Я дарю Вам море прекрасных цветов, удивительно яркой окраски! И пускай в Вашей жизни не будет врагов. Каждый миг добротой будет обласкан!!!))))
Неприятности с ней начинаются с самого утра. Во-первых, отказывается завтракать, мюсли - говно, овсянка - говно, йогурт - говно, напивается только кофе, сидит в обнимку с моей любимой кружкой и ноет: что мне надеть? ну что мне надеть? требует сливки и сыр. «Как нету? я же просила купить, что значит - не успела, ты выходила вчера вечером в магазин, я еще сказала: и не забудь сыр»; отталкивая меня от зеркала, лезет рисовать свой чудовищный макияж, ну куда так малюешься, утром, ну куда, так не делают - «а я буду, - отвечает она, - мне пофиг, ты же знаешь».
Я стою уже собранная у выхода, черный костюм, сеточка чулка, туфли - дресс-код, а что делать, самой противно, но я подчиняюсь правилам, а она только выскакивает из шкафа в ужасающей ярко-желтой майке с каким-нибудь идиотским принтом типа «Эх, проглочу», мерзость какая, но лучше ей ничего не говорить, а то будет фейерверк на три часа с прыжками и плевками, и мы не успеем вообще никуда.
Надевши кроссовок, она вспоминает, что не просмотрела почту, и дикими прыжками на одной ноге скачет к ноутбуку, выходит с лицом перекошенным и мрачным, а других у нее не бывает уже давно.
Ты мне говоришь, что надо с ней спокойней, выдержанней, держать себя как-то в руках, а я не могу, не могу, нет у меня этих рук, выходим из подъезда, она открывает капризно рот, причем я уже знаю, что это будет: «а мы разве не на такси? не на такси?! потащимся вместе с быдлом в автобусе?! с гегемоном до заводской проходной? пойееехалиии на таксииии!..» И пихает меня пребольно, под ребра, под ребра. Какое такси, у меня денег нет на такси, - «врешь, ну что ты врешь, я видела у тебя в кошельке кучу денег, несколько сторублевок и три по тысяче, а на карте еще сколько, врешь все время, на таксиии, дааааа!» Если откажусь, то будет хуже, она начнет выть, может и рыдать, а может и сблевнуть в транспорте кому-нибудь на одежды, она как-то умеет, по просьбам трудящихся.
Черт с ней, бежим к такси, они вечно стоят снизу, на Горького, усаживаемся, 200 рублей, хорошо, что, 250? водитель, я каждый день езжу этим маршрутом, какие 250, ну ладно, все поняла, 250. Оборачиваясь с переднего сиденья, она кривит губы, недовольна состоявшимся торгом, и врастяжечку так говорит, а сама прекрасно выглядит: «так когда же он здесь будет?»
Я просто хочу заорать, заорать, но отвечаю спокойно, выдержанно, как ты учил: третьего декабря, девочка моя, третьего, ты прекрасно знаешь. «И на сколько же дней это счастье», - продолжает она со злобой, хочет скандала, но я говорю ровно: неделя, это будет неделя, ты же знаешь, ты же узнала раньше меня, ну что ты.
«Н-Е-Д-Е-Л-Я-А-А-А?!» - повторяет она как бы в ужасе, как бы слышит это впервые, я молчу, сжимая пальцы в единое пальцевое целое, пытаюсь держаться в руках, я пытаюсь.
«Есть хочу, - сообщает она далее, откидываясь на спинку, - хочу есть, давай заедем в макдональдс, картофель по-деревенски и пирожок с вишнями». Кккакой макдональдс, заикаюсь я, кккакой, я и так опаздываю из-за твоих бесконечных сборов, электронных почт и прочего, какой макдональдс, нет.
Твердо так говорю: нет. А она начинает визжать негромко, на одной ноте: «иииииииии». Потом громче: «ИИИИИИИ». Водитель в ужасе оборачивается. Будьте добры, говорю я ему, пожалуйста, мимо макдональдса.
В следующий раз я охотно посмотрю, как ты будешь с ней спокоен и выдержан, хорошо?
На ходу уписывает этот пережаренный кусок теста с неизвестно какой начинкой, вся уже вымазалась красным и липким, но хоть молчит - какое-то время. «А пить? - вспоминает она, - а пить? я, что ли, всухомятку должна давиться, а пиииить? купи колу, колу, колу, хоччууу».
В неизвестно каком ларьке покупаю ей колу, диетическую, вручаю, на, на, на! Звучно глотает и смотрит. Я знаю, что она сейчас скажет, не ошибаюсь. «Так когда он здесь будет?» Третьего, отвечаю, третьего. «И на сколько дней это счастье? - продолжает она, скрипя зубами, - нахрен приедет, нахрен уедет, мы видимся раз в три месяца четыре раза в год! нахрен мне все это сдалось, приедет, уедет, а я две недели рыдай, глуши голод по нему, чем? пустоту заполняй чем? нет ты скажи!» Разумеется, я молчу, я быстро иду, уже скоро, сейчас доберусь до конторы, открою дверь, включу компьютер, чайник, обогреватель, радио, именно в таком порядке, достану из ящика «Новопассит» и фляжку коньяка, самого дешевого, экономлю, смешаю и даже взболтаю в коктейль «тормозная жидкость», приму перорально, внутривенно, подкожно, и вот тогда она торкнется ещё пару раз под ребра и заткнется на время - эта влюбленная дура во мне.
Не позволяйте себе быть в плохом настроении…
Это неприлично накануне Весны…)
Можно и будучи в одном течении, пребывать на разных волнах. ;)
Перепады настроения - это так гадко… это так здорово… это так гадко… это так здорово.
Относитесь ко всему с позитивом, если вас кто-то послал - почувствуйте себя важным посланником
Первые пять дней после выходных - самые трудные.
Вроде все хорошо, а все равно хочется кому-нибудь лопатой голову разбить
Я очень устал постоянно уставать от своей усталости.
А у нас дома тишь да гладь: молчу и глажу, молчу и глажу
- Официант! Я уже доел сердце. Выносите мне мозг!
Белая берёзка. Кони во всю прыть. Дерзко или броско взгляд, что не забыть… Запах вербы с мятой. Блеск янтарных рос. Да в душе разъятой сам Иисус Христос… В полночи пьянящей тихая свеча. Да тоской дразнящей радость сгоряча… Шёпот, шорох, тени, нежно и устав. Во хмелю сирени май, как чёрт, пристав… Понося, да кроя, окрутив и свив, счастье неземное смехом отрезвив… Колокольцы звонко заливаясь в даль. На груди иконка. А в груди печаль… Дерзко или броско взгляд, что не забыть. Белая берёзка. Кони во всю прыть.
Саня Седой… Саня Грех…
- Я дурак, Господи? - Да, дурак.
- Почему, Господи? - Знаешь сам.
- Объясни, Господи! - Что не так?
- Ждать чего, Господи? - Аз воздам.
- Не бросай, Господи! - Да не в жисть.
- Помоги, Господи! - Да уже.
- Я плохой, Господи? - Не смеши.
- А какой, Господи? - Классный же.
- Снишься мне, Господи? - Сам решишь.
- Не могу, Господи! - А смоги.
- Я смогу, Господи! - Вот те шиш!
- Шутишь штоль, Господи? - Дураки,
Сын мой, вечно правые, что орут:
«Бог не шутит шутками, всех любя».
А не веришь в юмор мой, баламут -
посмотри-ка в зеркало на себя.
Я веткой клена в белом блеске молний
В окошко стукну.
Вадим Шефнер 1944
Возвращаюсь дождем. Свежестью.
Нетерпением капель смываю ночь.
Я весенней тянусь нежностью,
Твои сны разрываю всклочь.
Повернись. Посмотри. Прислушайся.
Улови мой мотив невесомости.
Мы летать над собою учимся,
И нести облака влюбленности.
Между нами раскрой радугу,
И раскрась пелену млечности.
За цветеньем пойдут ягоды,
Наполняя сады вечности.
Не уйду за туман прощания
Недосказанным обтекаемо.
Ты конвертом сложи ожидания -
Замирая, открою твое письмо.
Косых плетей ложится мне узор на спину
Татуировкою. Шрамированной__картиной
Аниме. Вернисаж-галереей, среди камней.
Ажуром__причудливых теней. Полу’тонов.
ФанТомной болью__бриллиантовых оков.
Музейно распуская вязь_абстракта цвета,
В мозгу фанатов. Отягощенностью корней,
Проникших в глубину, игрою тьмы и света
Удавкою сурка. На шее_монохромных дней.
И вкривь, и вкось__походкой горькой мима
Прицельно в цель! Чужой десницей.Мимо.
Game оver__фатальный косплей-маскарад?
О, Мaska вечности! ! ! Тебе я ___ рад.
*Косплей_costume play, костюмированная игра.
Вот и май на исходе… В воздухе пух летает…
Стоит жара. Солнце палит… Такая истома!..
Небо высокое, голубое! Голубей не бывает!
Лишь самолётов белые росчерки разрезают синее море…
Весна прошла! Буйный яблонь цвет облетел,
Кипение сирени пропало…
Лето властвует!.. Завязались плоды теперь!
Пышет зелень вокруг… Ждёт дождя! Влаги так мало!..
Всё застыло! В воздухе что-то звенит…
Предвещает грозу небывалую!..
От чего-то сердце болит…
От тоски иль ожидания перемен… Хоть малых!..
Хочется всё обновить! Начать сначала!..
Очень хочется жить!
Несмотря ни на что!
Времени остаётся так мало!..
Всем отмерен свой срок…
И цветку, и душе на свете…
Нам Земля всем даёт урок!
Каждый миг ценить на этом свете!..
(Иринаморе)
15−00 26/05/2014
Вот и лето! Жара…
Ветер хлещет платками…
Зной и солнце!.. Такая пора.
Нет лишь солнца меж нами…
Ты в далёкой дали…
Между нами моря, океаны…
Ты мне пел: «Натали!..»
Целовал через трубку… На расстоянии…
Расстояния - смерть!
Убивают все чувства!..
Их уж нет!.. Или есть?..
Ведь любовь есть искусство…
Рисовать полотно
Наших встреч и признаний…
Мне уже всё равно!
Не могу сократить
Одиночества расстояния!
Невозможно убрать
Километры разлук… Полосу отчуждения!
Не могу я понять,
Как с тобою мне быть? Или может забыть?
От жары задыхаюсь и от отчаяния!..
(Иринаморе)
13−13 23/05/14
Погасли фонарей ночных вопросы.
И провожает, вставший в полный рост,
Последних льдин плывущие обозы
Раскинутый в недоуменье мост.
Позванивая хрипло, с наслажденьем,
В апрель въезжает утренний трамвай,
Сканируя прохожих отраженьем
Лучей, перебежавших неба край.
На старом тротуаре - перфокарте
Зима зашифровала свою грусть,
Рассыпав напоследок на асфальте
Прощальным взмахом карамели хруст.
Где ты? Скажи мне хоть слово…
Тишина… Молчит телефон…
Пустоты ощущение ново!
Тебя нет! Вокруг будто звон…
Тихий звон тишины и тревоги.
Что случилось? Родной, расскажи!
Без тебя мне так одиноко,
Ни к чему душа не лежит!
Я люблю и хочу услышать
От тебя тоже эти слова…
Одиночества воздухом дышим!
Нас разводит по полюсам!..
Я - на севере, ты - на юге…
Здесь дожди, у тебя - ветра…
Нас кружит безмолвия вьюга…
Далеки с тобою, как никогда!
Вдаль гляжу… Ничего не вижу!
Лишь туман и капли дождя…
Где ты? Может, напишешь?
Слёзы, дождь ли?.. Ты слышишь меня?..
(Иринаморе)
14−44 15/05/2014
Ах, дверь не запирала я,
Не зажигала свеч,
Не знаешь, как, усталая,
Я не решалась лечь.
Смотреть, как гаснут полосы
В закатном мраке хвой,
Пьянея звуком голоса,
Похожего на твой.
И знать, что все потеряно,
Что жизнь - проклятый ад!
О, я была уверена,
Что ты придешь назад.
6 февраля 1911, Царское Село
Анна Ахматова. Сочинения в двух томах.
Москва, «Цитадель», 1996.
Был он ревнивым, тревожным и нежным,
Как божье солнце, меня любил,
А чтобы она не запела о прежнем,
Он белую птицу мою убил.
Промолвил, войдя на закате в светлицу:
«Люби меня, смейся, пиши стихи!»
И я закопала веселую птицу
За круглым колодцем у старой ольхи.
Ему обещала, что плакать не буду,
Но каменным сделалось сердце мое,
И кажется мне, что всегда и повсюду
Услышу я сладостный голос ее.
Осень 1914
Анна Ахматова. Сочинения в двух томах.
Москва, «Цитадель», 1996.