Июль, жара. В автобусе, катящем в санаторий «Красноярское Загорье», невозможная духота. Чуть прохладней тем счастливчикам, которые сидят под вентиляционными люками. Но не всем нравятся сквозняки. Вот со своего места привстал худенький старичок и с силой захлопнул люк: «Не хватало, чтобы я еще простыл здесь!».
Сразу становится как в бане. Тогда со своего места привстает другой, полненький такой дедок. Он толкает тростью люк вверх, и в салон врывается струя прохладного воздуха.
- Ты чего фулюганишь? - фальцетом кричит худенький старичок и, вскочив с места, опять захлопывает люк. - Говорю же, я больной, нельзя мне быть под сквозняком!
- А я здоровый, да? - багровеет толстячок. - У меня астма!
Осоловело дремавшие пассажиры оживают в предвкушении назревающего скандала. И он не заставил себя долго ждать. Толстенький дедок повторяет манипуляцию с тростью, и в салоне снова становится свежо.
- Да я тебя… Да я ветеран труда! У меня льготы! - почти визжит худой дедок и вновь тянется крючковатыми пальцами к люку.
- К-куда? - сипит толстячок и загнутой рукоятью своей трости перехватывает руку оппонента. - Это еще надо посмотреть, чьи галифе ширше!
Деды уже выбрались со своих мест и вот-вот схватятся врукопашную.
- А ну по местам! - гаркнул кто-то оглушительным басом. В проход вышло третье действующее лицо. Это оказалась кряжистая, как баобаб, тетка лет шестидесяти-шестидесяти пяти. - Я кому сказала: сесть! Иначе применю силу. Чтобы было понятно, разъясняю: я тоже ветеран. Бывшая санитарка психиатрической больницы!
И деды покорно вернулись на свои места.
- Ух ты, аж мороз по коже! - уважительно сказал худенький.
- А меня дак в жар бросило, - поддакнул толстячок. - Какая женщина! Извините, голубушка, а вы тоже в санаторий едете? А как вас зовут?
И всю оставшуюся дорогу деды, забыв про возраст и свои болячки, напропалую флиртовали с попутчицей. По ее же команде они периодически закрывали и открывали вентиляционный люк - чтобы никому не было обидно. И в санаторий приехали друзьями.
- Лев Михайлович! - представился мне мой сосед по комнате (дело было в санатории «Красноярское Загорье»). И зачем-то добавил: «Майор в отставке».
- В каких войсках изволили служить, товарищ майор? - спросил я. Товарищ майор сообщил, что он артиллерист, был начальником вооружения.
Представился и я, порадовав соседа, что тоже офицер в отставке. Правда, всего лишь лейтенант. Но старшой.
- Вот и чудненько! - ласково сказал Лев Михайлович, отечески глядя на меня с высоты своего майорского положения. - Надеюсь, будем жить дружно?
- А отчего же не пожить? - не менее дружелюбно ответил я соседу.
Пока туда, сюда - наступил вечер. Сходили на ужин, посмотрели телевизор, дружно поругали надоедливую рекламу, особенно того придурка, который, плавая на резиновой камере, обзвонил полстраны, жизнерадостно сообщая всем: «Прикинь, а я на море!».
Стали отходить ко сну. Михалыч (условились, что я буду называть его так) как бы между прочим сказал:
- Слышь, старшой, я ночами… того, иногда разговариваю. Раньше спал молча, а вот года два как стал разговаривать во сне.
- Да ради Бога! - успокоил я его. - Может, чего интересного расскажешь.
Слышу, Михалыч почти тут же захрапел. Не заметил, как заснул и сам - день был утомительным, одна пятичасовая дорога на автобусе от Красноярска чего стоит. И снится мне… И снится такое, что даже неловко об этом говорить. И тут я буквально подлетаю на своей кровати от оглушительного рева:
- К-куда? А ну назад! Смирррр-нааааа!
Сделав руки по швам еще в воздухе, я опять рухнул на кровать. Она, и без того расшатанная, жалобно взвыла всеми своими сочленениями. Дрожащей рукой нашарил пимпочку ночника и включил его. Михалыч сидел на кровати и строго смотрел на меня невидящими глазами. Я понял, что он продолжает спать.
- Я кому сказал? А ну подойди ко мне! - также громогласно потребовал майор.
- Да пошел ты! - рявкнул я в ответ и потянул из-под головы подушку, чтобы привести ею Михалыча в чувство. Но Михалыч вдруг часто заморгал и с удивлением спросил:
- А ты почему не спишь?
От возмущения я захватал ртом воздух, не найдя что сказать. Да и что тут скажешь, если человек, похоже, абсолютно не знает, что с ним происходит во сне. Или знает, но ничего с этим поделать не может.
- Спи давай! - ворчливо сказал майор, откинулся на подушку и тут же захрапел.
У меня, естественно, ни в одном глазу. Взял книжку, тупо стал перебегать глазами со строчки на строчку. Прошло пять минут, десять… Михалыч продолжал мирно похрапывать. «Может, все на сегодня?» - с надеждой подумал я. Но заснуть не мог - разболелась голова. Полез в прикроватную тумбочку за таблетками.
- А ну поставь ящик обратно! - скомандовал мне кто-то в спину, и я от неожиданности чуть не сел на пол. Оглянулся - Михалыч полулежал на постели, облокотившись на подушку, и, как и в первый раз, открытыми, но невидящими глазами строго смотрел на меня. - Ишь, повадились таскать тушенку! Где накладная?
«Ага, понятно, какой ты начальник вооружения! - смекнул я. - Продскладами ты командовал, а не снарядами». Сам же смиренно сказал Михалычу:
- Есть поставить ящик на место, товарищ майор!
- То-то же! - удовлетворенно сказал Михалыч, упал на подушку и захрапел.
В эту ночь мне пришлось вставать еще раз - под утро я оттащил Михалыча от выхода на балкон: оказывается, он собрался в туалет, да перепутал двери. Представляю, какую бы он сделал кучу, шлепнувшись с восьмого этажа!
А утром, когда я рассказал майору, чего он вытворял ночью, тот мне не поверил. Но задумался. Я же, даже не позавтракав, устремился к администраторше с просьбой отселить меня от горластого лунатика куда подальше. По возможности - в отдельный номер, за очень дополнительную плату. Но накануне случился массовый заезд отдыхающих, и все номера оказались забиты под завязку.
- Хотя нет, в двухместном номере на четвертом этаже только что освободилась коечка, - сказала симпатичная «ресэпшен», сердобольно выслушав мой сбивчивый рассказ о бессонной ночи. - Но, боюсь, вам это не поможет: там живет такой храпучий дед, что от него уже съехало двое соседей. Думаю, и третий скоро придет проситься переселить его. Так что потерпите немного, пока мы что-нибудь для вас придумаем.
Ну, думаю, ладно, потерплю. А пока пошел в аптеку и попросил что-нибудь успокоительного. Без рецепта, разумеется, мне ничего не дали. Но посоветовали купить беруши - ушные затычки из мягкой резины. В следующую ночь улегся спать с заткнутыми ушами. Да что толку - опять проснулся от вопля Михалыча, хотя и несколько приглушенного благодаря берушам. В этот раз бравый старик с кем-то дрался во сне - сидя на кровати, махал кулаками и громогласно издавал боевые кличи. И тут меня осенило. Михалыч, даже если он и интендант, но все же военный, и субординация, воинская дисциплина для него не должны быть пустым звуком. Надо попробовать пробиться до его сознания с этой позиции. И я зычно скомандовал:
- А ну тихо, майор! Перед вами генерал! Руки по швам, и чтобы ни звука мне до утра! А то сделаю из тебя капитана!
- Есть, товарищ генерал! - сдавленным голосом ответил Михалыч. Он вытянулся на кровати, сделал руки по швам и негромко, деликатно засопел. И в эту ночь уже не будил меня своими дикими криками.
Утром спросил майора:
- Ну, как тебе спалось, Михалыч?
- Ты знаешь, кошмар снился, - пожаловался Михалыч. - Будто вызвал меня к себе на ковер наш командир дивизии генерал-майор Семисынов и такого фитиля мне вставил, что до сих пор жутко. А за что, так и не сказал!
Я не ушел из номера - подобранный мной к отставному майору ключик действовал безотказно. Как только Михалыч засыпал - а он засыпал всегда первым, я командовал ему от имени неизвестного мне генерала Семисынова вести себя ниже травы, тише воды - и отставной майор обиженно и тихо, а главное, бессловесно сам спал всю ночь, и мне давал высыпаться.
Расстались мы почти друзьями.
Любой санаторий значительно укрепит состояние вашей
нервной системы, если отправить в него тёщу.
&
Я хожу по процедурам.
Санаторий. Первый день.
А за мной в штанах гламурных
Следует мужик, как тень.
Я лукаво улыбнулась,
Томно бровью повела,
Ну, и короля гламура
В оборот уже взяла…
Собираемся на дансинг.
Санаторий. День второй.
Приоделась, как на кастинг.
Всё равно он будет мой!
Веселились, танцевали,
Он до двери проводил.
Говорит: «Тут в кинозале
завтра интересный фильм.»
И на третий день в волненье,
Приглашённая в кино,
Я весь день в мечтах, сомненьях.
Маюсь - то то и оно.
Что за филмь был? Я не вспомню,
Вся скукожена пока.
Как тут вспомнить ведь в ладони
У него - моя рука!
Мне назначил он свиданье
Прямо на четвёртый день!
Я включила зажиганье,
Платье от кутюр надев.
В предвкушении букета
И коробочки конфет,
Я, с иголочки одета,
Постучалась в его дверь…
На столе стояло пиво,
Сала шмат и две чекушки…
И подумалось брезгливо:
«Для себя и для подружки».
Он, нисколько не стесняясь,
До прихода брюки снял,
И в линялых серых плавках
На диване возлежал.
Я рванула, что есть духу
За собой захлопнув дверь!
На старуху - есть проруха,
Хочешь верь, хочешь не верь!
И, как утренняя пташка.
Санаторий. Пятый день.
Чуть ли ни в ночной рубашке
Кинулась решать проблему!
Я стояла у админа,
У суконного стола,
И доказывала мило:
«Мне уже домой пора»…
Сегодняшние женщины теперь уже не представляют своей жизни без колготок. Есть и с утяжками, и для беременных, и тонкие, и плотные. А было время, когда так называемые «безразмерные» колготки только входили в моду. И стоили они недешево, считаясь предметом некоторой роскоши.
Подруга моей мамы Зиночка в свои «слегка за тридцать» еще никогда не была замужем. Она купила колготки в первый раз вместе с новым халатиком, когда собралась в санаторий. Путевка ей досталась в профкоме почти бесплатно, так что грех было отказываться.
И вот в первый же день своего пребывания в лечебно-профилактическом учреждении Зина пришла принимать минеральные ванны. В очереди за ней оказался не очень броский на вид мужчина. После робких попыток завязать разговор он и вовсе показался Зине личностью заурядной, нестоящей внимания. Поэтому, когда подошла ее очередь, то она с облегчением покинула неумелого собеседника, с которым так и не познакомилась.
Людей после Зины было много, поэтому она, как человек совестливый, сразу по окончании процедуры поспешила одеться и уйти. И только когда пришла в свою комнату, поняла, что забыла драгоценные колготки. Зина тут же вернулась назад. Вызвала санитарку и объяснила свою проблему. В это время ванну принимал как раз тот мужчина, что пытался поговорить с Зиной в очереди. На вопрос санитарки не видел ли он колготки, он ответил отрицательно, хотя даже не представлял, о чем идет речь. И тут время принятия им ванны истекло, о чем ему и сообщила санитарка. Но когда он встал, она сначала ахнула, а потом не смогла удержаться от смеха: мужчина был в Зиночкиных колготках!
Оказалось, что он впервые приехал в санаторий и правил приема процедур не знал. Увидев на вешалке колготки, он решил, что их надо надеть на ноги, логично предположив, что вряд ли можно надеть сей предмет на что-то другое. В процессе натягивания хрупкая вещь дала трещину. Но это его не смутило, так как он был уверен, что поступает правильно. И только санитарка объяснила незадачливому курортнику его промах, а потом посоветовала загладить свою вину, купив пострадавшей женщине новые колготки.
Можете представить, как он был счастлив это сделать! Зиночка-то ему сразу понравилась, но у него, холостяка со стажем, было мало опыта общения с противоположным полом. И после неудачных попыток завязать с милой девушкой разговор он уже решил, что она не для него. А тут такая удача: нужно купить ей достаточно интимный предмет туалета! Эти колготки, можно сказать, связали две судьбы. Зиночка вернулась из санатория с женихом. Кстати, он оказался замечательным человеком.
В санатории гражданка Сидорова быстро пошла на поправку. И потом долго и безуспешно боролась с этой поправкой
Отдыхающая в сочинском санатории жительница Челябинска Галина Викторовна Сидорова, возвращаясь вечером из кино, ошиблась номером… и её отдых наконец-то обрёл желанный смысл!..:)))
У нас в России бутылка водки на ужин - вот тебе и весь санаторий!
Писала моя знакомая находясь в санатории))))
Дело было днем апрельским.
Дядя Федор, что из Ельска
И Олежка из Бобруйска,
Вдруг решили искупнуться.
Взяли карты, одеяло
И транзистор тоже взяли
И под солнышкам искристым
Резануть пошли в картишки.
Расскажу о Феде в кратце.
Он не станет обижаться.
Федор - человек душа,
Когда спит едва дыша.
Федор наш румян, красив.
Парень ведь в расцвете сил.
Он в колхозе бригадир.
Многим девкам сердцу мил.
С Федей будь во всем согласным.
Феди голос громогласен.
Он смеётся от души,
Так, что слышат этажи.
По приезду в санаторий
В триста сорок третий номер.
Он привез две полтарачки
Самагоночки -первачки,
Настоявшейся на травах,
Что растут в родных дубравах.
Килограмм так пару сало,
Что бы вдруг не исхудал он.
Что б не кто не съел первее,
Спрятал сало в батарею.
Самогон ушел за вечер,
Никого не искалечив,
Но на завтра всем не легче-
Похмелиться было нечем.
Благо рядом магазин
И дойти хватило сил.
Федя парень наш силен.
Федя любит самогон.
Он рожден ведь в спирт заводе.
Он привыкший к водке вроде…
Только что я все о Феде,
Не расскажешь все в беседе.
Расскажу вам об Олеге,
Что цветет весенней неге.
Рассказать о нем не сложно.
Он обидеться возможно.
Человек Олег серьезный,
Но в истории курьезный
Он пошутит, посмеется,
Если надо и напьется.
Он поддержит, если нужно.
Компанейский парень, дружный.
Он работает на скорой,
С ним не страшно даже в горе.
Надо сделает укольчик.
Парень скромный, колокольчик.
В общем в двух словах скажу.
Парень этот не жужжу.
Ну так вот денек апрельский…
Дядя Федор-парень Ельский
И Олег-Бобруйский фельдшер,
Режут в карты, чуть вспотевши.
Дарит песни им FM…
Девки ходят - ну гарем.
Но среди безликих лиц,
Женщин зрелых и девиц
«Чайки» две пришли на пляж.
Загореть, войти в кураж.
Красной Шапочкой прозвали
Машу нашу на причале.
Танька «Бантик» наш румяный,
Светит на лесной поляне.
Слово за слово и вот-
Режут в карты без хлопот
Федор строит глазки Таньке.
Он завет ее мой Бантик…
В общей сложности компашка
Просто СУПЕР, без украски.
Дядя Федор, Бантик нежный,
Красна Шапочка, Олежка.
Песни весело поют,
Курят, даже водку пьют.
Пляж подняли весь на уши,
Позабыв что скоро ужин.
Маша наша рифмоплет
Байки бает и поет.
Танька скромно улыбаясь,
В Федоре души не чает.
Наш Олег скромнее всех,
Словно чужд земных утех.
Я надеюсь будь что будет,
Он меня не обессудит.
Так шутили, хохотали,
Классно время коротали…
День прошёл, за ним второй,
Время горною рекой…
Первой съехала Танюша,
«Бантик» нежный с красной рюшей,
А затем, Олег до дому к Ленке,
К «Щавлику» родному…
Федор съехал, гвоздь программы,
Ждет его Надюша - мама.
Мне теперь одной в Берестье
Очень грусно хоть повесся.