Я не устою перед красивой девушкой - побегу.
Страх - это когда трамвай, который зацепил Porsche, исчез во дворах.
Я уйду очень тихо, никто не заметит.
Может быть, только в поле ночующий ветер,
Может быть, только вечер с погасшим окном,
Может быть, только ворон с подбитым крылом.
Я исчезну, как будто меня не бывало,
Растворюсь в суете городского вокзала.
Сяду в поезд ночной и уеду в тот край,
Где, быть может, найду свой потерянный рай.
Не осуждай меня, пойми:
Я не хочу тебя обидеть,
Но слишком больно ненавидеть, -
Я не умею жить с людьми.
И знаю, с ними - задохнусь.
Я весь иной, я чуждой веры.
Их ласки жалки, ссоры серы…
Пусти меня! Я их боюсь.
Не знаю сам, куда пойду.
Они везде, их слишком много…
Спущусь тропинкою отлогой
К давно затихшему пруду.
Они и тут - но отвернусь,
Следов их наблюдать не стану,
Пускай обман - я рад обману…
Уединенью предаюсь.
Вода прозрачнее стекла
Над ней и в ней кусты рябины.
Вдыхаю запах бледной тины…
Вода немая умерла.
И неподвижен тихий пруд…
Но тишине не доверяю,
И вновь душа трепещет, - знаю,
Они меня и здесь найдут.
И слышу, кто-то шепчет мне:
«Скорей, скорей! Уединенье,
Забвение, освобожденье -
Лишь там… внизу… на дне… на дне…»
- Ты хочешь свободы, я понимаю, Айя. Но свобода - это когда «для», а не «от». Понимаешь? Когда ты бежишь на другую планету, только чтобы не видеться больше со Стефанией, это никакая не свобода. Это зависимость от того, где находится она. Прилетит Стефания на Марс - и ты побежишь еще дальше. Куда?
- Она не прилетит на Марс, побоится.
Кисаню крепко обнимаю,
мурлыканье как вечный зов,
но если, вдруг, заговорит он,
сбежать подальше я готов!
Знаменитый юморист Станислав Ежи Лец дважды бежал из концлагеря. Его ловили. После второго раза ему дали лопату, чтобы он вырыл себе могилу. Этой лопатой он насмерть забил охранника, переоделся в его мундир и сбежал снова, на сей раз - успешно. Впоследствии он говаривал: «Романтик бы нашёл декорации подходящими, и умер. Я юморист. Я убил его лопатой».
- Не жди меня, - сказала Печаль. -
Сама приду, сама открою двери.
…
Не стала ждать. Ушла из дома.
Мониторы нам в темноте освещают лица,
до пяти утра не смыкаем бессонных век.
Ведь пока мы с тобой говорим - начинает виться
между нами нежный, желающий жить побег.
Роза, плющ ядовитый - пока ещё не известно.
В тонких листьях рисунки прожилок на свет видны.
…Скажет мне пожилой агроном, что его полезно
поливать только кровью. Своей. И ничем иным.
Может, этот вьюнок во сне обовьёт мне шею.
Я и правда не знаю, куда приведёт строка.
Но пока - страшнее, пока мне ещё страшнее,
что он может замёрзнуть
от первого сквозняка
Как бы далеко ты не убегал, твоя тёмная часть всё равно настигнет тебя, ибо от Тьмы следует бежать только к Свету.
Мы познаём добро и зло,
бежим за неба край,
и удивляемся потом,
куда девался рай?
Одиночество - это побег от непонимающих тебя.
Проще бежать, чем остановиться и начать жить,
проще рассыпаться в делах, чем начать ДЕЛО жизни.
Убегая сломя голову, не смотря под ноги, есть риск вляпаться похуже.