Порою слова - словно нож гильотины.
Так ранят, казнят, - эта боль нестерпима.
Печально, убийственно, невыносимо.
Все так недостойно, всё как паутина.
Мы в плен попадаем, ведем непристойно.
Цепляем и раним. Как сказано больно.
Потом оглянувшись, душой понимаем.
Всё нас недостойно. Мы сами страдаем.
Сетями паук затянул в паутину.
Отправил на плаху, на шаг - гильотину.
Своими руками мосты наши рушим.
И боль причиняя, тараним лишь душу.
А может раскрыться цветком, - их бутоном.
Обиды все спрятать, поддаться истоме.
На всё посмотреть нам другими глазами.
Ведь боль не заглушишь, не вырвешь слезами.
Так просто делить иллюзорное счастье.
В плену своих чувств приглушить свои страсти.
Обиды, раздоры, все грани - границы.
Простить оглянувшись… жить с чистой страницы.
Душа чувствительна… Порой, болит.
Но лезут «лекари» в неё без спроса,
Не врачевать, а раны бередить -
И бичевать… коль не впускаю ПОСЛЕ.
Говорят, что счастье человека - внутри. И каждую минуту человек счастлив! А несчастны мы всего лишь потому, что ищем своё счастье снаружи.
Я устала… молюсь…"Помоги же мне, мама…
Знаешь, дочке твоей как сейчас тяжело…"
На душе бередит незашитая рана.
Словно время её через годы несло…
Подскажи мне, родная как с болью бороться.
Ту, что ложь пригласила в душевный покой.
Я не знала, что снова мне плакать придется.
И вот так, глядя в небо, делиться с тобой…"
Чёрное с позолотой,
В сердце - вкрапления льда.
Взгляд в небо. Немые пустоты.
Я тоже хочу ТУДА.
Больно. Обрывок ночи.
Сбивчивый монолог.
«Пляшут» больные строчки.
Если б вернуться мог…
Небо - бездушная бездна,
Детей забираешь себе.
Спорить с тобой бесполезно,
Не оставляй нас, добей!
Мы же в своих оболочках
Маемся на земле
В вечной печали о дочках, сыночках,
Да что объяснять тебе?!
Небо безмерно жестоко
К чувствам отцов, матерей.
Чтоб ты насытилось, сколько
Еще заберешь ты детей?!
Черное с позолотой.
Сердце - ларец изо льда.
Потерявшим детей жить непросто,
Нам хочется к ним. ТУДА.
А ты - моя личная Хиросима,
Когда мир обрушивается мгновенно…
Жить с сердцем обугленным невыносимо -
Болит и не чувствует одновременно.
Сто тысяч во мне умирающих жизней,
Cто тысяч надежд, превратившихся в пепел,
Любовь, что становится прошлой и лишней,
С ладони сдувает урановый ветер.
А ты и не знала, что будет так страшно,
Что я с каждым вздохом мертвей и мертвее,
И надо бы встретиться взглядом однажды,
Но трусишь и трубку швыряешь всё злее.
А я не звоню, не пишу, и ни слова
Тебе никогда не скажу и при встрече.
Светает. И снова взлетает «Enola…»,*
Чтоб сбросить мне жёлтые листья на плечи…
Вот такая беда… умирает отец,
Синеглазый, седой и упрямый -
«Не зовите врачей… поздно… это конец…
Положи меня, сын, рядом с мамой.»
Сколько жизнь ни живи - пролетает как миг
То ли искоркой, то ли звездою,
И молчит… и всё смотрит любимый старик
На портрет той, что ждёт за чертою.
Двадцать третью весну он висит на стене,
Двадцать третью весну - как икона…
И теперь ты его забираешь к себе
Из и так опустевшего дома.
Я уже его речь понимаю с трудом,
Обнимаю: ты мой самый-самый…
А отец через боль каждый раз об одном:
Положи меня, сын, рядом с мамой.
Там, куда он торопится, тоже весна,
И цветенью нет срока и края,
Там его обязательно встретит она -
Моя мама навек молодая.
Две косы ниже пояса, тоненький стан,
За глаза не полцарства - полмира!
Он влюбился в неё, сирота - хулиган,
Деревенский певун и задира.
Ополчилась родня - за кого?! Голодрань.
На деревне беднее и нету.
Но всю ночь пел баян: я люблю тебя, Ань!
И смолкал только ближе к рассвету…
…Мне неважно, что скажут: он всё-таки пил…
Пьянство - грех не страшнее другого,
Я люблю его так же, как маму любил -
Не святого люблю, а родного.
Умирает отец, вот такая беда,
Сердце биться в разлуке устало,
И по впалой щеке одиноко слеза -
Словно звёздочка с неба упала…
В старой камере с стенами склизкими,
где ни вонью страшится душа,
потолки давят страшные, низкие,
и не стоит Судьба ни гроша;
Он на книгах, прочитанных ранее,
пишет строки, угрюмо смеясь,
Но стихи отвечают молчанием,
Разрушается с будущим связь…
Но чёрт с ним! Пусть она будет розою
в этом мире унылом и злом.
Он писал объяснение прозою.
Ну, а чувства уже на потом.
Взяв вину без стыда или совести?
Только сердце за нею и с ней,
Есть ли в мире еще горше повесть, а?
Есть ли ода черней и больней?
…в старой камере свет: рано-раненько,
он собрался к свиданию. Год…
Только пишет письмо, плача, маменька:
«Сын. Прости. Но она не придет».
Ольга Тиманова
Душа испытывает приступ острой боли от лживых лиц, пустых эмоций, слабой воли…
Не лечи меня сахарной ложью,
Не надейся, мам, боль не растает,
Десять кубиков правды подкожно
С горькой правдой порой помогают.
Не советуй рецепты от грусти,
(Не люблю я микстуру из детства),
Меланхолия с часом отпустит
От разлуки уставшее сердце.
Не лукавь, что любовь излечима,
Будто вмиг заживут души раны,
Ты же знаешь болезни причину -
Я люблю его, он самый-самый…
Перебитые лапы лизала… и опять уходила во тьму…
Накипевшие слёзы глотала, задыхаясь тихонько в дыму…
И из страшного тёмного мрака поднимали её, не спеша…
Вы решили… Волчица?Собака?Ошибаетесь…Это Душа.
Вы обратитесь к своей совести,
Чтоб в полной мере осознать
Все мои боли, мои горести,
От вас пришлось мне принимать.
От вас, от вас, мои любимые,
Слова как плеть, глаза, как нож.
Саднят во мне, неугасимые,
По сердцу боль, по телу дрожь…
на столе остывший кофе и твои слова,
все прости так быть не может, кругом голова.
на пороге лишь остался след твоих шагов,
ты со мной зачем расстался, где твоя любовь, где твоя любовь
мы теперь с тобой не вместе и со мною только ветер,
доверяя тайны говорю
это больно и обидно, знаешь мне совсем не стыдно
говорить, что я тебя люблю !
мы теперь с тобой, как звезды, только ты теперь лишь грезы
вниз, срываясь, улетал к мечте
это больно и обидно знаешь мне совсем не стыдно
говорить и думать о тебе
на душе моей осадок от твоих обид
жаль что время постоянно это говорит,
серым пламенем по ветру
боль несется в даль,
невозможно не расстаться в сердце лишь печаль,
в сердце лишь печаль.
мы теперь с тобой не вместе и со мною только ветер,
доверяя тайны говорю
это больно и обидно, знаешь мне совсем не стыдно
говорить, что я тебя люблю !
мы теперь с тобой, как звезды, только ты теперь лишь грезы
вниз, срываясь, улетал к мечте
это больно и обидно знаешь мне совсем не стыдно
говорить и думать о тебе
Сегодня сын ко мне пришел.
С печалью в голосе и болью
В себе он еле сил нашел.
Чтоб совладать с «паршивой» ролью…
Держался ровно, молодцом
Тихонько имя называя.
И после с каменным лицом
Сказал: «Она со мной играет! «.
«С другим её я повстречал…
Она смотрела и смеялась…
Вот так бывает. кто бы знал…
Чтобы вот так поиздевалась.»
Какой сынишке дать совет?
Я молча слезы проглотила…
Ведь у меня ответа нет…
Сказала только: «Я б простила…»
Ты и не вспомнишь, как перестал писать стихи.
Наворачивал по городу круги, звонки.
Ты и не вспомнишь, как выносил друзьям мозги.
Тратил на тебя и увеличивал долги.
Ты и не вспомнишь, а я все помню.
Как молился всю ночь, просил Всевышнего нам помочь.
Помню, как умолял тебя оставить плод.
А ты пошла и сделала аборт.
Да я помню, как было плохо мне тогда.
Как на глазах развалилась вся мечта, суета.
Да я помню, как сказал тебе тогда.
Что не найдешь такого, как я больше никогда.
Я все помню, секс на кухонном столе.
И на репите в голове, детка ты меня еще вспомнишь.
Секс на кухонном столе.
И на репите в голове, с*ка, ты меня еще вспомнишь.
Мне все равно, что ты будешь делать дальше.
Среди денег и вранья.
Оставайся в этом мире, где нет меня.
И теперь уже не важно, где и с кем сегодня я.
Мое имя знает каждый, Где ты, где я…