Некоторые начинают верить в бога тогда, когда перестают верить в себя.
Ты носила зелёную кофту и белый платочек.
Я на нём двадцать точек едва успевал насчитать,
но сбивался опять, и опять результат был неточен.
Мне тогда было семь или восемь. Серчал: ни черта
не выходит! «Побойся Христа, - ты, крестя, говорила. -
Сохрани и помилуй, не ведает страха дитя!
Дай здоровья и силу ему!» До захода ярила
ты доила пятнистую Милу и, не кипятя,
совершенно живое, парное - в кувшин наливала.
Невозможно забыть тех ватрушек и вкус творога,
и урчащую морду, объевшуюся до отвала…
Пацаны, что прозвали тебя Костяная Нога,
были битыми больно, и я щеголял синяками.
«Городской, ерепенистый, - ты усмехалась. - Каков!»
Я пытался кататься на взрослой раздолбанной «Каме»,
под рубахой таскал синеглазый букет васильков,
оставлял втихаря у калитки соседской девчонке,
чьё клубничное имя ни разу я вслух не назвал.
Вспоминал, глядя в небо, как руки прозрачны и тонки,
и на мокром песке рисовал хворостиной овал, -
завиточки на лбу получались довольно похоже…
Возвращался в свою комнатёнку, боялся уснуть -
с потемневшей иконы суровый всевидящий Боже
навевал несусветную, странную, светлую жуть.
Перед сном перелистывал день, привыкая к соседству…
Он меня понимал. Я осмыслил потом, хороня
вместе с бабушкой детство, что ею завещан в наследство
мне судья и заступник с бессмертною верой в меня…
На горных склонах ветер звезды пас,
И молвил нам Учитель с болью скрытой:
«Петух три раза не успеет вскрикнуть,
Я буду предан кем-нибудь из вас».
Мешал Учитель в очаге золу,
Мы не могли сказать в ответ ни слова,
Как будто сразу вся мирская злоба
Подсела с краю к нашему столу.
Учитель нас улыбкою согрел,
Но в ней печаль сквозила сокровенна,
И постепенно, будто бы измена,
Крик петуха за окнами созрел.
Молчали мы и горные вершины,
Срок истекал, сквозь тучи свет проник
И первый крик раздался петушиный,
Как совести моей предсмертный крик.
Швырялся ветер тучами, как пеной,
Так, что разверзлось небо, накренясь,
И крик второй раздался над Вселенной,
Но не было предателей меж нас.
Так, неужели, ты ошибся, пастырь,
Учитель, ясновидец и пророк?
Святыня рухнет, разобьется насмерть,
Когда слова не сбудутся в свой срок.
Предательство без низкого расчета
Возможно ли? Ответа Бог не даст,
Но Бог умрет навеки, если кто-то
По предсказанью Бога не предаст.
И я решил встать над собой и веком,
Лобзаньем лживым осквернив уста,
Пожертвовать Исусом-человеком,
Спасая этим Господа-Христа.
Скорей, скорей, ночь шла уже на убыль
И в этой окровавленной ночи
Поцеловал Учителя я в губы,
Чтобы его узнали палачи.
Бог любит тех, кто любит людей.
Если ребенок хочет угадать мысли президента - это абсурд, а если человек хочет угадать мысли Бога - это нормально.
Глядя на ужасы, ежесекундно творящиеся на Земле, все сильнее убеждаюсь: Бог - всего лишь благостный псевдоним Сатаны.
Если Бог создал человека по своему образу и подобию, то - черт возьми! - остается лишь осенить себя крестным знамением.
исус нарезал из журнала
печатных букв и склеив текст
отправил в кремыль президенту
володя бог вапщета я
Все согласны, что Бог един и на всех один, но каждый считает своего правильнее и круче.
Коснусь рукой Твоих купин,
Листва, как зарево златое!
Спасибо, вечный Господин,
Что я ещё жива Тобою.
И не во сне, а наяву,
Горят купины, не сгорают!
Я день и ночь Тебя зову,
В молитве сердце открываю.
Спасибо за Любовь Твою,
За благоденствие и милость.
Оберегаешь дочь Свою,
Твоя Любовь не истощилась.
А я, нет-нет, да оступлюсь,
Сойду с пути, и затеряюсь.
Потом в слезах Тебе молюсь,
И каюсь, каюсь, каюсь, каюсь.
По слабости плоти грешу,
И так тревожно мне, до боли.
Я снова милости прошу,
И всепрощающей Любови.
Не смею в Небо глаз поднять,
В душе смятение, тревога.
Надеюсь, что простишь опять,
Что не осудишь слишком строго.
Тебя я ранила не раз,
Не раз блуждала по пустыни.
А Ты меня от смерти спас,
И Ты меня хранишь доныне!
Спасибо, что благоволишь,
И каждый раз меня прощаешь.
Ты слышишь, хоть всегда молчишь,
Осенним ветром обнимаешь.
Листвы деревьев лёгкий шум,
Я лишь в Твоей Любви согреюсь.
Спасибо, что ещё дышу,
Спасибо, что ещё надеюсь.
Кто-то Свыше глядит, как рождаемся мы,
Выбираясь с пронзительным криком из тьмы.
Ощущая тепло чьих-то шелковых рук,
И не зная, как мамы устали от мук.
По земле мы идем. Снегопад. Листопад.
Ничего, никогда не вернется назад:
Ни слепое «прощай», ни святое «прости»,
А без них ни за что не пройдем мы пути.
Кто-то Свыше любовью наш мир озарит.
Небо искренность выплеснет, как лазурит,
Сердце яркие чувства волной всколыхнут
И спрессуется время из дней до минут.
Это время, когда все возможно еще.
Есть любовь и надежда, и друга плечо.
До мечты только миг! До удачи - рассвет!
И не страшно считать сколько прожито лет.
Кто-то Свыше однажды шепнет: «Не спеши,
Сколько лет пролетело, подумай в тиши:
Все ли в жизни успел? Всем ли слабым помог?
Сколько звезд ты зажег над рисунком дорог?»
Если знаешь ответы, и есть что сказать,
Если в сердце добро и сиянье в глазах,
Если в миг состраданья слеза заблестит,
Кто-то Свыше тебя и поймет, и простит…
Мне кажется несправедливым то, что цену на самый ходовой товар «Жизнь» монопольно устанавливает Господь.
- Какой самый худший совет ты получил в своей жизни?
- Доверься богу.
терпение и смирение-это не наказание, это прямая дорога к Богу…
Человека Бог создавал действительно последним - это наименее приспособленное к жизни существо