Утром люди совсем другие. Утром они более одиноки. В этом холодном и влажном воздухе. Вечером люди собираются вместе, пьют коньяк, играют в шахматы, слушают музыку и говорят, что она прекрасна. Ночью они занимаются любовью или спят. Но утром… До завтрака… Ты совершенно одинок.
От одиночества не скроешься под пальмой,
Не избежишь его в кораллах под водой
Оно настигнет тебя в самой светлой спальне,
И в ресторане, и в машине дорогой,
Оно найдет тебя в глубоком океане
На самолете от него не улетишь.
Ужасно то, что чем дороже твоя спальня,
Тем ты несчастней, и тем больше ты грустишь.
Одиночество, физическое и душевное, порождает тоску, а тоска ещё больше усиливает одиночество.
Я не могу без тебя жить!
Мне и в дожди без тебя - сушь,
Мне и в жару без тебя - стыть.
Мне без тебя и Москва - глушь.
Мне без тебя каждый час - с год;
Если бы время мельчить, дробя!
Мне даже синий небесный свод
Кажется каменным без тебя.
Я ничего не хочу знать -
Бедность друзей, верность врагов,
Я ничего не хочу ждать.
Кроме твоих драгоценных шагов.
Одиночество - это подарок и наказание от Бога за талант.
Вида серого, мятого и неброского,
Проходя вагоны походкой шаткою,
Попрошайка шпарит на память Бродского,
Утирая губы дырявой шапкою.
В нем стихов, наверное, тонны, залежи,
Да, ему студентов учить бы в Принстоне!
Но мажором станешь не при вокзале же,
Не отчалишь в Принстон от этой пристани.
Бог послал за день только хвостик ливерной,
И в глаза тоску вперемешку с немочью…
Свой карман ему на ладони вывернув,
Я нашел всего-то с червонец мелочью.
Он с утра, конечно же, принял лишнего,
И небрит, и профиля не медального…
Возлюби, попробуй, такого ближнего,
И пойми, пожалуй, такого дальнего!
Вот идет он, пьяненький, в драном валенке,
Намешав ерша, словно ртути к олову,
Но, при всем при том, не такой и маленький,
Если целый мир уместился в голову.
Электричка мчится, качая креслица,
Контролеры лают, но не кусаются,
И вослед бродяге старухи крестятся:
Ты гляди, он пола-то не касается!..
и в толпе можно остаться наедине с собой
Сколько бы не было у человека «друзей», он все равно будет одинок, если рядом с ним нету того, кого он любит.
Я сделал шаг за горизонт!
Там ничего не оказалось…
Лишь ветер в мёрзлой тишине,
А мне-то о весне мечталось! …
Хочу бежать на голос вновь!
Да голоса меня не звали…
И снова остывает кровь
Под одеялом из печали…
Не пойми меня и мне уже легче.
Почувствуй холод моих рук, ты поймешь на сколько мне одиноко…
Блеклый блеск дальней звезды, так одинок, как моя душа, далеко от всей суеты…
Себе любимому
Четыре.
Тяжелые, как удар.
«Кесарево кесарю - богу богово».
А такому,
как я,
ткнуться куда?
Где мне уготовано логово?
Если бы я был
маленький,
как океан, -
на цыпочки волн встал,
приливом ласкался к луне бы.
Где любимую найти мне,
Такую, как и я?
Такая не уместилась бы в крохотное небо!
О, если б я нищ был!
Как миллиардер!
Что деньги душе?
Ненасытный вор в ней.
Моих желаний разнузданной орде
не хватит золота всех Калифорний.
Если б быть мне косноязычным,
как Дант
или Петрарка!
Душу к одной зажечь!
Стихами велеть истлеть ей!
И слова
и любовь моя -
триумфальная арка:
пышно,
бесследно пройдут сквозь нее
любовницы всех столетий.
О, если б был я тихий,
как гром, -
ныл бы,
дрожью объял бы земли одряхлевший скит.
Я если всей его мощью
выреву голос огромный, -
кометы заломят горящие руки,
бросаясь вниз с тоски.
Я бы глаз лучами грыз ночи -
о, если б был я тусклый, как солце!
Очень мне надо
сияньем моим поить
земли отощавшее лонце!
Пройду,
любовищу мою волоча.
В какой ночи
бредовой,
недужной
какими Голиафами я зачат -
такой большой
и такой ненужный?
Забери меня, море.
Забери на свои берега.
Чтобы не видать городской суеты,
А только просторы твои.
Где солнца закат
Зашел за волну.
Забери меня, море,
А то я умру.