Нигде не был кроме войны
Я слушал приказ молодого комбата:
Нам нужно до вечера взять высоту.
Атака трех рот будет после заката,
Чтоб меньше людей полегло на свету.
И вот когда мы проползли под колючкой,
Скрывая маневр в наступающей мгле,
Граната трофейная длинною ручкой
Задела о камень на мерзлой земле.
Тогда с их позиций, что в метрах за двести
На стук прилетели десятки их мин.
Я кроме войны не бывал в другом месте,
А жизнь пронеслась только мигом одним.
Вот так и остался, засыпан в воронке,
Навечно сжимая прогнивший приклад.
В любви никогда не признаюсь девчонке
И я никогда не вернусь в Ленинград.
Война далеко не олицетворение славы - это организованное убийство, грабеж и жестокость, тяжесть которых реже всего ложится на воюющих; большею же частью страдают от неё Женщины, дети и старики.
П.Гардон
Невозможно совершить героические подвиги в нормальном состоянии рассудка.
Нужно сделаться фанатиком и выработать манию к смерти.
Й.Ямамото
Дерзайте отчизну мужеством прославить.
Мужество есть великое свойство души; народ, им отмеченный, должен гордиться собой.
Женщины войны они какие?
Тихие, отчаянные, злые?
Им бы дома быть, детей рожать,
А не под штыками умирать.
Ихними руками бы ласкать,
Стряпать пироги, варить борщи.
И стальной курок не нажимать,
Печи Бухенвальда не топить.
Женщины в тылу - заводы, пашни.
Мерзлая картошка, колоски…
Женщины войны - они какие?
Ждут Победу…
солнце
и любви
Снится матери сон… Утро тёплое… май.
«Здравствуй, мама… вернулся я!»
«Как ты вырос. мой мальчик… сыночек мой.
Как я долго тебя ждала.
Повзрослел. возмужал. Ладошки все огрубели…
Как ты, маленький мой? Небось, с дороги устал…
Раздевайся, скорей… Вон там, вешалка для шинели.
Я на стол соберу…" - «Я встречу так долго ждал…»
Обнялись… Надышаться родным и тёплым…
И уходит земля из-под ног и шумят тополя.
Снится матери сон… И, так хочется сильно плакать…
«Здравствуй, мама родная… Вот и вернулся… я»
Скажите, а кто-нибудь мерил
Женские слёзы войны?
Родных ждали с фронта и верили
Вернуться мужья и сыны.
Вернуться отцы и деды.
Пшеницей засеют поля.
И песни споют про Победу
Как снилась родная Земля.
Надеялись, ждали - живые.
Придут и обнимут любя.
Скажите… а кто-нибудь знает?
Сколь выплакала - Женщина
Сколько было пройдено дорог?
Милей, километров до Победы.
Сколько было стоптано сапог?
Сколько глаз смотрели в чьё-то небо?
В небо, где разорванные в клочья
Облака дымились, звезды тухли.
Богу, Сталину молились денно-нощно
Забывая о ранениях и муках.
Сколько было тонн металла, …трупов?
Сколько похоронок и потерь?
До сих пор находим чьи-то судьбы…
Безвести пропавших,
тех людей
Если, не дай Бог, война случится…
Подвиг снова повторится !
За Отчизну и за Мать -
Снова станут воевать !
Чтобы сладко дети спали,
Женщины, чтоб не рыдали,
Слёз не знали старики,
В бой пойдут - сыны, отцы…
ВЫИГРАТЬ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ !
То, что назвалось - ВОЙНОЙ
Наверно те четыре года, когда война накрыла всех,
не наблюдали время года, среда ли, пятница ль, четверг…
Всё исчислялось каждой пядью, вновь отвоеванной земли
числом могил и обелисков, и тех, кого не погребли…
и треугольниками писем и похоронками порой
и воем баб под каждой крышей… бессмертьем на передовой.
А в те короткие минуты, когда звенела тишина,
закрыв глаза мечтали вместе, когда же кончится война…
С любимой женщиной на войне
жизнь интереснее вдвойне.
Он так любил свою жену, что забирал с собой и на войну.
Я никогда не трусил, но сейчас мне страшно.
Смерть смотрит на меня, трясёт своей косой.
Сейчас начнётся… вон уже фашисты-гансы
Попёрли на позиции сплошной стеной.
Блиндаж накрыло, комиссар и ротный - в клочья,
Осколочным Серёгу посекло чуток…
Пол-уха нет! Кусок висит мочке.
Тебе бы в госпиталь, но ты уж потерпи, браток.
Подпустим ближе. Ничего, не дрейфь, Серёга!
Огонь! Затрясся в лихорадке пулемёт.
Да сколько ж вас?! Но ничего… у нас с Серёгой
Ещё припасено пяток гранат.
Вот так! За Родину! За Сталина! Мать вашу.
Не так-то просто. Это вам не шнапс лакать!
Что суки, что?! Не ожидали вовсе?!
Молитесь, Гансы, лучше надо воевать.
«Максим», давай родной, положим этих гадов!
Коси их нелюдей, коси, шпигуй свинцом!
А, чёрт! Задело всё же. Чтоб тебя, зараза!
Рука, как плеть… кровища из неё ручьём.
Давай, родной… Ещё не всё, ещё не спета песня!
Серёга, заряжай! Серёга, что с тобой…
А он в крови лежит… и пулевое, аккурат у сердца,
Глазами в небо смотрит… мёртвый, не живой.
Да как же это? Нет! Серёга, нет, не надо!
Ведь мы ж, как братья… с детства не разлей водой!
А что же я скажу твоей жене, а маме?!
Как я в глаза им посмотрю, дружок ты мой?!
Одной рукою тяжело. Чеку зубами из гранаты.
Доброшу ли? Добросил… пятеро легло.
Уже не страшно, не боюсь.
Удар, ещё удар…
Какое… небо… голубое…
И облака … такие…
…
…
Сквозь года, и радость, и невзгоды
вечно будет мне сиять одна
та весна сорок второго года,
в осажденном городе весна.
Маленькую ласточку из жести
я носила на груди сама.
Это было знаком доброй вести,
это означало - «жду письма».
Этот знак придумала блокада:
знали мы, что только самолет,
только птица к нам до Ленинграда
с милой-милой Родины дойдет…
…Сколько писем с той поры мне было!
Отчего же кажется самой,
что доныне я не получила
самое желанное письмо…
Чтобы к жизни, вставшей за словами,
к правде, влитой в каждую строку,
совестью припасть бы, как устами
в раскаленный полдень - к роднику.
Кто не написал его, не выслал?
Счастье ли? Победа ли? Беда?
Или друг, который не отыскан
и не узнан мною навсегда?
Или близок день - и непременно
в час большой душевной тишины
я приму неслыханной, нетленной
весть, идущую еще с войны?
О, найди меня, гори со мною
ты, давно обещанная мне
всем, что было, - даже той смешною
ласточкой - в осаде, на войне…
1946
Летели с заданий.
Пустой бомболюк.
Ещё остаётся чуть чуть
дотянуть.
Но их уже ждут.
Два турецких крыла.
Чтоб выстрелить исподволь.
Исподтишка.
Ударили в спину.
Никто и не ждал.
И огненный шар.
Самолёт наш догнал.
Машина сгорает.
И падает вниз.
По белому куполу.
Бьёт пулемёт.
А турки ликуют.
На лицах восторг.
Для них смерть погибших.
Как праздничный торт.
ИГИЛ защищая.
Вы сами потом.
Умоетесь кровью.
Своих городов…
на минуту покоя в пути на запад
на одной из развилок дорог господних
спите, спите, пока не настало завтра
всё равно у войны каждый миг - сегодня
всё равно если бьет - не смотря, по ком бы потому что ей нет никакого дела
спите, камни, пока не проснулись бомбы
спите, люди - минута до артобстрела
будет вдоволь потом тишины и хлеба
а пока что во сне хорошо, как в детстве
спите, сосны, болота, вода и небо -
баю-баю, театр военных действий
ход событий истории ясно ведом
те, что правы, и дальше пойдут, и выше
спите, воины, выспитесь в день победы
он настанет однажды для тех, кто выжил
а пока до него далека дорога
а нежданная встреча - на полуслове
спите, двое, осталось совсем немного
до того, как сойдутся война с любовью
Когда нам трудно, вытирая пот с лица
Давайте вспомним назидание ОТЦА:
Страданием прокурено в палатке,
Кровавый фартук, а в руке ланцет
Твердит: «Еще чуть-чуть, ребятки!»
А самому тридцатки даже нет.
Он доставал из тел свинца осколки
Под канонады жесточайшей стон,
А шил порой циганскою иголкой,
Вливая для наркоза самогон.
А как-то под войны кровавый ужас,
Где у стола усталость валит с ног,
Он сам был ранен и от боли тужась,
Проделал то, что раньше вряд ли б смог.
Смешались кровь и капельки на лбу.
В сраженье за свою и жизнь солдата
Такую вот нелёгкую борьбу
Пришлось вести хирургу медсанбата
Война, война! Там выжить очень сложно
«Коль повезёт, с ПОБЕДОЙ отдохнём»
Война сказала: «Леней был ты в прошлом
Сейчас ты доктор, военврач притом!