Искусство смерти: женщины-самураи
Если в японской семье воспитывали девочку-воина, её детство заканчивалось в 12 лет. Именно в этом возрасте ей вручали кинжал «кайкэн» в аккуратном парчовом мешочке. Хрупкие девушки могли нанести смертельный удар за доли секунды. В арсенале у женщин-самураев были цепи, верёвки, копье и лук. Они сражались вместе с мужьями, зачастую превосходя их в боевом мастерстве.
Женщина-самурай, или «онна-бугэйся» в средневековой Японии была персонажем почти мифологическим, по мнению многих современников - несуществующим. Дело в том, что лишь немногие девушки в самурайских семьях брали в руки оружие. Представительнице прекрасного пола полагалось быть очаровательно-беспомощной, женственной и грациозной. Этого требовала японская культура. Владение копьём и кинжалом не вписывалось в традиционную концепцию. Девочка подчинялась отцу, женщина - мужу, а если он погибал, то главой семейства становился старший сын. В японской семье жена вставала рано утром и занималась хозяйством до поздней ночи. Она следила за домом, когда самурай отправлялся в очередной поход. Если девочке разрешали обучаться боевым искусствам, это было скорее исключением, чем правилом.
Косвенно об этом свидетельствует тот факт, что в самурайской среде был широко распространен гомосексуализм - «сюдо» («путь юноши»). Японская мораль не запрещала отношения между двумя мужчинами. Такого рода связь противопоставлялась «смягчающей» женской любви. В художественной литературе «сюдо» изображалось как необходимый этап взросления юноши. Бытовало мнение, что такие отношения обогащают молодого человека знаниями.
Если в самурайской семье всё же решались воспитать девушку-воина, то делали это без поправок на слабый пол. Её держали в строгости, как и братьев. Чтобы воспитать бесстрашие, ночью девочку могли отправить в лес или на кладбище.
Культура самураев предусматривала не только совершенствование физических способностей, но и разностороннее образование. Юных воинов знакомили с поэзией, учили рисованию, игре на музыкальных инструментах и искусству каллиграфии. Особое место отводилось фольклору; детям рассказывали об удивительных подвигах самураев. Популярной была история о девочке Токое, вернувшей честь своему отцу. Главными персонажами театральных постановок становились знаменитые военачальники. Центральными в этих постановках были идеи абсолютной верности и мести. «Онна-бугэйся» изучали кодекс чести самурая - «Путь лука и скакуна» (позже Бусидо). Воинов готовили к смерти. «Не добиться своей цели и продолжать жить - это трусость», - наставляли детей.
Чтобы воспитать в девушках выносливость, их заставляли выполнять тяжёлую физическую работу с раннего утра до позднего вечера, держали на диете. Считалось, что самурай должен довольствоваться малым количеством пищи. Девочек учили обращаться с оружием, в первую очередь, с кинжалом кайкэн. Им было удобно наносить удары в ближнем бою. Его прятали в рукаве или за поясом, иногда помещали в небольшой мешочек. Длина лезвия составляла около 6 сантиметров. Кайкэн также использовался как орудие самоубийства.
Девушки владели и нагината - изогнутым клинком с длинной рукоятью. Это оружие обычно хранилось при входе в дом. Длина рукояти нагината составляла от 1,2 до 2 метров; клинка - около 30 сантиметров. Со временем большую популярность приобрел облегчённый вариант этого оружия. Нагината была особенно эффективной в сражении с конницей, она давала преимущество в дистанции.
По легенде, именно этим оружием прекрасно владела женщина-воин Ходзё Масако. Она родилась в семье крупного феодала в 1156 году. Время было неспокойным, и отец воспитал Масако как самурая. Девушка выезжала на охоту с мужчинами и каждый день совершенствовала свои боевые навыки. В сохранившихся источниках Ходзё описывается как воин исключительной храбрости. Её женихом стал основатель сёгуната Камакура. Правитель вел беспрерывные войны, и после смерти супруга Ходзё взяла на себя управление его землями. Она добилась передачи титула сиккэна (регента) своему племяннику.
Нагината несколько столетий оставалась классическим «женским» оружием. В XVII веке каждую представительницу дворянского сословия учили использовать его в целях самообороны; позднее эти знания передавали девочкам в школах. Соответствующая программа в школах действовала до 1945 года.
Женщины-самураи также умели пользоваться копьём яри длиной от 2 до 4 метров. Древко обычно изготавливалось из дуба. Его верхнюю часть обматывали прочным шнуром. К копью крепили кисти разных цветов, которые обозначали положение воина. Нижнюю часть древка обычно полировали для удобства самурая. Яри богато украшали. Копьё имело множество разновидностей в зависимости от длины клинка и формы наконечника.
Одной из самых известных воительниц в японском фольклоре стала Томоэ Годзэн. Девушка была не только красавицей, но и опытной лучницей. Она родилась в 1157 году, а в 1180-м в стране началась гражданская война. По одной из версий, Годзэн погибла на поле боя вместе с мужем. По другой, оставшиеся в живых воины приказали ей бежать, так как смерть рядом с женщиной противоречила самурайскому кодексу. Третья версия рассказывает о том, что Годзэн стала монахиней. Ещё одна известная «онна-бугэйся» - Едогими. Она совершила самоубийство после того, как потерпела поражение в битве.
Со временем женщины прекратили сражаться вместе с воинами-мужчинами. С прекращением междоусобиц князья не нуждались в больших отрядах самураев. Девушек это касалось в первую очередь, их участие требовалось дома, в большом хозяйстве. Последней в ряду известных воительниц стала Накано Такэко. Она родилась около 1847 года в семье влиятельного чиновника. Известно, что Накано получила хорошее образование. Способная девушка стала инструктором боевых искусств. В 1868-м началась «Война года Дракона», и Накано предложила самураям свои услуги. Её отряду запретили воевать в качестве официального армейского подразделения. Несмотря на запрет, девушка участвовала в боевых действиях. В ходе одного из сражений «Женский отряд» разбили императорские войска. Накано была тяжело ранена и попросила сестру убить её и захоронить, чтобы тело не досталось врагу.
Самурай с арматурой или кирпичом, подобен самураю с мечом. Только катану у нас носить проблематично, а стиль Джеки Чана «если нападают - дерись всем, что не приколочено» - никто не отменял.
Поиск материала инициирован знакомым врачом, который рассказал историю одного неудачливого суицидника. «Парень объявил себя самураем, пытался жить по их законам, в их стиле
«Сеппуку - древний японский самурайский ритуал самоубийства, совершавшийся по определенным правилам.
Сеппуку самурай делал, если был обесчещен, допустил гибель хозяина - дайме, либо по приговору. Совершая сэппуку, самурай показывал свое пренебрежение смертью, храбрость и верность своему сюзерену.
Харакири - слово, которое японцы используют в разговорной речи. Сеппуку и харакири пишутся одними и теми же двумя иероглифами, только поменянными местами. Если сэппуку предполагал четкое следование правилам, то харакири означает простое самоубийство без ритуала, вспарывание живота. Другими словами - харакири делали простолюдины, а сэппуку - самураи, хотя по сути это практически одно и то же.
Как совершался сеппуку? Процесс проведения обряда.
При проведении ритуала самоубийства самурай должен был оголить живот и особым образом его разрезать - крестом, двумя движениями, сначала от одного бока к другому, затем от груди до пупка. Другой способ - разрезание живота буквой X. В наиболее поздние времена стал общепринят не такой болезненный метод - самурай втыкал вакидзаси себе в живот, наваливаясь на меч всем телом.
При совершении сэппуку самурай был обязан вести себя достойно, не корчиться от боли, не кричать, не падать, стараться сделать свою смерть красивой. Если самурай терял контроль над собой во время самоубийства, это считалось большим позором. Для того, чтобы избежать этого, со временем сэппуку стало совершаться с использованием специального помощника - кайсякунина, который отрубал голову самураю, вонзившего в живот нож.
Моменты отрубания головы могли отличаться в зависимости от ситуации и предшествующих соглашений. Кайсяку желательно было таким образом отрубить голову, при котором голова оставалась висеть на полоске кожи, так как в противном случае она могла покатиться по полу, что считалось неэстетичным. После совершения обряда кайсяку протирал клинок белой бумагой, отсеченную голову поднимали за волосы и показывали свидетелям, после чего накрывали тело белой тканью.
Сэппуку также было распространено и среди женщин самурайского сословия, но они, в отличие от мужчин, вонзали кинжал себе в сердце или разрезали горло».
Комменарий: - Да вот во дворе вчера один с мечом в кимоно бегал, приехали спеленали и забрали…
Таких, как мы, фельдшеров срочной службы, получивших до армии среднее либо неоконченное высшее медицинское образование, в тот август восемьдесят третьего года в Одесском госпитале собралось более двадцати человек. После регистрации была чётко объяснена задача: за две недели освоить очень необходимый нашей армии медицинский профиль - японский точечный массаж шиа-цу. На робкие вопросы из строя - что это и на фига нужно? - нас просветили, что теоретический аспект зачитают командиры-врачи, а практику проведёт специалист - японец по фамилии Масимото, который не понимает по-русски, но всё, что надо - покажет; да, и кстати, - дисциплина у него железная, а на перерывах - никаких перекуров, только развивающие упражнения для рук.
Кто такой Масимото-сан, мы почувствовали уже в первый день занятий. Да и потом на практике наши руки частенько бывали биты железной линейкой невозмутимого узкоглазого лекаря. Для нас, воспитанных в гуманной стране, было много непривычного в «бурсовской» методике эскулапа из Страны Восходящего Солнца.
Через несколько дней каждый из нас заметил и чисто по-мужски оценил приходящую в перерывах к нашему «сатрапу» красивую рыжеволосую женщину в положении, с которой они, взявшись за руки, ворковали по-английски.
Любопытство - страшная вещь, но она же и источник знаний. Медсестричкой в терапии часто дежурила Галка, с которой после полуночи можно было почаёвничать и поболтать «за жизнь». Она-то и рассказала удивительную историю любви, благородства и силы духа, которую, оказывается, кроме нас, уже «процедил» весь персонал госпиталя.
Корни этого рода никогда не пересекались с «париями» - издревле создавались только клановые браки между самураями, врачами и важными императорскими сановниками. Так было всегда - иерархия и генеалогия сливались в одно крепкое дерево, которое цвело и наливалось богатством, и разве какой-то двадцатый век мог изменить статус почти династической свадьбы наследника сети традиционных медицинских центров, практикующего врача с единственной дочерью токийского газетного короля?
За месяц до свадьбы отмечать «мальчишник» в Париже - почти традиция для обеспеченных молодых японцев. Но если улочки Монмартра тобой исхожены вдоль и поперёк, а запахи кафешантанов уже не вызывают прежних эмоций, то и съездить тянет туда, где ещё ни разу не был. А взгляд девушки с рекламного буклета призывно приглашает в круиз вдоль черноморского побережья Турции, Болгарии и Советского Союза.
Задержка в гидропорту Ильичёвска на четыре часа и встреча с прелестной русской красавицей, чей цвет волос был так похож на закат в его родной стране, сыграли роковую роль - доктор Масимото остался в Одессе.
Роман развивался сверхстремительно. Девушка прекрасно говорила на нескольких языках, была одновременно и обворожительна и воспитана, что на сдержанную душу потомка самураев упало как зерно во взрыхлённую и политую землю. Масимото понял, что любовь настигла его сердце, как сердце его прадеда-сёгуна настиг неожиданный удар акинака. Телеграммы из дома били наотмашь - сын, не отказавшийся от русской и заставивший расторгнуть помолвку с наследницей медиамагната, будет лишён любой родительской помощи!
А что творилось в шестикомнатной квартире начальника Одесского окружного госпиталя, генерал-майора и по совместительству отца той самой золотоволосой возлюбленной Масимото! Мама баночками уничтожала валериану, багровый папа с трясущимися руками обещал застрелиться из наградного пистолета, если дочка попробует уехать «с этим желтолицым» в его капстрану. «Да ты что, не понимаешь, что с меня погоны снимут, лишат должности, пенсии, квартиры в центре Одессы - всего, что я заработал за всю свою жизнь!» На компромисс не шёл никто, увещевания не помогали, и тогда выход нашёл до поры молчащий, но наполненный до краёв любовью «капиталист», решив лаконично и просто - если Моя женщина не может уехать со мной, я должен остаться с ней.
Папа очень любил свой «свет в оконце» и, пошумев и поостыв, поселил расписавшихся молодых на своей большой генеральской жилплощади. Общение и материальная поддержка из Японии для Масимото закончились сразу же после телеграммы домой о браке. Надо было где-то работать и зарабатывать деньги для себя и молодой жены.
Когда тесть - начальник большого учреждения, к тому же военного, никто особенно «не замечает», что при госпитале появился ещё один массажист - по-русски, правда, «ни бельмеса», но и без языка к нему на приём как по маслу стало притекать всё больше и больше больного народа.
А пару месяцев спустя весь Одесский округ был мобилизован на широкомасштабные учения войск Варшавского Договора. Этой феерической армадой руководил на тот момент министр обороны СССР, которого прямо на учениях, видимо от напряжения стратегических замыслов, а может, от банального сквозняка в штабной палатке, «разбил» вульгарный, но ужасно мучительный ишиас. Светила-военврачи, безрезультатно испробовав весь имеющийся в запасе арсенал средств, вынесли неутешительный вердикт - необходима операция на позвоночнике. И тут кто-то из офицеров несмело предложил - а не попробовать ли отвезти товарища маршала к японскому зятю начмеда Одессы, говорят, он многим помог.
Через двадцать минут занесённый на носилках к Масимото маршал вышел из кабинета своими ногами, не чувствуя никаких болей.
На следующий день был издан локальный приказ от министра обороны СССР о предоставлении гражданину Японии товарищу Масимото права практиковать, преподавать, развивать и обучать личный состав военных медиков Советского Союза своему искусству, а также присвоить досрочное звание генерал-лейтенанта начальнику госпиталя Одессы за высокий вклад в сохранение здоровья личного состава Вооружённых Сил во время проводимых учений «Щит - 82»…
Вот уже более двадцати пяти лет прошло с тех пор - хочется думать, что уже сразу же после падения «железного занавеса» японский доктор со своей русской женой и ребёнком спокойно вернулся на родину к простившим его родителям. Не знаю, какую пенсию сейчас получает его тесть, кем командует выздоровевший Начальник, но благородство и благодарность Востока и Запада до сих пор отражаются созвучием в чьих-то лёгких исцеляющих руках
Учитель учит ученика только тем атакам, которые в состоянии отразить сам
Японские самураи обязались принимать решения на протяжении 7 вдохов. В случае невозможности этого они переключались на что-то другое, поскольку для принятия решения еще не созрели обстоятельства, либо они сами.
В Японии, в одном поселке недалеко от столицы жил старый мудрый самурай. Однажды, когда он вел занятия со своими учениками, к нему подошел молодой боец, известный своей грубостью и жестокостью. Его любимым приемом была провокация: он выводил противника из себя и, ослепленный яростью, тот принимал его вызов, совершал ошибку за ошибкой и в результате проигрывал бой. Молодой боец начал оскорблять старика: он бросал в него камни, плевался и ругался последними словами. Но старик оставался невозмутимым и продолжал занятия. В конце дня раздраженный и уставший молодой боец убрался восвояси. Ученики, удивленные тем, что старик вынес столько оскорблений, спросили его: - Почему вы не вызвали его на бой? Неужели испугались поражения? Старый самурай ответил: - Если кто-то подойдет к вам с подарком и вы не примете его, кому будет принадлежать подарок? - Своему прежнему хозяину, - ответил один из учеников. - Тоже самое касается зависти, ненависти и ругательств. До тех пор, пока ты не примешь их, они принадлежат тому, кто их принес.
Лирическо- ироническое отступление в стиле «танка» (танка -- жанр японской поэзии; нерифмованное пятистишие, отличающееся изяществом и лаконичностью)
Семь самураев все утро
играют в хоккей с
м? чом на траве,
Вот уже нету травы, меч
затупился.
Скоро ничья.
Лыжник висит на трамплине, рукав
кимоно зацепился.
Чтобы избавить древний
свой род от позора --
Лыжною палкой
пытается сделать себе
харакири.
Тщетно. Тупая.
Пять самураев идут на турнир биатлона --
Лыжи бесшумно
ступают по мху,
Блестят на солнце мечи.
Семь самураев играют в хоккей в тренировочном
зале.
«Снимите коньки!"--
кричит им уборщица,
старая Цынь.
Не слушают, нет, уже
разодрали циновку.
Мне нравится японское аниме, я обожаю созерцать сад камней, пить сакэ, любоваться пагодами и очень уважаю самураев. НО КУРИЛЫ ВСЁ РАВНО НАШИ.