- Вы живете один?
- Да.
- И вам не одиноко?
- Нет, у меня дома интернет.
Стремление к свободе, часто приводит к одиночеству…
Крест - накрест сердце залепила,
Чтобы не лопнуло от боли…
А сверху шарфик нацепила -
И в путь! На улицу! На волю!
Себе давно уже не верю…
Куда бегу? Верней, откуда?
Из запертой навеки двери,
Где я сама - Христос с Иудой…
Счастливой выглядеть непросто,
Коль в жизни нет к тому причины:
Но! Все - от трех до девяноста -
Мне БУДУТ вслед смотреть мужчины!
В полете - СТОНУЩИЕ руки,
Помада на губах… погасла.
Я затяну потуже брюки,
Чтоб стать БЕССМЫСЛЕННО прекрасной…
И вдруг на каблучищах лихо
Я развернусь спиной к удаче…
И побегу туда, где тихо,
За дверью запертая, плачу…
…Если даже вы окажетесь на самом дне горя, если у вас не останется вообще ничего, ни одной живой души вокруг - У ВАС ВСЕГДА ЕСТЬ ДВЕРЬ, В КОТОРУЮ ВЫ МОЖЕТЕ ПОСТУЧАТЬСЯ… ЭТО - РАБОТА ! "
За рукав удержать не посмела… Попрощавшись не кинулась в след…"Догони!" - сердце с жалостью ХРИПЕЛО. Гордость ш?потом молвила: «НЕТ!"Он ссутулившись ш?л виновато… ветер пылью бросался в лицо… Перекр?сток знакомый обоим разводил на целую жизнь. Содрогалось пространство пусто… опоздавшее: «Милый, вернись!"Не вернулся, всего за минуту их любви был исчерпан лимит. Судьбы разные, но почему - то, у одинакого сердце болит!
В руке дымится сигарета,
Пролитый кофе стал пятном.
Безумный взгляд блуждает где-то,
Реальность стала смутным сном.
Ты вновь один, ты ждешь ответа,
В глазах застыл невольный страх.
Боишься знать, что смысла нету
В борьбе за жизнь… в кошмарных снах…
Боишься знать, что жизнь уходит,
Что ты остался в стороне,
Что демон смерти рядом бродит -
Ты видишь тени на стене…
Ты спрашивал о смысле жизни,
Искал причины дальше жить,
Но в одиночестве нет смысла.
И надоело просто быть.
.Ответа нет. В чем смысл смерти?
Исход один, один для всех:
Убийцы и судьи, для жертвы…
К чему весь этот жизни бред?
…И в пыль заброшена газета,
И книги, словно тяжкий груз.
К чему цитировать поэтов, -
Цитаты не разгонят грусть…
И каждый день ты ждешь ответа,
И думаешь лишь об одном.
В руке дымится сигарета
И кофе стал давно пятном…
Почему я плачу? Почему все лицо в слезах?
Может это былая радость след оставила на щеках…
Ведь я раньше была веселой, и счастливою я была.
Чтож теперь вдруг со мною стало? Почему я опять грустна?
И опять эти слёзы и слёзы… Почему? Боже, дай мне ответ…
Отгремели весенние грозы, солнца летнего больше нет,
Есть лишь осень-немая, бездушная. И есть ночи без света и сна.
Почему же опять я плачу?..
Потому, что опять одна.
Потому, что никто не ценит мою молодость и мечты,
Потому, что никто не дарит поздней осенью мне цветы.
Никого нет со мною рядом, только голос чужой в тиши.
И опять льются слезы градом
Из кричащей от боли души…
Первый раз я увидел эту женщину, когда она шла за гробом кого-то,
очевидно, близкого ей, - чёрное облако крепа ниспадало с её головы на стройную, высокую фигуру, красиво изогнутые губы были крепко сжаты, на её лице - точно мраморном - сухо горели тёмные глаза, и вся она показалась мне
олицетворением гордого страдания.
Потом я стал встречать её на берегу моря, в пустынном и угрюмом месте:
там лежали один на другом огромные серые камни - остатки осыпавшейся горы,
- изрезанные глубокими морщинами, покрытые налётом соли и клочьями мёртвых
водорослей.
Неподвижно, как изваяние, она сидела среди камней, - здесь безмолвная
глубина её горя выступала предо мною ещё ярче, - ветер тихо играл кисеей
траура, а к ногам её, из пустыни моря, одна за другой шли весёлые волны и разбивались о камни у ног её. Иногда я видел на её лице тяжёлые, крупные
слёзы.
Мне хотелось заговорить с нею, но я не решался, и вот однажды, ярким
майским днём, - море помогло мне.
Накануне была сильная зыбь, а в этот день мягкие, гибкие волны шли на берег весело и плавно, украшая угрюмые, серые камни белой пеной,
разноцветными брызгами и снова с ласковым шорохом уходя в море.
Волна лениво подошла к берегу, подняла свой курчавый гребень ещё выше,
на мгновение как бы остановилась в шаловливой неподвижности и вдруг,
склонясь, гулко разбилась о камни…
Женщина тихо вскрикнула, быстро поднялась на ноги и, улыбаясь, стала
встряхивать с платья брызги воды.
Когда она крикнула, - я бросился к ней, но тотчас же остановился,
видя, что она не нуждается в помощи.
Она заметила моё движение, - ясная улыбка осветила её лицо, красиво
дрогнули ресницы гордых глаз, и глубоким, грудным голосом она спросила:
- Я испугала вас?
Потом, указывая глазами на новую волну, тихо кравшуюся к берегу, она
добавила:
- Она так неожиданно высоко плеснула… Извините меня! Я помешала
вам…
- Не беспокойтесь, - ответил я, - вы мне не помешали…
- Да нет же… я видела. Это - нехорошо. Не надо мешать человеку,
когда он молчит…
- Вы… странно говорите… - промолвил я.
- Я знаю цену этих слов, - ответила она спокойно.
И села выше на камень. Снова лицо её стало неподвижно, а глаза
остановились на чём-то в дали моря, ярко облитой солнцем и пустынной. Там
всё рождались, одна за другой, весёлые, смелые волны и плавно катились на берег, чтоб со смехом и пеньем разбиться о серые камни.
- Сударыня! - тихо сказал я, - ничто не обогащает душу человека так,
как её обогащает одиночество, но иногда нет сил пережить своё горе
одному… И тогда одиночество истощает сердце, как засуха землю…
Она обернулась ко мне и внимательно, но молча посмотрела мне в лицо
печально-тёмными глазами.
- Я видел вас, когда вы шли за гробом, - смущённо продолжал я, - а здесь - вы плакали…
- О, это был не первый гроб! - сказала она тихо и наклонила голову. -
И не так больно хоронить людей на кладбище, как это больно, когда хоронишь
их живыми в своём сердце. А ведь случается… вы знаете?
Я знал. Мы оба замолчали.
У наших ног, играя, умирали волны и воскресали вновь, назойливо и жадно кричали чайки, нас обнимал здоровый, крепкий запах моря, оно сверкало
под лучами солнца зелёными и синими огнями, великолепное, могучее…
- Делился ли с вами кто-нибудь счастьем? - вдруг заговорила женщина. -
Я думаю - нет. А горем? Вероятно - часто, не так ли? Вот видите…
И снова взгляд её задумчиво ушёл в пустыню моря, где среди белых
гребней волн хлопотливо мелькали чайки.
- Мы слишком много говорим о своём горе, мы слишком много жалуемся.
Всё вокруг нас насыщено нашими стонами… и, умирая, мы на всём оставляем
только отпечатки наших личных страданий. Приходят другие люди, они молоды,
сильны и смелы, но прежде чем узнать жизнь непосредственно, они отравляются
нашим наследством. Мы раскрасили жизнь тусклыми, тёмными красками и только
язвы свои рисуем красиво; мы везде, где могли, - а особенно в поэзии, -
выдвинули вперёд наши личные неудачи… Те, что идут за нами, видят и слышат всё это… и утомляются чужим горем раньше, чем придёт своё. А когда
оно приходит, - у них уже нет силы сопротивляться ему… и они тоже громко
стонут…
Она замолчала и посмотрела в небо, где хлопотливо мелькали чайки…
- Кто уважает человека, тот должен молчать о себе. Кто дал нам злое
право отравлять людей тяжёлым видом наших личных язв? В древности раненный
насмерть гордо молчал, чтобы и стоном своим не дать врагу злой радости… а мы готовы оглушить весь мир жалобным криком, даже когда у нас болят зубы.
Нам чуждо великодушие молчания… Моя печаль, быть может, - моя смертельная
болезнь… но часто люди болеют и умирают от жадности и от излишеств… мне
их не жалко.
Помолчав, она сказала тихо, но внятно:
- Так хотелось бы видеть людей более гордыми… Если б я была
волшебницей - каждого новорожденного я наделяла бы великодушием молчания!
Она встала - высокая, стройная, вся в лёгком чёрном облаке кисеи. У ног её покорно и весело разбивались волны, её лицо было спокойно и глубокие
глаза гордо смотрели вдаль.
- Прощайте! - сказала она, кивая головой, и вновь длинные ресницы её ласково дрогнули.
Я поклонился ей молча.
И она медленно пошла среди серых камней, то появляясь между ними, то исчезая вновь, гибкая, сильная, полная великодушного молчания о своём горе.
Резво и весело одна за другой волны разбивались о камни берега, и воздух, насыщенный бодрым запахом моря, тихо и сонно дрожал от их шумного
плеска. Радостно, и щедро, и безмолвно солнце обливало море и землю жгучим
плодотворным светом.
1897 г.
Страшнее нету одиночества, чем одиночество в толпе…
Когда безумно всем хохочется, но плакать хочется тебе…
Путь сковзь толпу.
Ты знаешь, что такое одиночество? Когда просыпаешься один в постели? Или, возвращаясь домой под вечер, ты уверен, что никто не ждет тебя? Возможно, ты одинок, если не с кем поговорить, когда тебе грустно, некому довериться? Длится ли твое одиночество лишь днем и исчезает ночью? Может быть, в полночь ты чувствуешь свое одиночество, но с рассветом эта боль утихает? Просыпаешься, завтракаешь, идешь на работу, а за дверью твоей квартиры жизнь совсем иная. У подъезда бабушки-одуванчики. Ну что им не спится? Семь утра, а они уже на лавочке, щебечут, обсуждают… беспокойные создания!
По улице стайки таких же как ты, спешащих, озабоченных чем-то людей, толпятся на остановках, в транспорте, бегут, торопятся, жизнь кипит. Но с ними ли ты? Что скажешь ты им? «Мы одной крови - ты и я»? Ты тоже опаздываешь, у тебя сегодня совещание, и машина (чтоб ее!) отказалась заводиться, и секретарша у тебя дура, столько работает, а запомнить, что кофе ты пьешь черный и без сахара не в состоянии! И с инвесторами вечером встреча, а презентация еще не готова… Видите? Я - как вы, тороплюсь, проблем столько, что голова кругом, и погодой я тоже недоволен, и на лице такое же выражение усталости, как и у вас… только всем все равно. Подумаешь - машина не на ходу! Я, вон, каждое утро в автобусе или метро толкаюсь, и ничего, попробуй и ты! А если и увидишь светлый взгляд или улыбку - ты и сам не замечая, отвернешься - улыбается… а я… а у меня… Сколько нас таких в толпе прохожих?
Все мы - люди, все мы, каждый по-своему, одиноки, но даже когда мы вместе - мы одиноки. Ну вот ты и в офисе - заботы, хлопоты, новые проблемы, новые решения, встречи, разговоры, общения - словно и по делу и все же в пустоту. Длинный день, наполненный привычной рутиной, перерыв на обед краток и суматошен, нужно все успеть, а перекусить можно и потом, да, в общем-то, можно и обойтись, не до того. А вечером все повторяется - обратный путь домой одинокого сквозь толпу одиноких людей. В пустую квартиру, где тебя никто не ждет. Или нет? У тебя есть кто-то, твой любимый человек, и ты спешишь к нему. Тебя встретят, обнимут, расспросят про твой день, скажут, что любят, скучали, и очень-очень рады, что ты вернулся пораньше. И ты расскажешь обо всем, что тебя тревожит, поделишься мечтами и планами и будешь счастлив, потому что любишь и любим, и любимая рядом.
Ты будешь засыпать с улыбкой, обнимая ее, слушать ее дыхание такое ровное, спокойное, беззаботное. Только в полночь ты все же будешь смотреть в темноту, не шевелясь, чтобы не потревожить сон близкого человека, доверчиво положившего голову тебе на плечо, и будешь думать… «Господи, почему мне так одиноко? У меня есть все чего можно желать! Я ведь счастлив! Что еще мне нужно? Что?! Почему так больно, откуда эта безысходность и тоска?.. почему? Почему? Грусть и пустота… что со мной?.».
Ближе к рассвету ты уснешь, забудешься беспокойным сном одинокого человека, одинокого в толпе, одинокого рядом с любимым, одинокого наедине с самим собой.
Все люди лгут, но это ничего не меняет. Никто никого не слушает. Мы одиноки.
Есть люди, которых мне так не хватает в моей жизни, но я никогда не скажу им об этом, просто потому, что знаю - им хорошо без меня.
Страшно не одиночество. Страшно знать, что есть тот в ком ты нуждаешься. А ему уютно в своей жизни и без тебя.
Люди одиноки, потому, что вместо мостов они возводят стены…
Перестань бояться одиночества -
Это лишь иллюзия утрат…
Жизнь, её суровое Высочество,
Правит всё на свой лишь вкус и лад.
Не страдай от неизбежности несправедливости!
Ангел твой лишь крылья распахнёт,
И любимый человек, единственный,
Скоро обязательно тебя найдёт.
Как бы ни была жестока к человеку судьба, как бы он ни был покинут и одинок, всегда найдется сердце, пусть неведомое ему, но откратое, чтобы отозваться на зов его сердца.