Не ищи солнечного зайчика от кривого зеркала.
Потерей времени живу…
Порядок жизненный разобран.
Во сне я Истину зову.
Но голос мой давно уж сорван…
Что в жизни этой задержать?
Важней успеть увидеть Время?
Застой потока мыслей избежать?
Или нырнуть в застывшее Забвенье?
Эмоции как волны бьются.
Внутри я чувствую их бой.
И Огненные реки льются…
Когда один, наедине с собой…
Собрать частицы Воли воедино
Все реже удается снова.
И в эти редкие мгновенья
Я прикасаюсь к Богу…
Пришла! Вошла. Присела.
Встав, легла… разделась!!!
Разделась - посмелела, побледнела
Кусок хлеба, окно скрипит…
Вертела… вертела.
Вертела, как хотела - ею
Не владела, закрывалась, танец, сон
Пришла? Останься… Спи. Проснись… Прими…
Разделась- посмелела, встань
Иди… иди
Иди из вне, где тишь и нет толпы
Где хлеб растёт, окно в дожди
Росой, открой, закрой.
против иль вопреки
Одень себя, прижми, и не смотри
Прислушайся, вдохни, взволнуй
Пришла? Тебе сюда, присядь
Зажги огонь, лети, лети
Лети, где разум отделен,
Где нет толпы
Усни и наслаждайся.
Скинь карты. вне игры…
Тебя там нет!
Там ветер на столе-
И хлеб все сохнет…
Пришли они! Легли они! Проснулись…
Стрелки. будни
Бессилие наедине у них…
…нужда в толпе!
Признание, Кросс,
рука движений всех на пульсе…
Стремление… конкурент…
рефлексссссссссс
Тебя там нет.
Выдохни!!!
29.03.16, 17:28
Пора строить ковчег и искать себе тварь…
Отрекаюсь, каюсь, маюсь,
не могу остановиться…
Сердце - пойманная птица-
бьется, кровью обливаясь,
позабыв о дне вчерашнем,
сожалея о грядущем,
в этом нынешнем зазряшном
исковеркиваясь пуще, -
чаще бьется, стонет глуше,
рвется, устремляясь в тучи,
дни такие же, как ночи,
и не выберешь, что лучше.
При поиске смысла жизни - не увлекайтесь смысловыми галлюцинациями!
Добрых людей - лечу добром, а злых - грехом…
В 16 ты пытаешься понять зачем ты здесь. Разгребаешь это мертвяще-холодное. Но старательно, ведь это должно поддаться. Всегда находил же. Идут годы. И ты понимаешь что семья это тепло. И ужин с семьей куда лучше бездушной пустоты которую ты пытаешься понять. И ты сдаешься. Вопросы уходят на второй план. А потом уходят вообще. Ты не пытаешься понять зачем ты здесь. Просто живешь как и все.
(D) В глубине, да не в обиде…
На поверхности, да не глубоко…
Delfik 2015 г.
X: - Сколько раз ты говорил людям слово «люблю»?
Y: - Много!
X: - А сколько раз ты вкладывал в это слово смысл?
Y: …
X: - Вот видишь! Своими неосмысленными действиями ты заставляешь человека верить, надеяться и ждать.
Y: … (пауза) - 365 дней в году ты просыпаешься и что-то делаешь, сколько дней были наполнены смыслом?
X: - Не знаю может половина года!
Y: - Поверь, менее половины! Работа, учеба, встречи с родными и близкими - это всё механические действия! Так что НЕ СТОИТ ИСКАТЬ СМЫСЛ В КАЖДОМ ДЕЙСТВИИ ЛИБО БЕЗДЕЙСТВИИ, ЧТО-ТО НУЖНО ПРИНЯТЬ ТАК КАК ОНО ЕСТЬ…
(К) Пока ты не женат, ты барин всех своих утех,
Пока и нет жены, ты власть имеешь над желанием женским, Пока ты жаришь свой дурман, ты веришь, что поспел, но… Очарованию, есть и свой предел,
А будет верная всему, ты скатишься ко дну.
Ее ты этим покоришь, но для одной, лишь для одной…
Грани души…
и жизни грани…
Острый сюжет,
солью по ране…
Кругом полу-мрак…
и полу-безумье…
Налей же…
я выпью…
И кончусь…
в раздумьях.
И так, до сих пор,
все меня ранит-
В граненом стакане,
режусь о грани…
Жил на свете один отец, который никак не мог найти своих детей. Он всюду
ходил, спрашивал, не пробегали ли тут его дети, но когда ему задавали простой
вопрос: «как выглядят они, как зовут ваших детей, мальчики или девочки» и так
далее, он ничего не мог ответить. Он знал, что они где-то есть, и просто
продолжал свои поиски. Однажды поздно вечером он пожалел какую-то старушку и донес ей тяжелую сумку до дверей квартиры. Старушка не пригласила его зайти,
она не сказала ему даже «спасибо», но вдруг посоветовала ему поехать на электричке до станции «Сороковой километр».
- Зачем - спросил он.
- Как зачем? - ответила старушка и тщательно закрыла свою дверь на замок,
на ключ и на цепочку.
Все-таки в первый же выходной - а была суровая зима - он отправился на сороковой километр. Поезд почему-то шел весь день с большими остановками и наконец, когда стало темнеть, дополз до платформы «Сороковой километр».
Незадачливый путешественник оказался на краю леса и зачем-то полез по сугробам
в самую чащу. Вскоре он попал на утоптанную тропинку, которая в сумерках
привела его к маленькой избушке. Он постучался, никто ему не ответил. Он вошел
в сени, постучался в дверь. Опять никого. Тогда он осторожно вошел в теплую
избу, снял сапоги, куртку и шапку и стал оглядываться. В домике было чисто,
тепло, горела керосиновая лампа. Как будто кто-то только что вышел из дома,
оставив на столе чашку, чайник, хлеб, масло и сахар. Печь была теплая. Наш
путешественник замерз и проголодался, поэтому, громко извинившись, он налил
себе чашку кипятку и выпил. Подумав, он съел кусок хлеба и оставил на столе
деньги.
Тем временем за окнами стемнело уже окончательно, и путешествующий отец
стал думать, как быть дальше. Он не знал расписания поездов и вообще рисковал
завязнуть в сугробах, тем более что повалил снег, заметающий все следы.
Тогда он прилег на лавочку и задремал. Разбудил его стук в дверь.
Приподнявшись на лавочке, он сказал:
- Да-да, пожалуйста!
В избу вошел маленький, закутанный в какое-то рваное тряпье ребенок.
Войдя, он в нерешительности замер у стола.
- Это еще что за явление? - спросил с лавочки не совсем проснувшийся
будущий папаша. - Ты откуда? Как ты здесь очутился? Ты здесь живешь?
Ребенок пожал плечами и сказал «нет».
- Тебя кто привел?
Ребенок покачал замотанной в рваную шаль головой.
- Ты один?
- Я один, - ответил ребенок.
- А мама? Папа?
Ребенок засопел и пожал плечами.
- Тебе сколько лет-то?
- Я не знаю.
- Ну, хорошо, тебя как зовут? Ребенок опять пожал плечами.
Носик у него
вдруг оттаял и потек. Он вытер нос рукавом.
- Погоди, - сказал тут будущий отец. - Для такого случая у людей имеются
носовые платки.
Он вытер ребенку нос и стал осторожно раздевать его. Размотал шаль, снял
меховую, какую-то старушечью, шапку, снял пальтишко, теплое, но очень рваное.
- Я мальчик, - сказал вдруг ребенок.
- Ну, это уже кое-что, - сказал этот человек, помыл ребенку под
рукомойником руки, очень маленькие, с очень маленькими ноготочками. Ребенок
был вообще похож на старичка, временами на китайца, иногда даже на космонавта
своими припухшими глазками и носом.
Человек напоил ребенка сладким чаем и стал кормить его хлебом. Оказалось,
что ребенок сам пить не умеет, пришлось поить его с ложечки. Человек даже
вспотел от усталости.
- Ну, вот, теперь давай я положу тебя спать, - сказал он, окончательно
замотавшись. - На печке тепло, но ты оттуда свалишься. Баю-баюшки-баю, не ложися на краю. Я тебя положу на сундуке и заставлю стульями. Что бы такое
постелить тебе…
Человек стал искать по избе теплое одеяло, не нашел, постелил свою теплую
куртку, снял с себя свитер, чтобы укрыть дитя. Но тут он посмотрел на сундук.
Вдруг там что-то есть, какое-нибудь тряпье?
Человек раскрыл сундук, вытащил оттуда голубое шелковое стеганое одеяльце,
подушку с кружевами, матрасик и стопку маленьких простынок. Под ними оказалась
стопка тонких рубашечек, тоже с кружевами, затем теплые байковые рубашечки и комок вязаных штанишек, перетянутый голубой лентой.
- Ого, да тут целое приданое! - воскликнул человек. - Это, правда,
принадлежит какому-то другому ребенку… Но все дети ведь одинаково мерзнут и одинаково хотят есть… Надо друг с другом делиться! - громко сказал будущий
отец. - Нельзя допускать, чтобы у одного ребенка не было ничего, он бы ходил в тряпках, а у другого ребенка было бы слишком много. Верно? - спросил он.
Но ребенок уже заснул на лавочке.
Тогда человек неловкими руками приготовил роскошную голубую постельку,
очень осторожно переодел ребенка во все чистое и уложил его. Сам же бросил
куртку на пол возле сундука, заставленного стульями, и лег, укрывшись
свитером. При этом будущей отец так утомился, что уснул сразу же, как никогда
в жизни не засыпал.
Проснулся он от стука в дверь.
В помещение входила какая-то женщина, вся занесенная снегом, но босая.
Вскочив спросонок, человек загородил собой сундучок и сказал:
- Извините, мы тут у вас немного похозяйничали. Но я заплачу вам.
- Извините, я заблудилась в этом лесу, - не слушая, сказала женщина, - и решила зайти к вам погреться. Я боялась, что замерзну, там настоящая метель.
Можно? Человек понял, что эта женщина вовсе не хозяйка дома.
- Сейчас я вам согрею чайник, - сказал он. - Садитесь.
Пришлось топить печь дровами, пришлось искать в сенях бочку с водой.
Попутно нашелся чугунок с еще теплой картошкой и другой чугунок с пшенной
кашей на молоке.
- Ладно, это мы съедим, а кашу оставить придется ребенку, - сказал
человек.
- Какому ребенку? - спросила женщина.
- Да вот, - и человек показал на сундучок, где сладко спал маленький
ребенок, закинув ручки за голову.
Женщина опустилась перед сундучком на колени и вдруг заплакала.
- Господи, вот он, мой ребеночек, - сказала она. - Неужели это он?
И она поцеловала край голубого одеяльца.
- Ваш? - удивился человек. - А как его зовут?
- Не знаю, я еще не назвала его. Я так устала за эту ночь, целая ночь
страданий. Мне никто не мог помочь. Ни один человек на свете.
- А кто это, мальчик или девочка? - недоверчиво спросил человек.
- Это все равно: кто есть, того мы и любим.
И она снова поцеловала край одеяла.
Человек внимательно посмотрел на женщину и увидел, что у нее на лице
действительно следы страданий, рот запекся, глаза ввалились, волосы висят.
Ноги у нее оказались очень худые. Но прошло некоторое время, и женщина как
будто согрелась и странно похорошела. Глаза у нее засияли, впалые щеки
разрумянились. Она задумчиво смотрела на некрасивого, лысенького мальчика,
спавшего на сундуке. Руки ее, крепко держащие края сундука, дрожали.
Изменился и ребенок. Он уменьшился и теперь был похож на старичка с одутловатым носом и с глазками, как щелочки.
Все это показалось человеку странным, - то, как изменились на его глазах
женщина и ребенок, буквально за одно мгновение. Человек даже испугался.
- Ну, если это ваш, я не буду вам мешать, - отвернувшись, сказал
несостоявшийся отец. - Я пойду, скоро моя электричка.
Он торопливо оделся и вышел вон.
Уже светало, тропинка была, как ни странно, чистая и хорошо утоптанная,
как будто не было ночной метели. Наш путешественник быстро пошел прочь от домика, и через несколько часов пути он вышел точно к такому же домику, как и предыдущий, и, уже не удивляясь, без всякого стука вошел в дом.
Сени были такие же, комната точно такая, и так же стоял на столе горячий
чайник и лежал хлеб. Путник устал и замерз, поэтому он быстро, не задерживаясь, выпил чаю, съел кусок хлеба и прилег на лавочку в ожидании. Но никто не пришел. Тогда человек вскочил и бросился к сундуку. В сундуке лежали
опять детские вещи, но теперь это уже были теплые вещички - курточка, шапочка,
очень маленькие валенки, теплые стеганые штанишки, даже какой-то роскошный
комбинезон и на дне меховой мешок с капюшоном.
Этот человек сразу подумал, что маленькому мальчику совсем нечего надеть
на улицу, у него есть рубашечки и всякая дребедень, но больше ничего! Вслух
извинившись, он отобрал самое нужное - меховой мешок, комбинезон, валенки и шапочку. Затем он прихватил еще и санки, стоящие в углу, потому что в другом
углу он увидел еще одни. Еще раз попросив прощения, он взял из груды валенок
за сундуком одни взрослые валенки, по виду как будто подходящие для женщины -
она же была босая! С этим грузом он помчался как можно быстрее по морозу
назад, к первой избушке.
В ней уже никого не было. Стоял горячий чайник, лежал хлеб. Сундучок был
пуст. «Видимо, она надела на мальчишку все эти тряпки, - подумал
несостоявшийся отец. - Какие глупости, ведь у меня есть все необходимое!»
Он тут же кинулся бежать по другой тропинке, волоча за собой санки, и очень быстро догнал женщину, потому что она еле шла. Ее даже покачивало. Босые
ноги были красны от снега. Она несла на руках закутанного в тряпье ребенка.
- Минутку! - закричал наш отец. - Погодите! Ведь разве можно так идти!
надо же одеть парня! Вот тут все необходимое.
Он взял у нее ребенка, она покорно, закрыв глаза, отдала ему свою ношу, и они вместе вернулись в свою избушку.
Теперь только отец вспомнил странную старуху, которой он помог донести
тяжелые сумки, и спросил у женщины:
- Скажите, а вам адрес тоже старушка дала?
- Нет, она мне назвала только название станции - «Сороковой километр», -
ответила женщина, почти засыпая.
Но в это время ребенок заплакал, они вдвоем, торопясь, стали его
переодевать, и он вдруг оказался таким маленьким, что никакие валенки,
конечно, ему не пригодились, а пришлось его пеленать, заворачивать в одеяло, и вот тут пригодился меховой мешок с капюшоном. Все остальное они завязали в узел, женщина обула свои новые валенки, и они отправились обратно втроем.
Новоявленный отец нес ребенка, а женщина тащила вещички, и по дороге они
забыли, где встретились, забыли и название станции. Они помнили только, что
была какая-то очень трудная ночь, долгая дорога, тяжелые времена одиночества,
но теперь у них родился ребенок, и они нашли то, что искали.
Говорят, что смысл жизни ищут условно до 20 лет и после 60… Вопрос этот возникает в ситуациях неопределённости - сначала не знаешь, что с этой жизнью делать, а потом не знаешь, как объяснить, что же всё-таки ты с этой жизнью сделал.
Я ищу тебя там, где ни звёзд, ни огней.
В пластилиновом городе, сшитом из красок…
В канители снегов, в перекличке морей,
в пантомиме дождя и в комедии масок.
Я ищу тебя. Мне не хватает миров,
перекошенных стен, сумасшедших затмений,
обжигающих волн, говорящих костров
и красивых, ведущих на плаху ступеней.
Я ищу тебя в памяти злых автострад,
в непокорном сплетении всех параллелей.
В дне, забытом двенадцать созвездий назад,
в позитиве дорог, в перспективе туннелей.
Я ищу тебя в гневе чужих мизансцен,
на пирушке у ангела, в блоге у чёрта,
в бесконечной иллюзии краденых схем,
в ледниковой тиши индикатора «Стёрто».
Монохромный спектакль обречён на провал,
режиссёр - на побег с раскалённой планеты.
На твоей широте - Тихорецкий вокзал,
сонный клавишный бриз и усталое лето.