А больничной палате
Тишина и покой,
Только белые-белые стены.
А в больничной палате
Тело спорит с душой
И вливается что-то по венам.
И в сознанье - стрелой
Мчится белый седан,
Как его развернуло на встречку…
Рядом ты, мой родной…
Скрежет шин и удар.
И полет, и полет в бесконечность.
Свет от фар… Звон стекла…
Миллиардами брызг
Разлетались осколки, выла сирена…
Вспышка. Боль. Пустота.
Я смотрю сверху вниз
На лежащие наши два тела.
И за руки держась
Мы с тобой поднялись
В поднебесные дальние дали.
Словно в танце кружась
Устремлялись мы ввысь -
Нас просторы манили и звали.
Здесь луга, здесь поля,
Ветерок полевой,
Вот река - если хочешь купайся…
И услышала я Мамин голос родной
- Уже поздно! Домой возвращайся!
А в больничной палате
Каждый день ты со мной,
Ты приходишь сквозь белые стены.
А в больничной палате
Мне сказал голос твой
- Я вольюсь к тебе каплей по венам.
Лежу на больничной кровати,
Тока поспати, пожрати,
Дозу вколоть, да «колес» наглотаться,
Над шуткой врача, не поняв, посмеяться.
Ни книжек, ни телека - дОсуга нет,
Подруге хвала - принесла интернет!
Теперь на больничной кровати
Забыла, что значит поспати, пожрати!
Сегодня была в поликлинике, показалось, что слышу дыхание смерти, обернулась… нет, толстый мужик по лестнице поднимается))
Коридор больницы был настолько длинный и светлый, что Федя на всякий случай проверил пульс.
Жила-была хохотушка-веселушка. Попала она однажды случайно в больницу… Заразила всех оптимизмом и хорошим настроением и смылась домой. И решила, что там она будет появляться только в качестве посетителя)))
В коридоре больницы-
-Доктор! Как там мой муж?!
- Операция прошла успешно, но он еще полежит в операционной, потом
его переведем в реанимацию и через
две недели в палату для тяжелых
больных. Вам самой придется за ним
поухаживать около месяца, утку
унести-принести, покормить его и все
такое…
Жена начинает впадать в истерику, а доктор продолжает:
- Ну, а потом мы Вас определим в хороший санаторий, но я должен
честно заявить, все это Вам выльется
в копеечку. Санаторное лечение
сейчас очень дорого стоит. Ну, а потом - заберете его домой, но ходить он уже не сможет, да и вообще двигаться…
Доведя женщину до предобморочного состояния, доктор
с улыбкой восклицает, похлопывая ее по плечу:
- Да успокойтесь же, шучу я! Умер он,
умер!
Холодные стены и свет из окна,
Лениво ложиться на кафельный пол.
В оплаканном небе сияет луна
И мир растворился как сон. Детский плачь. Беготня.
Объятия нежности и ласки.
Мама. Мама… Я ухожу.
Полно радости и краски.
Ты не спасешь меня. В стенах больницы бродят тени.
Господь похлопал по плечу.
А бледный свет грызет постели.
Мама. Мама. Я не хочу… Проникают под кожу
И сверлят все тело.
Тяжелая ноша.
Судьба не хотела… Папины руки. Мамины слезы.
Мама и Папа, я ухожу.
А так надеюсь, что все же не поздно.
Мама я помню. Папа я жду. И окна потеют дождями и ветром,
Кричит за окном и стучится в стекло.
Вникают под кожу, вгрызаются в недры,
Мой уход не разрушит тепло. Мама. Мама. Я не хочу…
Мама. Мама… Я ухожу.
Шмон у нас в палате проводится на скорую руку, и уже через пятнадцать минут в четвертой палате крики, там переворачивают матрацы, поднимают больных. У Оли Рваное Ухо находят булку с маком, с полой серединой. После четвертой переходят в третью и пятую одновременно.
- Лен, вы пока яблоки спрячьте, - говорит мне кроткая Лара. - В пакет сложите и в шкаф на плечики, а сверху свою кофту повесьте. Никогда не догадаются посмотреть… Я от детей всегда так прячу.
День откровений переходит в ночь сурка. В «салоне» - наркоши, которые засыпают лишь под утро, во второй надзорке всхлипы и мычания, в сестринской громкоголосое чаепитие с тортами. С потолка «салона» осыпаются кусочки штукатурки, крошечные тусклые плафоны покрыты коричневым налетом никотина, на недавно вымытом полу уже связочки волос, ошметки сигаретных пачек, в палате храпа нет, но четверо надсадно кашляют… Соседка-депресняк, накануне жевавшая банан, шоколад и еще что-то, а неделю назад игравшая без выражения «Лунную сонату», сидит за столом при свете полуперегоревшего ночника. Мечет в рот с двух рук - одна достает из пакета картофельные чипсы, вторая вытягивает из коробки профитроли, одну за другой…
На улицу не пускают, сегодня ко мне никто не придет. Вместо этого с высокой вероятностью лечащий, то бишь наблюдающий, врач, которая опять, черт ее побери, дежурит в субботу, вызовет меня для «разговора по душам». Как не показать ей, в какой астрал я вчера ушла? Не дать прочесть на лице ничего про темно-голубые, уходящие вверх ямы, закручивающие тела в острые зеленые искры? Эдак можно и до комиссии не дотянуть. «Я сошла с ума, какая досада!», как говорила Раневская. Надо позаниматься немецкой грамматикой. А вдруг это тоже признак душевного нездоровья?
«Пастухи в халатах белых,
То ли город, то ли ферма»
Клятву Гиппократа давали все врачи,
Одни стали ДокторА, а другие -- сволочи…
Помощь каждому больному оказать обязаны,
Почему ж лечение лишь с деньгами связано?
Деньги коль даёшь врачу -- и леченье будет,
Ну, а если бедный ты -- он тебя забудет!
И без денег ты его жалобой не трогай,
Тебя в больнице обойдет десятою дорогой…
Он тебя в упор не видит, жалобы не слышит,
Другие деньги заплатили -- им рецепты пишет…
Я не буду продолжать, суть и так понятна --
Очень дорого обходится лечение бесплатное!
Следите за добротой ваших мыслей, дабы палата ума не стала палатой номер шесть.
Девушки… а вы пробовали поставить себя на место мужчины, которые ради вас готов изменить себя… ради вас… ради ваших отношений… ради вашего, общего, Счастья… и который, в итоге, начинает понимать, что с вашей стороны идет игра.
Правила этой игры известны только вам…
Мужчинам тоже бывает Больно… очень Больно…
Чтобы поднять настроение у пациентов больницы, вместо бахил нужно продавать ласты))