- Ты почему мою новую авку не лайкнул?
- Я вообще бунтарь по жизни.
Как ему это удаётся? Он лишь слегка прикоснулся к моей руке, а гормоны уже устраивают свистопляску.
КУПИТЬ-ПРОДАТЬ…
Порою разобраться сложно,
С кем счастье ждет, а с кем беда.
Купить не всякого возможно.
Продать- любого без труда…
СВОРОТИТЬ…
За тем, кто хочет горы своротить,
Пристроятся другие побыстрее,
Чтоб в нужный миг свое не упустить
И своротить удачливому шею…
НЕЗАВИДНАЯ УЧАСТЬ.
Лишь водрузив на пьедестал,
Тот час же беззаботно свергнут:
Того, кто выход отыскал,
Всегда затаптывают первым…
Чтобы в очередной раз добраться до моего сердца…
тебе придется выломать мне ребра…
Я его забираю, этот @банутый в моем вкусе.
Без твоей помощи с ума мне не сойти…
Господи, ну я же росла нормальным ребенком, дальше че случилось-то.
Бoжe, пoшли мoeй бoльнoй гoлoвe и извpащeннoмy сознaнию xoть кaплю чeгo-тo тpoгaтeльнoго и рoмaнтичнoгo.
К ночи дорогу совсем заметет.
В мокрый асфальт не врезаются шины.
Сильный мотор, надрываясь, орет,
Как человек на казенной машине
Бывший десантник, а после зэка
Где-то под Тулой давно без работы.
Чтобы хоть как-то поправить дела,
Взял этот рейс- на сегодня хоть что-то.
Фуру погнал он большую в Москву,
Адрес ему на листке написали.
К грузу бумаги не дали ему,
Но в три конца заплатить обещали.
А на дворе злющий месяц январь
Землю засыпал сырым снегопадом.
Только посты объезжать успевай,
К ночи дорога покажется адом.
Он проскочил все посты до Москвы.
С фотки ему дочь с женой улыбались.
В город он въехал, и тут же менты
С ходу его тормознуть постарались
Кто помогал ему: черт или Бог-
Только они знают, как он доехал…
Вот этот дом среди битых дорог.
Пара гудков, и в ворота он въехал.
Несколько бритых, здоровых ребят
Встретили странно и долго ругались.
Ну, а потом через крики и мат
Вдруг стали бить, изувечить стараясь.
Старший орал: «Что наделал, козел?!
Ты же не должен был, сука, доехать,
Ты ведь по ложному следу пошел,
Как ты вообще умудрился проехать?!»
Бывший десантник, а после зэка
Взглядом сверкал, кровью темной харкая.
В татуировках сжималась рука.
«Деньги отдайте, скоты», - прошептал он.
Старший ему тут в глаза посмотрел
И что-то в них, ужаснувшись, увидел,
Крикнул своим: «Пацаны, много дел».
Деньги отдал и хоть тут не обидел…
Кровь мокрым снегом стирая с лица,
Бывший десантник побрел по дороге.
Липкие деньги сжимала рука
Путь в дом родной не покажется долгим…
А снег-снежок не радует, на дорогу падает,
Хлопьями летает и тихонько тает
Сегодня на улице кто-то громко крикнул: «СУЧКА»!
Еле удержалась, чтоб не обернуться.)))
Тревожит вечно равенство умы. Но чтобы опыт был по правде чистым -
Уж раз к евреям толерантны мы, то будем толерантны и к фашистам!
Мерилом будем мерять мы одним цвета ориентации и кожи.
И если толерантны мы к цветным, то может быть, и к белым будем тоже?
В коротеньком моём моралите за равенством следить давайте в оба:
Раз толерантны мы к ЛГБТ, то будем толерантны к гомофобам!
Безумия достигнут апогей. Твой взгляд кого-то обречен обидеть.
Мои друзья - фашист, еврей и гей, кого из них любить? А ненавидеть?
Лишён я толерантности оков, и смело буду говорить про это.
Поскольку ненавижу мудаков
Любой ориентации и цвета!
Как сказал Пушкин, «тьмы истин нам дороже нас возвышающий обман». Я видел счастливого человека, заветная мечта которого осуществилась так очевидно, который достиг цели в жизни, получил то, что хотел, который был доволен своею судьбой, самим собой. К моим мыслям о человеческом счастье всегда почему-то примешивалось что-то грустное, теперь же, при виде счастливого человека, мною овладело тяжелое чувство, близкое к отчаянию. Я соображал: как, в сущности, много довольных, счастливых людей! Какая это подавляющая сила! Вы взгляните на эту жизнь: наглость и праздность сильных, невежество и скотоподобие слабых, кругом бедность невозможная, теснота, вырождение, пьянство, лицемерие, вранье… Между тем во всех домах и на улицах тишина, спокойствие; из пятидесяти тысяч живущих в городе ни одного, который бы вскрикнул, громко возмутился Мы видим тех, которые ходят на рынок, днем едят, ночью спят, которые говорят свою чепуху, женятся, старятся, благодушно тащат на кладбище своих покойников, но мы не видим и не слышим тех, которые страдают, и то, что страшно в жизни, происходит где-то за кулисами. Всё тихо, спокойно, и протестует одна только немая статистика: столько-то с ума сошло, столько-то выпито, столько-то погибло … И такой порядок, очевидно, нужен; очевидно, счастливый чувствует себя хорошо только потому, что несчастные несут свое бремя молча, и без этого молчания счастье было бы невозможно. Это общий гипноз. Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда - болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других. Но человека с молоточком нет, счастливый живет себе, и мелкие житейские заботы волнуют его слегка, как ветер осину, - и все обстоит благополучно.
- А все твоя вина, мама, - серьезно сказал Ларри. - Зачем было воспитывать нас такими эгоистами?
- Вы только послушайте! - воскликнула мама. - Я их воспитала эгоистами!
- Конечно, - сказал Ларри. - Без посторонней помощи нам бы не удалось достичь таких результатов.
Поезд скорый, стук колёсный,
Жёлтым, редко, дня посты,
Жгучий взгляд, укором просто,
И слова в себя-эх, ты…
Переглядки, удивленье,
Да о жизни разговор,
Во всём теле сожаленье…
Вздор, вздор, вздор!
Сон, не сон, купанье в яде,
В окна мукою рассвет,
Ты прочла желанье взглядом,
Поцелуй, пока, привет!!!