отчаянье и пороки
Маленький, с взглядом волчонка, замёрзший мальчик.
Кай - генератор для кубиков льда.
Сотни коктейлей из водки и снега.
Мрачный и клубный, чужая звезда.
Мальчик устал от полярного бега.
Мальчик сошёл на платформе «Забудь»,
Выдохся, сник, повзрослел, обесточен.
Лёд в форме сердца не давит на грудь.
Так, по кусочкам для виски и скотча.
Кай ненавидит почти что весь мир,
Он заблудился в ледовых фигурах.
Душу латает от стрелянных дыр,
Ходит загадочный весь и понурый.
Если вы пьёте всю ночь напролёт,
Если хотите три водки без перца
С фирменным льдом. Закажите, нальёт,
Лёд отколов под рубашкой от сердца.
Больно, красиво и страшно смотреть.
Эта звезда популярна в тусовке.
«Бармен, ещё!» Лёд в стакане на треть.
Просто долей этим выродкам водки…
Мальчик по-прежнему ищет себя.
Мальчик уверенно сбился с пути.
Вы опоздали. И кубики льда
Так и остались навечно в груди.
Кай много курит и пьёт в одиночку.
Давно уже вроде из ума выжил.
Герда на паперти в грязной сорочке.
Взгляд Королевы не тянет жил.
Сказочник в шоке от роста эмоций:
Возраст бунтарский, глаза уже врут.
К чёрту романтику - быстро и просто.
Маленький мальчик отбился от рук.
Кай затесался в компанию пошлых,
Верящих в холод, потерянных душ.
Добрые сказки запутались в прошлом.
Утром стирается чёрная тушь.
К чёрту трагедии, смысл и уроки.
«Хватит. Прощай, Королева, прощай.
Мир изменился в кратчайшие сроки,
Пусть у тебя будет новенький Кай».
Кай задолбался быть преданно-чёрствым,
Милым, потерянным, строящим план.
Поезд в Мадрид и идите все к чёрту.
Сказочник, всё, закрывай балаган.
Кай запретил себе «чувствовать чувства».
Хотел, да не смог обналичить лёд.
Часто с утра тянет руку, но пусто -
Там, где-то слева, никто не живёт.
Меж Доном - он на карте справа,
И Сяном - тот слегка левей,
На свете есть одна держава,
Где счастлив русский и еврей.
Нет, не этнический потомок
У нас судьбу страны вершит:
Жирует пришлый здесь подонок -
Подляшский промоскальский жид!
Презрев таможни и границы
Стремятся сволочи во власть,
И угнетают… украинцев,
За пакостью неся напасть!
Сулят достаток и свободу
Всем избирателям своим,
Но обещанья, год из года,
Мешает «хтось» исполнить им…
Один кричал с трибуны храбро,
Мол, ваших накормлю детей!
Но тут… коварный Чупакабра
Похерил благость всех затей.
Напал, подлец, на Украину,
Везде, где может, там вредит,
Умял зерно, сожрал скотину,
Заставив жить страну в кредит.
Мы Чупакабру побороли,
Надеясь - всё изменим враз,
Но воцарился на престоле
Другой… герой народных масс.
Лишь только взялся он за дело,
Как вдруг, откуда ни возьмись,
Бюджет страны украл умело
Брат Чупакабры - Кровосись.
Опять негодник, пришлый, вроде,
Творя за пакостью напасть,
Намухлевал, наколобродил,
Сумев последнее украсть…
Народ наш на майдане бился,
Решая в спорах, - кто правей…
А победили кровосиси
И чупакабры всех мастей!
Нет, конечно, сначала-то он никаким троллем не был. А был вполне обычным, нормальным и жизнерадостным младенцем, какими бывают все тролли в детстве.
Мама и бабушка в нем души не чаяли, для них он был ну просто ангелом. Даже не просто ангелом, а самым главным, самым светлым ангелом: Люцифером. И ожидали они от него великих свершений и успехов.
Вы спросите: «А где же был папа-тролль?»
Чего не знаю, того не знаю. Может, кочевал где-то, может жил в другой пещере, а может заходил иной раз проведать своё чадо. У мужчин-троллей как-то не принято сильно вмешиваться в воспитание детей.
Подрос тролль. Мама с бабушкой не нарадуются: «Какой умный, какой красивый, какой необыкновенный! Ну точно - далеко пойдет, все звезды с неба соберет.»
И тролль в это свято верил: ведь так говорили самые главные люди в его жизни. Тьфу ты: тролли.
Но уже в троллиной школе всё пошло как-то не совсем так. Успехи, конечно были, но не самые блестящие, и уже учителя ему первое место в мире не пророчили: «Одарен. Даже можно сказать - талантлив. Но, вот беда, работать не любит. Легко схватывает, а по мелочам не напрягается». А ведь известно: «талант - он только на 10% от Бога, а 90% - от труда и усидчивости».
Мама с бабушкой не очень расстраивались: «Это они просто не понимают нашего Люцифера. Куда уж им такой талант понять! Вот будет он Великим Троллем, тогда еще гордиться будут, примазываться к его славе!»
Школу наш Люцифер закончил, в институт, конечно, поступил. В очень даже неплохой институт. На платной, понятное дело, основе - не оценили его результаты и пришлось поднапрячься маме с бабушкой. Закончил его. Не то чтоб с отличием, но неплохо так закончил. И работу нашёл. Неплохую. Вполне себе приличную работу, как мама с бабушкой и предсказывали. Работай - сколько хочешь. И начал тролль строить свою троллиную карьеру. Ну, чтобы стать Великим Троллем, чтобы быть первым среди равных.
Да вот беда: грянуло в их, троллиной, стране стихийное бедствие: то ли перестройка, то ли переломка, то ли еще какой мировой кризис.
И с карьерой у Люцифера как-то заглохло. Ну то есть мысли он, конечно, мыслил, даже статьи иной раз писал (очень теоретические, не для всех). Но платить за это дело сильно много как-то не платили. То ли из-за мирового кризиса, то ли потому, что мысли эти никому особенно нужны не были. Но, поскольку тролли поактивнее разбежались (кто с ценными идеями - в другие края, кто с умением работать или с другими троллями договариваться - в доходные места).
Но Люцифер - гордый. Он никуда не убежал, ведь мама с бабушкой ему предсказали великую карьеру! Да и места руководящие в той конторе освободились, вот Люцифер и стал начальником, почти что главным. Вернее, чуть-чуть главным. А еще точнее - самым маленьким таким начальничком. В какой-то отдельной области. Но он ощущал себя демиургом, почти богом. Даже круче, чем бог!
Да и с умом, стали замечать коллеги, как-то не так уже и хорошо у Люцифера стало получаться. Как-то ум его, без тренировки, то ли увял, то ли поистратился весь. Многие его и в деньгах, и в должностях обходить стали. Их и туда-сюда на конгрессы, да на работу зарубежную зовут. А Люцифера - не зовут.
Но, кризис - не кризис, а работать надо. А Люцифер всё больше поговорить, поруководить, покритиковать, указания раздать и подчиненных построить, да и начальству надо напомнить, кто тут самый главный гений. Терпело его начальство: а кто еще на такую зарплату придет? А что не работает - так хоть свой, пусть будет.
Но Люциферу всё мало. Задумал он занять самый главный пост, самого Бога-Творца сместить и его место занять. Начал он интриговать, свою команду троллей-недовольных собирать.
Но - не вышло. Вышвырнул его Творец, да с таким треском, что искры из глаз посыпались.
Куда теперь?
Ни мама- пенсионерка, ни бабушка, мир ее праху, уже не помогут. Они всё больше критикуют уже нашего Люцифера: «Что ж ты, такой-сякой немазаный, и заработать не можешь, и о нас, старухах, не заботишься. А мы ж тебя любили-кормили! Где ответные действия?»
А какие «ответные действия», если обещания, что мама с бабушкой ему давали, так и не выполнили: ни карьеры, ни денег, ни заслуженного почёта и уважения. Рассердился Люцифер: «Ну почему все старики такие злобные?! Раз они ко мне так, то и я к ним соответственно». И стало у них дома тоже не то перестройка беспрерывная, не то кризис мировой.
Кстати, с троллихами у Люцифера тоже как-то не задалось: всё глупые попадались и жадные. А если, случайно, не такая попадется, то Люцифер уж постарается, найдет у нее какой-нибудь недостаток. Да троллихи и не очень интересовались Люцифером: по молодости, когда он перспективный красавец-умница был - да, а как нос задрал - так пусть сам со своим носом и сидит.
Ах, извините, забыла! Была-таки одна троллиха: любила, ценила, в рот смотрела. Троллят готова была растить (он же гений!), деньги сама зарабатывала (он же карьеру делает!). Но потом как-то устала, огрызаться стала. Тролленка забрала, а Люцифера за порог выставила. Осерчал Люцифер: «Все троллихи - гадины!»
Вроде не старый еще тролль Люцифер, по возрасту еще молодой совсем даже, а он лапки сложил, злобу затаил. Работа? Да так, по мелочи, главным начальником гоблинов-озеленителей без знания языка. Недостойно как-то. Раздражает! Семья? Да какая это семья: старая брюзжащая мать-троллиха. Злит неимоверно!
Скучно как-то. Да и злобу девать некуда. А от злобы да неприменения ум-гениальность нашего Люцифера совсем подтаяли, почти и не осталось уже: так, на обычную жизнь хватает, а чтоб звезды с неба - уже не тянет.
Но всё же - не дурак! И придумал тролль хитрую хитрость: стал он общаться-знакомиться с другими, представляясь чужим именем, да еще закрываясь специальной маской-«ником». Тут можно и гадости наговорить кому хочешь, и позлить-подразнить глупых троллей. А кто же умный тролль? Умный один - он сам, Люцифер, единственный и неповторимый. А кто с его мнением не согласен, понятное дело, безнадежно глуп. Хороший способ придумал. И никто не найдет, не достанет - безопасно!
Да и ума особого для этого не надо: «кто может - работает, кто не может - поучает, а кто и поучать не может - критикует». А ведь наш тролль даже текст больше двух-трех строк прочесть не может: увидит одно слово - зацепится и ну ругать. Здорово получается. Чужие аргументы слушать не надо, знай повторяй свои гадости.
Так он и стал СЕТЕВЫМ ТРОЛЛЕМ.
Но и тут ему не слишком повезло. Ушлые тролли что делают? Правильно, в рекламе работают, деньги зарабатывают: «антиреклама - тоже реклама», если всё время какой-то сайт или какого-то специалиста ругать, то ведь народ заинтересуется: «Кто такой, что такое?». А клиент за «раскрутку» еще и денег отвалит. Но наш Люцифер как-то этого сразу не сообразил. Стал ругать кого не попадя, а те и рады: идет реклама! А товарищи ушлые ему подсказывают: «Вон того ругай, вон на того нападай». А денежки, понятное дело, ушлые сами загребают. А Люцифер - «за идею» работает.
Грустная история. И Люцифера жаль. Ведь не первый он такой, а какой-нибудь аж 666-ый, а то и побольше.
Может, если он здесь свою злость выложит, всем гадости наговорит, то в жизни ему легче будет сдерживаться? Глядишь, друзья-единомышленники появятся. Может, всё у него еще наладится.
А вы как думаете?
Девушка-Нос
В одном городе жила очень красивая девушка по имени Нина. У нее были золотистые кудрявые волосы, большие синие, как море, глаза, огромный нос и прекрасные белые зубы. Когда она смеялась, казалось, что светит солнце. Когда она плакала, казалось, что падает жемчуг. Одно ее портило - большой нос. Однажды Нина собрала все деньги, какие у нее были, и пошла к врачу. Она сказала:
- В этом городе у меня никого нет, я сама зарабатываю себе на жизнь, а мои папа и мама живут далеко, и я не могу у них просить денег, они и сами небогатые. Вот все мои деньги. Сделайте мне маленький нос! Когда я родилась, мои родители совершили ошибку и не позвали на праздник старого колдуна, который жил в лесу. Когда он узнал, что его не позвали, он страшно обиделся и сказал, что сделает мне очень важный и ценный подарок. И с этих пор у меня стал расти нос. Когда мои родители пошли упрашивать колдуна, он сказал, что, если у меня будет маленький нос и я стану красавицей, меня полюбит любой подлец, а так меня полюбит единственный человек в мире. И потом он сказал моим родителям: «Посмотрите на себя! Ведь вы нормальные некрасивые люди и никогда не заботились о своих носах!» Мои родители ответили: «Но она ведь у нас растет красавицей, ее жалко!» Но волшебник ничего не сделал для меня. Теперь я выросла, я работаю парикмахершей, я хороший мастер, ко мне стоит очередь. Но счастья у меня нет.
Врач сказал ей:
- Я тут бессилен. Поедете в другой город, там живет волшебник, может быть, он вам поможет.
Девушка поехала в другой город. В одном купе с ней ехал бедно одетый молодой человек, который читал толстую книгу. Он не обратил на Нину никакого внимания. Однако ночью поезд сильно тряхнуло, и во сне Нина упала с верхней полки. Она потеряла сознание и очнулась на руках у молодого человека. Он сказал ей:
- Хорошо, что я не спал и успел вас поймать.
- Спасибо вам, молодой человек, - сказала Нина вставая. - Если хотите, приходите ко мне в парикмахерскую, я работаю на главной площади, я вас постригу и побрею.
- Нет, я сам стригусь раз в полгода большими овечьими ножницами и подравниваю бороду. Спасибо.
- Ну, тогда, - сказала Нина, - приходите ко мне просто выпить чаю.
- Спасибо, чай я люблю пить в одиночестве, - ответил молодой человек и стал читать свою книгу.
- Ну тогда просто так приходите, - сказала Нина.
- Просто так я не приду, - ответил молодой человек, - мне некогда.
Тем временем поезд уже прибыл в другой город, и Нина отправилась к волшебнику. Это оказался симпатичный молодой человек с черной бородой и в очень красивых темных очках. Он сказал, что может помочь Нине, но за это потребовал большой палец ее правой руки. Нина согласилась, стала невероятной красавицей, но без одного пальца. Когда она вышла на улицу, прохожие начали останавливаться, машины загудели, а молодые люди пустились провожать Нину до самого вокзала. В поезде ей уступили нижнее место, принесли несколько букетов роз, лимонад и много коробок шоколада. Когда она приехала в свой город, повторилась та же картина, и за Ниной поехала машина графа, который, опустив стекло, умолял Нину из окна выйти за него замуж. Но Нина не села к нему в машину. Целыми днями она теперь бродила по городу, надеясь разыскать того молодого человека из поезда. Работать парикмахером она больше уже не могла, поскольку на правой руке не хватало главного рабочего пальца, но немного денег у нее было, так что она целыми днями ходила по городу, а за ней всюду следовала машина графа. Каждый день Нину приглашали на балы, она была объявлена королевой красоты города, а некоторые думали, что и мира. Но никто не знал, что у нее не осталось денег и она ест один раз в день - вечером, на балу, кофе с мороженым. Наконец она не выдержала и устроилась работать уборщицей, скопила денег и поехала опять в другой город к волшебнику. Она сказала ему:
- Возьмите все мои деньги, но скажите мне, где найти моего милого, того человека из поезда.
- Хорошо, - сказал волшебник, - возвратите мне мой нос и возьмите прежний, тогда скажу.
- Нет, - ответила Нина, - просите что хотите, только не это.
- Ладно, - сказал волшебник, - придется взять у вас еще один палец на правой руке, теперь указательный.
- Хорошо, - ответила девушка не задумываясь.
- Адрес его такой: он живет в вашем городе, улица Правой руки, дом два, на чердаке. Поторопитесь!
Нина помчалась на вокзал, приехала в свой город и разыскала тот дом. Она вошла к своему милому на чердак и спросила:
- Вы меня узнаете?
- Нет, - сказал он.
- Помните, вы еще меня подхватили на руки, когда я упала с верхней полки.
- Нет, это были не вы, - ответил ее милый. - У той девушки было совершенно другое лицо. Она была такая смешная!
Нина не знала, что еще сказать, и ушла. Но каждый день она приходила на улицу Правой руки, чтобы взглянуть на окошко молодого человека. Нина теперь постоянно носила перчатки, снимая их только ночью при мытье лестниц. Ее по-прежнему приглашали на балы, дни рождения и городские праздники, машина графа все так же ездила за ней, и граф два раза в месяц делал ей предложение выйти за него замуж. Но Нина не соглашалась и отвечала так:
- Мало ли какой вы окажетесь человек. Сейчас вы готовы сделать для меня все, а потом вы окажетесь ревнивым или скупым, будете меня попрекать куском хлеба. Мало ли…
Но вот однажды ночью, убрав свои лестницы, Нина пришла взглянуть на окно молодого человека и увидела, что занавески задвигает какая-то старушка в черном. Не помня себя от страха, Нина взбежала на четвертый этаж и позвонила в чердачную дверь.
Ей открыла та самая старушка в черном.
- Что вам надо? - спросила она.
- Что с ним случилось? - спросила Нина.
- С кем?
- Ну, с молодым человеком, не знаю, как его зовут. Он здесь живет.
- А вы кто ему будете? - спросила старушка.
- Он меня однажды спас в поезде, - ответила Нина.
- Ну, тогда проходите. Он очень болен.
Нина вошла в комнату на чердаке и увидела своего милого, который лежал под одеялом и тяжело дышал.
- Кто вы? Я вас не знаю, - сказал он. - Вы не та, за кого себя выдаете.
- Что с вами? - спросила Нина.
- Я заболел после тех занятий в подвале библиотеки. Я, видно, слишком много узнал. Но вас это не касается. Я скоро умру.
Старушка кивнула.
Нина выбежала вон, села в ночной поезд и приехала в другой город к своему волшебнику.
- Я ничем не могу вам помочь, - сказал волшебник.
- Я вас прошу, - заплакала Нина, - спасите моего милого! Возьмите что хотите, возьмите правую руку, я могу мыть полы левой.
- Я возьму обратно мой нос, - сказал волшебник.
- Берите и спасите моего милого, - ответила Нина.
И в тот же момент она стала такой, как была. Выйдя на улицу, она не встретила ни одного восхищенного взгляда. Никто не остановился при виде ее, никто не увязался провожать, ей не подарили ни единой розы. В поезде она не получила ни одной коробки конфет. Когда она приехала в свой город, она увидела автомобиль графа, но граф не заметил ее, хотя она была одета, как всегда, в серое платье, и на ней были мягкие серые туфли и серая шляпа.
Нина побежала на улицу Правой руки, взлетела на четвертый этаж и вошла в комнату своего любимого. Он сидел на кровати и пил пиво.
- А, это вы! - воскликнул он. - Приятно снова вас увидеть. А то тут приходила какая-то девица и выдавала себя за вас. Но меня не обманешь. Смешней вашего лица я не видел нигде. Вас так легко не забудешь.
Нина засмеялась и заплакала сразу. И в комнате как будто вспыхнуло солнце и засияли жемчуга.
- Что вы плачете? - поинтересовался молодой человек. - Не хотите ли выйти за меня замуж?
Нина ответила:
- Я ведь не та, что была.
И она стащила серую перчатку с правой руки.
- Это? Это ерунда, - сказал молодой человек. - Меня зовут Анисим,. и я врач. В той библиотеке я прочел все, включая и самую последнюю книжонку на сыром полу подвала. Я не хотел бы прочесть ее снова, - добавил Анисим и потянулся к полке, на которой стояли микстуры, капли и бутылки с таблетками. Вот, примите.
Нина приняла маленькую ложку лекарства, и ее правая рука стала такой же, как прежде.
Император, застав свою дочь целующейся со свинопасом, пришел в дикую ярость и тут же выгнал проштрафившуюся принцессу - тут сказочник был прав.
Неправ он был во всем остальном.
Свинопас скинул свои тряпки и предстал перед принцессой в своем истинном обличии.
- Ты не захотела принять предложение принца, приславшего тебе розу и соловья, а целовалась с простым свинопасом… - начал он обличительную речь, затверженную им по тексту Андерсена.
- Да брось ты, - дернула плечиком принцесса. - Ты бы знал, как тяжело было разобраться с устройством горшочка! Я ведь инженер никакой. Мне пришлось по ночам читать учебник физики, бррр…
- Ка… кой учебник физики?! - обалдело спросил принц.
- Обыкновенный! Надо же было разобраться в устройстве!
- А зачем? - совсем уже растерялся принц.
- О Господи, - нетерпеливо закатила глаза принцесса. - Я-то все сразу про тебя поняла. Вся эта твоя комедия с птичками-цветочками нужна была как прикрытие, верно? И про горшочек я тоже сразу поняла, что это передатчик. Но ключ-то к нему ты мне не выдал. Да еще целоваться заставил - небось, тоже комедию ломал, как с птичками-цветочками?
- Нет… не ломал, - смущенно признался принц.
- Да? Ну ладно. Если бы ты знал, как тяжело все одной делать, - пожаловалась принцесса. - Придворные все предатели, фрейлины дуры набитые, папенька витает в эмпиреях и не видит в упор, что замысливает эта чертова оппозиция. Твой горшочек сильно мне помог узнать их настоящие мысли и настроения. Это фрейлины думали, что мне интересно, что у кого на обед. Знали бы они, зачем мне на самом деле был горшочек! Нет, ценная вещь, очень ценная. За такое даже поцеловаться можно было.
- А мне показалось, тебе нравится… - тихо сказал принц.
- Опять с глупостями, погоди. С горшочком разобраться было трудно. Но когда я поняла, как это работает - трещотку я уже отгадала сразу! Это гениально, честное слово! Это же прямая трансляция всех вражеских радиостанций! Как ты это сделал? Восхищаюсь просто!
Принц уже вообще ничего не мог говорить и только смотрел на принцессу во все глаза.
- Так вот. Ну да, папенька меня выгнал. Но теперь я точно знаю, что замышляют предатели. Демократию им подавай. Рес-пуб-ли-ку… - с омерзением выговорила принцесса. - Я им покажу республику. Я виселицами все площади украшу. Но! Мне нужна помощь. Ты готов объединить усилия? Ты даешь мне свои войска, я же предлагаю объединить тебе наши королевства и стать по-настоящему сильной империей. По рукам?
Принц упал перед принцессой на колени и стал целовать ее руки:
- Я преклоняюсь перед тобой! Возьми все - мою сердце, мою жизнь, мое королевство!
- Погоди ты с жизнью, пока только войско нужно. Сзывай военный совет, объявляй мобилизацию. Время не ждет.
- Любимая, ты просто чудо, ты дар небес!
- Да ну, какой из меня дар, - поморщилась принцесса. - Вот объединим королевства, тогда будет что-то дельное. А, кстати. Ты мне уже столько подарков дарил, а я тебе ничего.
- Как ничего? А поцелуи?!
- Поцелуи не в счет, это была плата за горшочек и трещотку. Так вот держи, это и будет пока твоим подарком.
И принцесса достала из кармана миниатюру. На ней была изображена она сама, но почему-то в форме НКВД.
- Хороший портрет получился, - вздохнула принцесса. - Жаль только, что мой демократически настроенный папа художника за такое казнил…
К вечеру следующего дня все было кончено.
Предатели и оппозиционеры были арестованы и ждали своего часа.
Император отрекся в пользу дочери.
Принц и принцесса сидели в беседке, увитой розами, и обсуждали свою будущую свадьбу.
- Интересно, будет ли тебе со мной под венцом целоваться так же приятно, как на свином дворе? - спросил с подколкой принц.
- Иди ты, - огрызнулась принцесса, - сам небось ни одной горничной за это время не пропустил!
- Но я же не знал тогда, какая ты на самом деле…
- Ладно, забыли. Ты лучше скажи, какой девиз будет у нашего объединенного герба?
- А разве есть сомнения? «Мир спасут любовь, красота и массовые расстрелы».
Царевна-лягушка
Иван остановился в двух шагах от замкового рва и зычно заорал:
- Кощей, вражина импортная, похититель чужих супруг и вообще маниакальный гад, выходи на честный бой!
Кощей выглянул из окна библиотеки, поморщился и замахал рукой, приглашая царевича в замок.
- Давай, добрый молодец, заходи. Добро пожаловать в мои хоромы, царский сын, а то вопишь на всю округу, как гопник какой. Посторонись чуток, я мостик опущу.
- Здравствуй, гость нежданный, - поприветствовал Кощей вошедшего Ивана, - Испей вот медку, расслабься и поведай, какое у тебя ко мне дело.
Царевич опрокинул предложенную чарку мёда, утёр рот рукавом и сообщил:
- Значит, вкратце, вот какая получается фигня: я стрельнул, она лягушка, ты украл мою жену.
- Красиво! - одобрил Кощей, - Это новомодный стиль, который рэп? Здорово. Вопрос на злобу дня - а зачем мне красть твою жену?
- Ну как, - Иван-царевич пожал плечами, - Из всех предложенных вариантов самым разумным показался этот.
- Ничего не понимаю. Ваня, плесни-ка себе ещё медка да расскажи подробно.
- Чего тут рассказывать? - царевич сжал кулаки, потом разжал, чтобы сподручнее было наливать мёд в чарку, - Мы с братьями стреляли чтобы жениться. Братаны угодили на подворье дворянкам-купчихам, а моя стрела упала в болото. Рядом с лягушкой. Которую я и привёз в терем. Вышел в людскую, чтобы девица не стеснялась кожу скинуть. Вернулся, а там никого нет. Отдавай мою жену, гад! - И царевич опрокинул следующую чарку.
- Прости, царский сын, упустил, - потряс головой Кощей, - Стреляли чтобы жениться? Любопытный способ. А если бы в глаз?
- Лес рубят, щепки летят, - хмыкнул Иван-царевич, - В чужом глазу и бревно не обуза.
- Логично, - с сомнением заметил Кощей, - А если бы во дворах оказались только сыновья? Тоже женились бы?
- А хорошо бы, кабы. - мечтательно пробубнил царевич, - Только братья, блин, везучие. А вот ты мне тоже скажи - кабы там сыновья оказались, ты бы и их привычно умыкнул? А ещё обзываешься, пушистое рыло!
- Один-один! - признал Кощей. Потом прижал руки к груди, - Только, Ваня… Вся эта история шита белыми нитками. Давай по порядку. Или нет, давай о главном. Что общего у якобы украденной жены с этой лягушкой?
- Жена лягушечью кожу должна скинуть, девицей стать. А потом обратно кожу натянуть и в лягушку перекинуться.
- Ох, ты ж умница моя, - Кощей всплеснул руками, - Ну вот бог с ним, с законом сохранения вещества, но элементарный коэффициент эластичности лягушечьей кожи ты в состоянии рассчитать, царский ты, блин, сын?!
- Ну все! - царевич решительно потянул меч из ножен, - Мать мою ёфемизмой ехидной крыть удумал, вражина?! Снести тебе башку с плеч и никаких разговоров!
- Что ты, сынок, что ты! - Кощей деликатно, двумя пальцами, отвёл в сторону лезвие и по-отечески положил вторую руку на плечо царевича, - И в мыслях не было. Ну вот давай разберёмся, как следует, с самого начала? Вы втроём стрелы пускали, так?
Царевич кивнул. И потянулся за мёдом.
- Старшего брата стрела упала на дворянский двор, верно? Среднего - на купеческий. Пока все в пределах города. А твоя, понимаешь, пересекла городскую черту, пригороды, смежные селенья, улетела аж в лес и шлёпнулась в болото. Правильно?
Царевич снова кивнул. И снова потянулся за мёдом.
- Вот сам подумай, Ваня, - Кощей почти умолял, - Это же обыкновенная стрела. Пущенная из обыкновенного лука. Какой лес? Какое болото? Даже если по ветру, Ваня. Стрела, понимаешь? Не «першинг» там какой-нибудь межконтинентальный класса «отсюда и до победы разума»!
- Издеваешься?! Укладом исконным в морду тычешь? А и не першинг! - Иван рывком сбросил Кощееву руку с плеча, - Вражины проклятые! Растлеваете Русь-матушку диковинками заморскими, першингами-пирсингами-демпингами-лизингами невиданными! Врёшь, не введёшь! Вот я сейчас тебя на люля-кебаб разделаю - будешь знать! Кто к нам с бандажом придёт, тот от фистинга и подохнет!
- Конечно, конечно! - одобрительно заулыбался Кощей, - Исконный уклад forever. Сивуха, лягуха, раскладуха… а как же! Я всего лишь говорю, что не могла простая стрела так далеко улететь. Это тебя льстецы придворные с толку сбили. Ваня, ты же семи пядей в… паху - ужель сам не сообразил?
- А ты над златом чахнешь! - прибег к классической защите царевич.
- Тю, сынок, так тебе деньги нужны? - удивился Кощей, - Что же ты сразу не сказал.
- Какие деньги? - завопил Иван, остервенело выдвигая и задвигая меч, - Жена мне нужна! Девица! Баба!
- Баба тебе нужна, - подтвердил Кощей, - Это видно невооружённым глазом. И беде твоей я постараюсь помочь. Только объясни толком, какая именно. Задай, так сказать, условные параметры поиска.
- Ну как какая… - задумался Иван, - Я ж её не успел увидеть, ты ж её сразу украл. Ну… красивая… сексапильная… либеральная… толерантная… респектабельная…
- Ванечка, погоди, - опять по-отечески посоветовал Кощей, - Ты не словами дворцовых скоморохов говори, а сердцем своим. Понимаешь?
Иван-царевич задумался. Осушил чарку мёда. Потянул гусли из-за пазухи, потемнел лицом и попытался излить душу:
- Меня конкретно достали амуры на сеновале, ты вникни - я не шучу, а реально хочу не разбитную профуру, не беспробудную дуру, а чтобы с тонкой натурой и превосходной фигурой.
- И пропорционально развитой мускулатурой, - добавил Кощей, - Размер подгулял, конечно, зато в рифму.
Иван помотал головой, хлопнул ещё чарку и снова ударил по гуслям.
- Чтоб лишь со мной шуры-муры, без левой халтуры, без балды, без понтов и подобной бандуры…
- И чтоб без закуски пила политуру? - опять влез Кощей, - В размер попал. Йоу!
- Чтоб любила гравюру, кухню, литературу. Чтоб со мной на любую легко пошла авантюру…
- И могла без усилий перегрызть арматуру. Все, Ваня, пощади, эти твои мелодичные «чтоб» и «без» даже бессмертного доканают, - Кощей вскочил с кресла, - Прости, я так и не сумел понять, какая именно баба тебе нужна. Плесни-ка мне двойную, попробую разобраться. В чарку попадёшь?
- Щас я тебе в дыню попаду! - царевич отбросил гусли и потянулся к мечу, - За издевательства твои басурманские. За насмешки. За неуважение.
- Это я-то тебя не уважаю? - Кощей возмущённо поднял брови, - Да как у тебя язык повернулся?! Ты ж царский сын, Иван! Настоящий! Классический! Третий.
- Это ты меня дураком, что ли, обозвал? - прищурился Иван-царевич.
- Героем, homeboy, героем! - замахал руками Кощей, - Ты же корифей диамата, тебе ли разницу не учуять?!
- Ну я учуял семантическую разницу, что не помешает мне надрать твою подагрическую задницу, - набычился тот. И придвинул к себе новую ендову с мёдом.
- Иван, да ты настоящий поэт! - зааплодировал Кощей, - Выпьем за это!
- А толку? - царевич пригорюнился, но выпил - Все равно холостой. Не везёт мне с бабами. Хоть в лужу клади.
- Слушай, а у вас там груши растут? - спросил вдруг Кощей.
- Какая связь? - нахмурился царевич.
- Да так… Ищу альтернативное приложение на случай, если бабу не найдём, а дожди ещё не скоро.
- Все. Ты меня достал, гад, - царевич с усилием встал на ноги, дважды промахнулся мимо рукояти меча, махнул рукой и принялся закатывать рукава, - Я тебя сейчас уделаю голыми руками…
Иван качнулся вперёд, потом назад, рухнул в кресло и захрапел.
- Ах ты ж моя лапочка, - с умилением сказал Кощей, - Знал бы, куда буйну головушку уронишь, салат бы подставил.
И он заботливо укрыл спящего гостя пледом.
- Хочется парню помочь… Понять бы только… - Кощей в задумчивости расхаживал по кабинету, заложив руки за спину, - Зело у них фольклор метафоричен… Гиперболичен вельми… Лягушка в девицу, девица в лягушку… Тянет потянет, натянуть не может… Должна же быть в этом какая-то логика? Посыл? Подсказка какая-то? Думать. Думать. И ещё раз думать.
Свет в кабинете горел до самого рассвета. Богатырский храп царевича, спящего в гостиной зале, ощутимо cотрясал древние своды. В раскаты храпа причудливо вплеталось многоголосое и душераздирающее кваканье…
- Довезёшь? - спросил Кощей, проверяя, надёжно ли приторочен к седлу все ещё крепко спящий царевич.
- Не в первой, поди, - обиженно фыркнул Сивка-бурка.
- Сам-то в порядке? - Кощей заглянул коню в глаз, - Не перебрал клевера?
- Как лист!
- Ну и ладно. Значит, вот что, запоминай инструкцию, - Кощей вложил в перемётную суму объёмный свёрток, накинул капюшон и заговорил, покачивая тазом и стильно поблёскивая золотой фиксой, - Когда домой воротитесь, проспитесь, опохмелитесь, Ване гостинец покажешь, как обращаться расскажешь, yeah, yeah. Ручная работа, сделанно с заботой. Всю ночь провозился, чертовски заморился, обликом и формой потребителю угодить тщился. Едва материал нашёл, три сотни лягух перевёл. Проста в обиходе, сообразна природе. Всего-то дел, что надуть, использовать, протереть, сдуть, свернуть, аhа, аhа. Не перекачивать, стирать в ручную, хранить в светлице, с дружиной не делиться, по полу не мыкать, острыми предметами не тыкать. Тогда она мужу лет пять прослужит, без ласки не оставит, рогов не наставит. Yo, yo, yo, here we go!
И шлёпнул по носу Сивку, попытавшегося сунуть любопытную морду в суму.
- Can't touch this!
Кощей перевёл дух, скинул капюшон и уже на человеческом языке добавил:
- И пускай не особо хвастает бабёнкой. Все-таки, первый артефакт такого пошива на Руси-матушке. Сглазят недруги - лопнет ещё, не дай бог. Ну, в добрый путь!
Однажды вышел на охоту в лес
Иван-царевич. Только так увлёкся,
Что в чащу самую он тёмную залез -
И заплутал. Уж закатилось солнце,
Ни видно ни тропинки, ни пути.
Побрёл он наугад - и на опушку
Вдруг удалось Ивану набрести,
А на опушке той стоит избушка.
Да не простая, а на курьих ножках.
Выходит из неё, страшным-страшна,
Старуха-ведьма - или бабка-ёжка.
И говорит Иванушке она:
«Ну, добрый молодец, не бойся, заходи!
Да ты, никак, голубчик, заблудился?
Небось устал, бедняжечка, в пути?
Поди, проголодался, притомился?
В избушке ты моей найдёшь ночлег
И сытный ужин. Истоплю я баню.
Ты будь как дома, добрый человек!"
И так остался ночевать наш Ваня
В избушке той. И только-только лёг
Он после ужина и баньки там на печку,
Как услыхал девичий голосок:
«Иванушка, позволь с тобою лечь мне.
Я - Василиса, бабки-ёжки дочь.
Возьми меня ты в жёны, я согласна."
Вот только тёмной выдалась та ночь…
Иван решил, что также безобразна,
Как маменька, дочурка. И на печь
Её он не пустил к себе, понятно.
И отказался вместе с нею лечь…
Наутро же, собравшись в путь обратный,
Увидел девушку небесной красоты.
На стол краса-девица накрывала.
«Красавица, как звать тебя, кто ты?
Красы такой доселе не видал я!»
- Я Василиса, - отвечала так
Ему девица, - бабки-ёжки дочь я.
А ты-то кто? - А я Иван-ДУРАК…
Тут сказке и конец. И многоточье…
Медведь был безобразным, косолапым и грязным животным. Однако добрее его не было никого во всем лесу. Но звери замечали только его внешность, на что Медведь жутко обижался, ловил их и жестоко избивал ногами. Поэтому звери его не любили. Хотя он был очень добрым. И веселым. Он любил задорные шутки. За эти шутки звери его жутко ненавидели и били.
Да, трудно быть на свете добрым и веселым.
Волк был тоже безобразным и грязным. И еще он был очень злым и жестоким. Но звери не испытывали к нему ненависти и не били. Потому, что Волк умер еще в раннем детстве. Потому, что Медведь родился раньше Волка.
Да, хорошо, когда Добро побеждает Зло.
Заяц тоже был злым и жестоким. И грязным. И еще он был трусливым. Гадостей Заяц никому никогда не делал. Потому, что боялся. Но его все равно сильно били.
Потому, что Зло всегда должно быть наказано.
И Дятел тоже был злым и жестоким. Он не бил зверей, потому, что у него не было рук. Поэтому, он вымещал свою злость на деревьях. Его не били. Потому, что не могли дотянуться. Однажды его придавило насмерть упавшее дерево. Поговаривали, что оно отомстило. После этого звери целый месяц боялись мочиться на деревья. Они мочились на Зайца. Заяц простудился и умер. Всем было ясно, что во всем был виноват Дятел. Но его не тронули. Поскольку не смогли выковырять из-под упавшего дерева.
Да, Зло иногда остается безнаказанным.
Крот был маленьким и слепым. Он не был злым. Он просто хорошо делал свое дело. Это он подкопал дерево, которое упало на Дятла. Об этом никто не узнал, и поэтому его не избили. Его вообще били редко. Чаще пугали. Но его было очень трудно испугать, потому что он был слепой и не видел, что его пугают. Когда не удавалось испугать Крота, звери очень огорчались. И били Медведя. Потому, что им было очень обидно. Однажды Медведь тоже захотел испугать Крота. Но Крот не испугался. Потому, что Медведь его убил. Нечаянно. Просто Медведь был очень неуклюжим. И звери его очень сильно избили. Даже, несмотря на то, что Медведь сказал, что пошутил.
Плохо, когда твои шутки никто не понимает.
Филина звери очень уважали и ходили с ним советоваться, потому, что он был мудрым. Но обычно они били его после этого, так как Филин был глухой, и зверям не нравилось, что он всегда переспрашивал. Просто Филину было сложно жить на одном дереве с Дятлом, и он оглох от стука. Он-то и подсказал Кроту подкопать дерево. Так как Филин был глухой, он не услышал, как это же дерево упало и на него.
Да, не рой другому яму.
Лиса была очень хитрой. Она могла запросто обхитрить кого угодно. Когда ей это удавалось, то ее не били. Но иногда ей не везло. И ее били. Били всем лесом. И она уже не могла кого-нибудь обхитрить. Потому, что очень трудно кого-нибудь обхитрить, когда тебя бьют. Однажды ее избили до смерти.
Да, жилда всегда на правду выйдет.
Коала была очень ленивым и сонливым животным. Она просыпалась только чтобы поесть. Но ей было лень искать пищу. Поэтому она была вечно голодной. Однажды на дереве, где она жила, кто-то написал «Коала - порождение коки и кала». И звери, на всякий случай, забили ее до смерти. Смерть ее была лёгкой. Она так и не проснулась.
Да, лучше переспать, чем недоесть.
Козел не был ни злым, ни добрым. Он был просто козел и часто козлил. Это он написал стихи про Коалу. Вот поэтому его и боялись бить. Но он своим козловством всех достал. И тогда его избили до смерти. Потому, что иначе он бы умер от старости. Когда-нибудь. Когда Козел умер, Медведь сильно плакал. Потому, что он в тайне любил Козла.
Да, любовь зла, полюбишь и Козла.
Скунс был почти таким, как Заяц. Но только очень вонючим. Он плохо пахнул. И поэтому его били только в полиэтиленовом пакете. Тогда запах был не такой сильный. Однажды у Скунса был день рождения. Он пригласил всех зверей, потому, что был жадным и любил подарки. Звери подарили ему новый полиэтиленовый пакет и сильно избили до потери сознания. И Скунс задохнулся в пакете. Так его и похоронили. В пакете. В Очень Дальнем Лесу. Потому, что мертвый Скунс вонял еще сильнее. Потом пришли жители Очень Дальнего Леса и всех сильно избили. Им тоже не понравился запах мертвого Скунса.
Да, с соседями надо жить в мире.
Кабан был большой, сильный и страшный. Его все очень боялись. И поэтому его били только всем лесом. Или просто кидали в него камнями. Кабан этого очень не любил. И однажды ночью он спрятал все камни в лесу. За это его очень сильно избили. Больше Кабан никогда не прятал камни.
Воистину говорят - время собирать камни и время их разбрасывать.
Кенгуру раньше жила в Очень Дальнем Лесу. Но там началась война, и она перебралась на новое место. Поначалу звери не поняли смысла ее сумки и много били. Но потом бить перестали. Стали складывать в сумку мусор, и к вечеру Кенгуру должна была его съесть. Кабан всегда старался незаметно спрятать в сумку побольше камней.
Да, тяжело носить камень за пазухой.
Ежик был маленький и колючий. Он кололся. Он не был злым, он кололся по своей природе. Из-за этого его били только в живот. Ежик этого не любил и стал бриться наголо. И тогда его стали бить как всех.
Да, очень трудно быть не таким как все.
Сова тоже была не такая, как все: она спала днём, а летала по ночам. За это ее били все, даже добродушный Медведь, но она не сдавалась и не отступала от своих принципов, только стала прятаться в дуплах деревьев. За это звери стали ее ненавидеть еще сильнее и когда все-таки находили Сову, то избивали почти до полусмерти. Они завидовали ее принципам, в которых, правда, не было ничего особенного, просто звери их не понимали.
Да, тяжело быть принципиальным.
Слон был добрый и чистый, у него был хобот и большие уши. Он каждую ночь поднимал свой хобот вверх и трубил настолько сильно, насколько ему позволяли силы. Звери естественно просыпались, злились, и сильно избивали Слона.
Да, лучше не задирать нос.
Хомяк был тоже очень жадным. И богатым. Если бы он делился своим богатством, его бы били не так сильно. Но он был очень жадным. За это его били сильно. И ему все равно приходилось делиться. И он горько плакал.
Да, богатые тоже плачут.
Червяк был злостным и мерзким существом. Он кусал всех зверей за ноги. Но его никто никогда не бил, потому что он был маленький, и его не могли разглядеть. А пока его пытались разглядеть, он уползал и прятался. Иногда его пытались раздавить, но промахивались. Тогда звери обижались и били Медведя, потому что он был большой и неуклюжий. Поэтому Червяк был самым счастливым существом в лесу.
Хочешь быть счастливым, будь им.
Тигр был самым достойным и уважаемым зверем в лесу после Льва. К тому же его все любили. Тигр старался избегать Червяка. Червяк щекотал Тигру пятки, и Тигр начинал глупо хихикать. А когда Тигр хихикал, то терял своё достоинство. И над Тигром все потешались. А этого Тигр не любил. Как-то Тигр купил себе ботинки, чтобы Червяк не мог его щекотать. Но звери отобрали у Тигра ботинки и сильно избили, потому что они любили Тигра и хотели видеть его весёлым и смеющимся.
Да, от великого до смешного один шаг. Хотя иногда шаг до смешного велик.
Лев был царь зверей. Он правил лесом. Царей бить не положено. Это закон. Но звери давно забили на закон. Звери били и Льва. Ни за что. Потому, что так уж здесь повелось.
Мораль: А зори здесь тихие…
Кащей устал. Если б он не был бессмертным, давно бы сдох. Все тело старика заскорузло от белков и желтков. Часть из них уже засохла, часть протухла. Кащей смердел. В руках старик тупо держал очередное яйцо, внутрь которого забубенил иголку. Запихать его в жопу утки оказалось нелегкой задачей. Взяв птицу за шею, он попытался засунуть яйцо ей в задницу.
.
Скорлупа треснула и старика залило в очередной раз. Кащей грязно выругался и осторожно достал из обломков иголку. Смертельный инструмент нужно было засандалить в следующее яйцо. Утка покорно ждала. Через пару часов ювелирной возни. старик аккуратно взял готовое яйцо, раздвинул утке лапы и осторожно стал пихать эллипсоид ей в очко. Яйцо лопнуло. Старик вскочил, зашвырнул птицу в море и с проклятиями принялся прыгать по берегу.
.
- Спокойно, Кащей, спокойно, - наконец успокоил он себя и продолжил процедуру. Бессмертный совершал ее снова и снова, но яйца лопались. Наконец, намыленное сэйфгардом, одно из них пролезло птице в утробу. Старик удовлетворенно откинулся на ствол сосны. Но что это?! Проклятое пернатое сдохло! - Йотваю, сцуко мать!!! Сто тридцать лет траха - утке под хвост! - Кащей с воем упал на песок и стал его грызть и колотить руками.
.
Через три дня он пришел в себя и глубоко задумался. Какая-то мысль пришла в бессмертную голову. Старик поднялся и проследовал в пещеру. Целый месяц оттуда доносились стук молотка, скрежет железа и звук сварки. Наконец Кащей гордо вышел на свет, держа в руках воронку. Утки увидели приспособление и выпали в осадок.
.
Работа закипела. Вставить воронку в пернатое очко удавалось сходу. Но подлые твари дохли и дохли. Наконец свершилось!!! Охреневшая, но живая утка лежала на земле с выпученными из орбит глазами. Ее жопа была плотно запечатана сургучом - Кащей не любил рисковать. Весь двор был засыпан костями восьмисот пятидесяти двух тысяч водоплавающих. Старик сел на пень и с тоской посмотрел в лес. Предстояло засунуть утку в жопу зайцу.
.
Кащей сидел на песке, смотрел в глаза зайцу и думал. Косой охреневал. Ему еще никогда не смотрели сразу в оба глаза. «Может, есть способ спрятать иголку как-нибудь попроще?» - размышлял старик, но в голову ничего не приходило. «Нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики!» - решил Бессмертный и энергично вскочил. Через минуту он уже деловито сновал возле распятого на земле грызуна, замеряя того рулеткой. Заяц - мощный зверюга, украшение породы, теоретически мог вместить в себя утку. Оставалось придумать способ.
.
Сама утка сидела в клетке неподалеку. От одного взгляда на заячье дупло, ее охватывал приступ клаустрофобии. Кащей не стал трогать птицу, осознавая ее некоторый психологический дискомфорт. Для эксперимента он выбрал другую.
.
- Мы заботимся о Вас и Вашем здоровье!- приговаривал Кащей, намазывая заячье очко кремом «Johnson&Johnson»… Затем взял птицу и начал понемногу, вращательными движениями, вводить ее зайцу клювом в жопу. Голова зашла, как родная, но потом дело застопорилось. Шея утки гнулась в разные стороны, а потом вообще свернулась нафиг. Истребив тысячи полторы пернатых, Кащей понял, что так дело не пойдет. Нужно было революционное решение. И Бессмертный его нашел!
.
Для начала он просверлил морковку вдоль осевой и пропустил через отверстие капроновый шнур. Крепко закрепив его с другой стороны овоща, Кащей сунул корнеплод зайцу в пасть и стал ждать. Грызун заработал челюстями. Солнце уже клонилось к закату, когда из мохнатой жопы появился кончик шнура. Привязать к нему утку за клюв было делом нескольких минут. Заяц вообше-то недолюбливал уток, особенно в собственной заднице. Зверь прядал ушами и мелко трясся. Кащей уселся напротив зайца, поплевал на ладони и, упершись ногами ему в плечи, принялся тянуть шнур. Глаза косого сошлись у переносицы и полезли на лоб. Глядя на него, вспоминались слова романса «Очи страстные!»
.
И вдруг! Жалко стало Бессмертному зайца! «Доколе?!» - возопил он, оглядывая окрестности. Останки различных живых существ покрывали поверхность трехметровым слоем. Птицы пердели, но не летали, звери прикрывались трупами павших. Повсюду царило запустение. Плюнул тогда Кащей ядовитой слюной. Он поймал кенгуру, на жопе фломастером написал «Заиц», сунул ей в сумку утку и засунул в сундук… - «Стероиды, иопть!» - ухмыльнулся старик и пошел спать.
чего мне бояться, подумала Красная Шапочка… лес я знаю, секс тоже люблю…)))))