Время решило — зубы невидимо стисни — ты отвечаешь за выживание мысли
Жизнью своей, неоценимой, всегрешной, верой, любовью, болью, успехом, надеждой…
Выпал незримо новый уверенный случай. Не отвертеться, мучайся, не было б скучно.
Не отшептаться в сумрак окрестности плотный. Не откричаться ночью в бездонные окна…
Радуйся лучше — ветер подул судьбоносный. Веруй! Ищи! Что-то успешно найдется,
То, из чего слепится, слюбится славно, что-то, о чем вспомнить на старости странно.
Вспомнить себя, словно кого-то чужого, и удивиться — как же наивен и молод
Там, вдалеке, жив и здоров — не изломан, с детской улыбкой снова выходит из дома…
Ветер подул в спину — веселый, упругий. Не убоись, не оставайся на круге.
Только вперед, только всё выше и дальше.
Кто-то поможет, если не выкажешь фальши.
Кто-то похвалит — просто, без зависти-лести.
Кто-то спасет — грудью закроет от смерти.
Кто-то уйдет…
Кто-то останется рядом —
Станет опорой,
Частью,
Кровинкой,
Наградой…
Не расслабляйся, всё, как задумано, будет.
Ты отвечаешь.
Время бессменно диктует.
Если тебе не трепали изысканно нервы,
Значит, я буду первой.
Если в порыве любви не ломались кровати,
Значит, я буду кстати…
Если когда-то мечтал стать султаном с гаремом,
Значит, я буду в тему.
Если одни запятые в написанных строчках,
Значит, я буду точкой.
Если в озерах и реках не топится горе,
Значит, я буду морем.
Если случайно застрял между правдой и кривдой,
Буду твоей Фемидой,
Если ты мною уже не живешь и не дышишь,
Значит, я буду лишней…
Если улыбка моя твой покой не тревожит,
Значит, я буду в прошлом.
Не дай Господь, увидит кто-то слёзы —
Причину растекающейся туши,
Которая по жанрам малой прозы,
Придумана, чтоб женщин сделать лучше.
Придумана мужчиной, чтоб однажды
Любая дама, даже замухрышка
Плыла по жизни лебедем отважным,
А не скрывалась в норке серой мышкой.
Стекает краска по лицу уныло
И скоро перейдёт на область шеи.
У женщины под рёбрами заныло:
Ресницы у соперницы — длиннее!
Северный дед от забот под устал —
Дремлет в пещере своей.
Сотни веков обустраивал сад,
Лучше которого нет.
Звезды слетелись, сгрудились — жужжат…
(Были бы, право, скромней —
Поберегли любопытство и жар,
Ишь, засверкали окрест).
— Ах, изумительно! — кружат, поют.
Тысячи снежных цветов
Там распускаются, глядя на юг, —
На лепестках жемчуга.
Роза, ромашка, пион, эдельвейс…
Больше не видит никто.
Горы вокруг до краёв — до небес,
И вековые снега.
— Чудное чудо, не встретишь чудней
На расчудесной Земле!..
— В мире обычных невзрачных людей…
Несправедливо…
— Да-да!
— Нет, не оценят…
Нет-нет, не поймут!
Мало живут…
— И во зле…
— Черви — вон — ползают, гадят и лгут…
— Души у них изо льда!..
Звезды вздыхая, срываются вниз.
Плачут, сгорая в пути,
Кажется им, будто это не жизнь,
Если не в этом саду.
Смотрит, кручинясь, проснувшийся дед,
Чешет затылок. — Эх, вы!
Глупые дети!
И, фартук надев,
Снова сажает цветы…
Свиристели налетели
на рябину — Ох и ах!
Мы на них, смеясь, глядели
из окна на небесах.
Да — лиха лесная стая —
не осталось после них
ничего. Дома листая,
Улетели. Двор затих.
Под рябиной, как обычно,
у соседа Шевроле —
чисто белый.
Знали б птички,
что кричал мужик
вослед!..
Расстояния мелют в тоску,
И восторг, и обиду, и правду…
Ты пойдешь по траве, по песку,
По камням, по асфальту…
По дорогам болезным пойдешь…
По горам, не покорным, полезешь…
На полях, говорящих, уснёшь…
Что-то точно успеешь.
Называясь рассветной зарей,
Полетишь в неизведанность, крылья
Ощутив и взмахнув пятернёй:
— Дайте ветер, не киньте!
Дайте шири, высоты… Дышать
Дайте светом, простором, свободой,
Чтобы не умирала душа,
Чтобы слышалось — С богом!
Называясь заветной мечтой,
Запоёшь о нечаянных далях,
О краях, что стоят за тобой,
Сберегая скрижали.
Всё-всё-всё по плечу твоему —
Молодому, наивному, «злому».
Лишь сердечную тронуть струну,
Чтоб не жить по пустому.
Называясь могучей рекой,
Разольёшься шумливо, запрОсто,
Нарушая суровый покой,
Принося беспокойство.
Вдоль родимых, чудных берегов,
Заструишься к свершениям ценным,
Не желая ни жизни другой,
Ни земли, ни вселенной.
Называясь последней строкой,
Опалившись метелью нежданной,
Убеленный, ослабший, слепой,
Остановишься. — Рано.
Слишком рано, — прошепчешь себе.
Слишком быстро закончилось время.
Слишком мало сбываний в судьбе.
Слишком много оставлю, жалея…
Чувственны панорамы мнимые… Лихолетий
Память сжимает сердце. Глотку срывает вой,
Стынет и умирает. Раньше лечили плетью
И хоронили в поле… Вспомнить захочешь — рой.
Вспомнить захочешь — выйди — свет погляди, в остатке
То же, что было раньше, платье другое лишь.
Речи другие, смыслы так же порой не сладки…
Люди не изменились… Ты же опять простишь?
Снова сестрой, женою, матерью чьей-то буду…
Или сироткой буду каять сложенье звёзд…
Прямо за полем этим день зародится судный —
Это я помню ясно… Вряд ли оно всерьёз!..
Столько повсюду страсти для возрождений лучших.
Было!.. И это было — ярость, азарт, борьба…
Только не жгите завтра слово моё… и душу,
Что-то я так устала, маясь, лежать в гробах.
Мелькают слайдом дни и лица.
А я опять сбежала с трона…
Простите, короли и принцы,
Мне больше по душе драконы.
Я повернула время вспять…
Делюсь секретом с вами тоже —
Не надо в жизнь свою впускать
Всех любопытных и прохожих.
(Ответ на стихотворение Н. Овезовой «Письмо»)
Ну, здравствуй, любимый! Твой отпуск в Анапе
Без малого длится вторую неделю,
Как ты умудрился зарплату прошляпить?
Похоже, страдаешь один от безделья!
Панаму свою с неприличным названьем
Верни в магазин и купи комбикорму.
Матвей сменял порох на красные сани,
Чтоб внуков катать да поддерживать форму!
Тю, негра увидел! Ты, Сеня —деревня!
Они по лесам нашим бродят как месяц,
Учёные люди… Теперь ежедневно
На ясене ищут какую-то плесень.
Раз море, что лужа — поди, не утонешь
И вряд ли увязнешь, как летом в болоте.
Когда тебе Мишка, соседский змеёныш,
Сказал, что рубли там лежат в позолоте!
Зачем ты полез к неповинному крабу?
Неужто не знаешь о том, что он хищник?
И краб не корова, кусается слабо,
Поэтому мат после воя был лишним.
Давай-ка, любимый, пакуй чемоданы,
А то превратишься в большого тюленя!
Намажь только спину домашней сметаной,
Опять обгоришь. Не везучий ты, Сеня!
* * * * *
Пускай, ты не красив и не богат,
Пускай, другой достоин всех наград…
Но радость друга станет и твоею,
Когда его успеху будешь рад.
А если бросишь ты коварный взгляд,
Завидуя тому, что счастлив брат,
Его удел не сделаешь беднее.
А сам несчастней станешь во сто крат.
За миллионным мгновением сути
Новым биением — яростно-нежным,
Явится случай и примет на руки.
Вот и покажется — словно и нЕ жил.
Словно из чрева родного — вот только
Вышел, вдохнул, удивился — о, боже!
Что же я делал? Где маялся столько?
Столько ушло в пустоту-бездорожье!..
Ох, ты!.. Из вязкой истошности сердца
Выскользнет память-иголка, утопнет
Тихо, незримо. Редчайшее действо —
Минимум вырастет в максимум, воплем
Вспухнув, дрожа; переливно растёкшись.
И растворится. И въестся загаром.
Облагородит усталые доски.
Сдастся счастливчику даром — не даром.
Это уже не хрусталь, не скорлупка
Это не плащ-невидимка из тени.
Ровно пространство очерчено кругом —
Мягко-доверчивым, радостно-синим.
За миллионным мгновением мысли,
Взгляда, движения, грусти, обиды…
Чувствуй, смакуй, добирайся до истин,
Вечно сокрытых и вечно избитых!
Из бега холощеных мыслей
Не выбиться сутью калечной.
Попробуй кого-нибудь высмей
Но вздыбятся сонмы, конечно!..
Без признаков внешних корысти,
По-своему, стиль — бестолковый,
Но выдави парочку истин
И выдумай миру оковы.
Таланту подвластны устои —
К истокам вздымаются руки
И чувственно падают в ноги
Разлуки, безумия, муки…
Вспыли, испечалься, убейся…
В зеро упади и похмелье.
Взгляни на изрубленый месяц
И… хватит — печатай творенье.
С высот посмотри мирозданий
За ритмами ровными лести…
Сегодня в строке оправданий
Такое текучее «если».
Такое пространное — может,
Такое исконное — ладно,
Знать, совесть нутро не изгложет,
Знать, в целом пристойно и складно.
А дальше всё просто и ясно —
Раз признан поэтом по духу,
Течениям новым согласно,
Ты «вправе» раздать оплеухи.
Не возродиться в сентябре.
Как ни старайся, но опять
Не сможет он тебя согреть,
Не сможет он тебя понять.
Не заплетет косу твою,
Светлея ликом и нутром.
Не скажет — боли утолю
Терпеньем сердца и теплом.
Не возродиться, не успеть…
Что бабье лето? Горицвет!
И так на много-много лет. -
Не возродиться. Не взлететь.
Лишь разгореться.
Лишь остыть.
И вновь уснуть…
Неуемность вызревает,
Распаляя горизонт.
Тонко пламя, гладко знамя,
Над несбытостью вот-вот
Разгорится — растревожит
Струны, фибры, думы, кровь
Не причинностью, а ложью,
Возрожденной искрой вновь,
Что размножилась и въелась
В нежность красную нутра
За беспечность и неверность —
За изменчивость пера.
— Кто я? — спросишь у безмолвья,
Дробью выдавив озноб.
— Что задумывалось, болью
Обернулось, нет бы, чтоб…
Простоты бы безупречной,
Пустоты бы и не мглы.
Время душу плохо лечит,
Да и нет такой иглы.
И, наверное, нелишне
Вызнать будущее вмиг…
Только кто от сил всевышних
Ждет ответа долго и,
Привыкание штампуя,
Утром вечер, ночью день,
Случай всякий, словно пулю,
Неоправданность идей,
Ты лелеешь неизменно
То, что зреет на заре…