Наш современный мир можно охарактеризовать всего одной фразой на английском языке: «The Empires Of Inhumanity», это не только про войну на Украине, а про всё: про отношение друг с другом, про духовные и нравственные ценности, про доброту и честность. Война на Украине, только в сотый раз подтвердила это, как бы это ни было печально…
*Империя бесчеловечности
Это было за Чечню. С моей точки зрения, любые споры о роли Путина в истории России легко разрешаются привидением нескольких цитат о том, какие санкции были 15 лет назад и какие они сейчас.
Возвращаемся в 1999 год. Олигархи рулят, скважинная жидкость продаётся без налогов, а Россия пытается все-таки решить проблему Чечни. Медленно и со скрипом. Евросоюз и МВФ угрожают Москве санкциями. Вот такими:
Европейский Союз рассмотрит возможность блокирования кредитов России, предоставляемых по линии Международного валютного фонда, чтобы добиться изменения политики Москвы в Чечне.
И вот такими:
Между тем «Эхо Москвы» со ссылкой на источники ИТАР-ТАСС сообщает о том, что ЕС может пойти ещё дальше: в качестве возможных санкций, помимо давления на МВФ, называется прекращение безвозмездных поставок продовольствия из ЕС и отсрочка подписания любых новых соглашений о сотрудничестве.
Россия была на крючке МВФ, а перекрытие поставок продовольствия из ЕС было очень серьёзной угрозой.
Прошло 15 лет. Вчера я открыл британскую Телеграф и уткнулся в следующий заголовок:
Санкционный конфликт с Россией может спровоцировать голод в Великобритании
Телеграф - не жёлтая пресса, а серьёзное издание. Автор текста - профессор Тим Бентон, руководитель правительственной программы по продовольственной безопасности Великобритании. Его беспокоит, что конфликт по линии ЕС - Россия может дойти так далеко что продовольственная безопасность его страны окажется под угрозой. Он призывает сократить зависимость от России!
Все просто: путинская Россия не только крупный экспортёр нефти и газа, но ещё и крупный экспортёр зерна. Если перекрыть «зерновой кран», нам будет слегка обидно в финансовом плане, а вот некоторым другим странам будет реально голодно. Кстати, СССР покупал зерно на проклятом Западе. Россия его массировано экспортирует, а британские чиновники пишут статьи об опасности голода.
15 лет назад, угроза перекрыть финансирование по лини МВФ была страшной. Кстати, одна из причин по которой Путина так уважают вменяемые националисты в различных странах мира заключается в том, что Россия - одна из немногих стран, которая смогла избавиться от МВФ. Вы помните фамилию Камдесю? Вы помните времена когда от каждого чиха руководителя миссии Фонда в Россию зависело будут зарплаты у бюджетников или нет? Многие уже забыли. И в этом - огромная заслуга Путина.
После того как Яценюк начал угрожать Европе перекрытием газа, я написал текст в котором изложил очевидный (на мой взгляд) расклад: если Киев перекроет Европе газ, Европа (конкретно Германия) перекроет Киеву кислород,
И что мы видим сейчас?
Германия потребовала от Украины отказаться от идеи блокировки транзита российского газа и нефти. Об этом пишет агентство ИТАР-ТАСС со ссылкой на официального представителя правительства ФРГ Штеффена Зайберта."Федеральное правительство исходит из того, что Украина не будет реализовывать меру, о которой заявил в пятницу премьер-министр Яценюк", - заявил Зайберт.
Я был прав. Не нужно верить американо-украинским мифам о Европе. Берлин не будет давить на сильного, когда можно давить на слабого. 15 лет назад, Европа бы просто вытерла о Россию ноги. Сейчас это уже не возможно. Это не значит, что Москва может себе позволить что угодно в отношении ЕС без последствий, но это значит, что она неизмеримо сильнее чем 15 лет назад.
Мы говорили о прошлом, а сейчас поговорим о будущем. Бывший сенатор от штата Техас и наверное, последний настоящий американский консерватор, Рон Пол написал отличную статью про последствия санкционной войны с Россией. Сейчас не важно, что экс-сенатор Пол не у власти. Важно то, что он предупреждал политическую элиту США о будущем экономическом кризисе ещё в начале 2000-х и был прав. Вот что пишет старый и очень мудрый американский политик: «Американские санкции против России могут утопить доллар»
Обязательно утопят, Рон. Обязательно.
Главное, не слушать идиотов, которые раскачивают нашу лодку под псевдолиберальными или псевопатриотическими лозунгами и работать, много работать. Тогда все у нас получится. Вместе с Путиным, конечно.
А помните, было время, когда казалось, что мы все как-то скурвились, потеряли себя. Бабло. Бабло поглотило все. Главное - тепло устроиться и сладко жрать. Патриотизм - смешно. Подвиг наших дедов - фу, не вспоминайте даже. Вспоминайте лучше, какой серии ваш айфон. Ах 3-ий? Хипстеры блюют с вас, сэр, 4-ый уже неделю в продаже. Египет, дьюти-фри, и «я пашу бля я имею право отдохнуть!». Кредит, тачка, сменить тачку, а то как лох, взять кредит, чтобы погасить кредит. Просмотр ежегодного парада Победы по ТВ с неловким этим чувством, с дискомфортом: ну да, да, вы воевали, все понятно, но это вы - вы там - а мы здесь. Мы здесь, мы уже другие, у нас все круто, у нас ипотеки, у нас инстаграммчик и талончик в очереди в Потребительский рай. Эхо-Москвы расскажет, как стать на шажок ближе к нему - на миллион километров дальше от вас и от вашего неудобного подвига. Потому что, дед, другое время - другие герои. Герой Леша вырвет сердце из груди, осветит им нашу дорогу и проведет нас сквозь коррупционный лес прямо к светлому будущему, и чтоб не хуже всяких там бриташек. Похуй, что у Леши глаза из пуговиц, а жопой он, вроде как, напялен на чью-то звездно-полосатую руку - шевелится же, голос из рта идет, коррупционеры вскрыты с безжалостным пафосом, как будто они последние на всей Земле. Финальная битва добра со злом. И битвы другие, и герои. И всё своё казалось чужим, а всё чужое - своим, но утраченным по неизвестной причине, и потому непонятным, но. ладно-ладно, айфон значит, бабосики. Живем…
И тут Украина.
Как обухом по голове. Молчание. Кто-то еще жует свой бутер, кто-то доигрывает в энгри-бердс, но вдалеке как гул: «москалей на ножи! хто не скаче.» Ха-ха. Хи-хи-хи. Не может быть. Нет, точно не может. Братишки же. родные же. Мы что-то там помним, что-то далеко на пожелтевших страницах своих запрятанных за ненадобностью воспоминаний, отдающих железом и порохом. Что-то было… Мы с ними, вокруг ад. Огонь и дым, «деревья не растут, и только мы плечом к плечу врастаем в землю тут…». С ними? Вот с ними - со скачущими? С этими, которые портреты Бандеры несут? Которые с рук жрут у старухи Нуланд, а она еле давит свое к ним презрение кривой улыбкой? Которые беркут жгут заживо, которые упа-унсо? Как обухом по голове. К херам энгри-бердс. Очнуться, срочно.
Дальше утрированная сто крат калька с нас, еще совсем недавних. Облученное чернобыльской радиацией болото - нацисты и геи, журналисты со справками из ПНД, деятели культуры, уголовники, обдолбанные хипстеры, тетки на зарплате, идейные «за все хорошее». Нацистов-то больше всего, поскольку в их рядах внезапно - и геи, и журналисты, и деятели культуры, и хипстеры, и тетки на зарплате, и идейные, и, конечно, уголовники. Все скачут. А хто не скачет, тот москаль. А москалей, как известно, на ножи. Нас на ножи. Которые с нами плечом к плечу.
Рвем горлы друг другу в интернетных баталиях, ругаясь, выискивая оправдания, выстраивая причинно-следственные связи внезапно образовавшегося ада. Их, конечно, обманули. Вашингтонские ответят. Как проглядели-то? 23 года, двадцать три гребанных года их учили ненавидеть нас, а нас - ненавидеть себя. Ладно, закончили. Сопли подобрать.
Внезапно Крым - наш. Еще до того, как первый вежливый сойдет на крымскую землю, еще до того, как в сеть сольют первое видео со счастливым крымским мужиком («Русские! Вооруже-е-енные до зубов!»), еще до того, как последний выживший на майдане беркут вернется к своей семье - Крым наш. В каждом слове и даже в напряженном сосредоточенном молчании. И вот они - те, с кем всегда мы были плечом к плечу. Не тронутые ни украинской, ни нашей заразой, чистые. Им страшно, они считают часы до момента, когда ад прорвется через Перекопский перешеек. Беркут встает там, готовый быть сметенным в момент новым украинским порядком, но не готовый пасть на колени. Только не как те, львовские.
И мы, затихнув, обновляем ленты новостей. Ждем. Ждут ребята на блок-постах. Ждет Крым. Ждет и молится, пока… Да. Не сдрейфил Путин, не предал нас. Прикрыли своих, уберегли. Крым - наш.
Потом Одесса и 2-е мая. Те, кого не уберегли. Женский надрывный плач в рации zello: «Ребята, они их… Это война. Это настоящая война.». Хохот нацистских уебков. Люди, метущиеся в окнах, в дыму. Не уберегли. «Да заткните вы ее!» Желто-синее в любой вариации - новая свастика. Жовто-блакитный - цвет смерти, цвет моргов, от него веет запахом горелых человеческих тел, корвалолом, водярой. Цвет нелюдей без сердца и души, что пляшут и беснуются на сраничках соцсетей. Цвет девочек с пустыми стеклянными глазами, что разливали бензин по бутылкам. Одесса, запуганная и потрясенная, молчит.
Но не молчит Донбасс. И мы больше не молчим. По какой-то причине их болезнь стала нашим лекарством. И пусть нас мутит от него, пусть тяжко заставлять себя не отворачиваться, смотреть, осознавать потери - главное, что мы снова становимся собой. Снова мы - Русские, любой крови и веры. Как и тогда, плечом к плечу, почти очищенные от ненависти к самим себе и к друг другу, впервые за много лет смотрящие парад Победы со слезами на глазах. И пусть не все из нас до конца переродились под пулями, пусть никуда не делись айфоны, кредиты, ипотеки. Только это Мы. Сильнее, чем когда бы то ни было.
1918 год
Всю ночь гремела канонада,
Был Псков обложен с трёх сторон,
Красногвардейские отряды
С трудом пробились на перрон.
И следом во мгновенье ока
Со свистом ворвались сюда
Германцами до самых окон
Напичканные поезда.
Без всякой видимой причины
Один состав взлетел к чертям.
Сто три немецких нижних чина,
Три офицера были там.
На рельсах стыли лужи крови,
Остатки мяса и костей.
Так неприветливо во Пскове
Незваных встретили гостей!
В домах скрывались, свет гасили,
Был город тёмен и колюч.
У нас врагу не подносили
На золочёном блюде ключ.
Для устрашенья населенья
Был собран на Сенной парад.
Держа свирепое равненье,
Солдаты шли за рядом ряд.
Безмолвны и длинны, как рыбы,
Поставленные на хвосты;
Сам Леопольд Баварский прибыл
Раздать Железные кресты.
Германцы были в прочных касках,
Пронумерованных внутри
И сверху выкрашенных краской
Концерна «Фарбен Индустри».
А население молчало,
Смотрел в молчанье каждый дом.
Так на врагов глядят сначала,
Чтоб взять за глотку их потом.
Нашлась на целый город только
Пятёрка сукиных детей.
С подобострастьем, с чувством, с толком
Встречавших «дорогих» гостей.
Пять городских землевладельцев,
Решив урвать себе кусок,
Сочли за выгодное дельце
Состряпать немцам адресок.
Они покорнейше просили:
Чтоб им именья возвратить,
Должны германцы пол-России
В ближайший месяц отхватить.
Один из них в особом мненье
Просил Сибири не забыть,
Он в тех краях имел именье
И не хотел внакладе быть.
На старой, выцветшей открытке
Запечатлелся тот момент:
Дворянчик, сухонький и жидкий,
Читает немцам документ.
Его козлиная бородка
(Но он теперь бородку сбрил!),
Его повадка и походка
(Но он походку изменил!),
Его шикарная визитка
(Но он давно визитку снял!) -
Его б теперь по той открытке
И сам фотограф не узнал.
Но если он не сдох и бродит
Вблизи границы по лесам,
Таких, как он, везде находят
По волчьим выцветшим глазам.
Он их не скроет кепкой мятой,
Он их не спрячет под очки,
Как на открытке, воровато
Глядят знакомые зрачки.
А немец, с ним заснятый рядом,
В гестапо где-нибудь сидит
И двадцать лет всё тем же взглядом
На землю русскую глядит.
1240 - 1242 годы
Два дня, как Псков потерян нами,
И видно на сто вёрст окрест -
Над башней орденское знамя:
На белом поле чёрный крест.
В больших посадничьих палатах,
С кривой усмешкой на устах,
Сидит ливонец в чёрных латах
С крестами в десяти местах.
Сидит надменно, как на пире,
Поставив чёрный шлем в ногах
И по-хозяйски растопыря
Ступни в железных башмаках.
Ему легко далась победа,
Был мор, и глад, и недород.
На Новгород напали шведы,
Татары были у ворот.
Князёк нашёлся захудалый,
Из Пскова к немцам прибежав,
Он город на словах отдал им,
За это стол и кров стяжав.
Когда Изборск был взят измором
И самый Псков сожжён на треть,
Нашлись изменники, которым
Не дало вече руки греть.
Былого лишены почёта,
Они, чтоб власть себе вернуть,
Не то что немцам - даже чёрту
Могли ворота распахнуть…
Ливонец смотрит вниз, на вече,
На чёрный плавающий дым.
Твердило - вор и переветчик -
Уселся в креслах рядом с ним.
Он был и в Риге, и в Вендене,
Ему везде кредит открыт,
Он, ластясь к немцу, об измене
С ним по-немецки говорит.
Он и друзья его просили
И просят вновь: собравши рать,
Должны ливонцы пол-России
В ближайший месяц отобрать.
Но рыжий немец смотрит мимо,
Туда, где свесившись с зубцов,
Скрипят верёвками под ними
Пять посиневших мертвецов.
Вчера, под мокрый вой метели,
В глухом проулке псковичи
На трёх ливонцев наскочили,
Не дав им выхватить мечи.
Но через час уже подмога
Вдоль узких улочек псковских
Прошла кровавою дорогой,
Топча убитых и живых.
Один кузнец, Онцыфор-Туча,
Пробился к городской стене
И вниз рванулся прямо с кручи
На рыцарском чужом коне.
За ним гнались, но не догнали,
С огнём по городу прошли,
Кого копьём не доконали,
Того верёвкой извели.
Они висят. Под ними берег,
Над ними низкая луна,
Немецкий комтур Герман Деринг
Следит за ними из окна.
Он очень рад, что милосердый,
Любезный, рыцарский господь
Помог повесить дерзких смердов,
Поднявших руку на господ.
Они повешены надёжно,
Он опечален только тем,
Что целый город невозможно
Развесить вдоль дубовых стен.
Но он приложит все усилья,
Недаром древний есть закон:
Где рыцаря на пядь впустили,
Там всю версту отхватит он.
Недаром, гордо выгнув выи,
Кривые закрутив усы,
Псковские топчут мостовые
Его христианнейшие псы.
…
На голубом и мокроватом
Чудском потрескавшемся льду
В шесть тыщ семьсот пятидесятом
От Сотворения году,
В субботу, пятого апреля,
Сырой рассветною порой
Передовые рассмотрели
Идущих немцев тёмный строй.
На шапках перья птиц весёлых,
На шлемах конские хвосты.
Над ними на древках тяжёлых
Качались чёрные кресты.
Оруженосцы сзади гордо
Везли фамильные щиты,
На них гербов медвежьи морды,
Оружье, башни и цветы.
Всё было дьявольски красиво,
Как будто эти господа,
Уже сломивши нашу силу,
Гулять отправились сюда.
Ну что ж, сведём полки с полками,
Довольно с нас посольств, измен,
Ошую нас Вороний Камень
И одесную нас Узмень.
Под нами лёд, над нами небо,
За нами наши города,
Ни леса, ни земли, ни хлеба
Не взять вам больше никогда.
Всю ночь, треща смолой, горели
За нами красные костры.
Мы перед боем руки грели,
Чтоб не скользили топоры.
Углом вперёд, от всех особо,
Одеты в шубы, в армяки,
Стояли тёмные от злобы
Псковские пешие полки.
Их немцы доняли железом,
Угнали их детей и жён,
Их двор пограблен, скот порезан,
Посев потоптан, дом сожжён.
Их князь поставил в середину,
Чтоб первый приняли напор, -
Надёжен в чёрную годину
Мужицкий кованый топор!
Князь перед русскими полками
Коня с разлёта развернул,
Закованными в сталь руками
Под облака сердито ткнул.
«Пусть с немцами нас бог рассудит
Без проволочек тут, на льду,
При нас мечи, и, будь что будет,
Поможем божьему суду!»
Князь поскакал к прибрежным скалам,
На них вскарабкавшись с трудом,
Высокий выступ отыскал он,
Откуда видно всё кругом.
И оглянулся. Где-то сзади,
Среди деревьев и камней,
Его полки стоят в засаде,
Держа на привязи коней.
А впереди, по звонким льдинам
Гремя тяжёлой чешуёй,
Ливонцы едут грозным клином -
Свиной железной головой.
Был первый натиск немцев страшен.
В пехоту русскую углом,
Двумя рядами конных башен
Они врубились напролом.
Как в бурю гневные барашки,
Среди немецких шишаков
Мелькали белые рубашки,
Бараньи шапки мужиков.
В рубахах стираных нательных,
Тулупы на землю швырнув,
Они бросались в бой смертельный,
Широко ворот распахнув.
Так легче бить врага с размаху,
А коли надо умирать,
Так лучше чистую рубаху
Своею кровью замарать.
Они с открытыми глазами
На немцев голой грудью шли,
До кости пальцы разрезая,
Склоняли копья до земли.
И там, где копья пригибались,
Они в отчаянной резне
Сквозь строй немецкий прорубались
Плечом к плечу, спиной к спине.
Онцыфор в глубь рядов пробился,
С помятой шеей и ребром,
Вертясь и прыгая, рубился
Большим тяжёлым топором.
Семь раз топор его поднялся,
Семь раз коробилась броня,
Семь раз ливонец наклонялся
И с лязгом рушился с коня.
С восьмым, последним по зароку,
Онцыфрор стал лицом к лицу,
Когда его девятый сбоку
Мечом ударил по крестцу.
Онцыфор молча обернулся,
С трудом собрал остаток сил,
На немца рыжего рванулся
И топором его скосил.
Они свалились наземь рядом
И долго дрались в толкотне.
Онцыфор помутневшим взглядом
Заметил щель в его броне.
С ладони кожу обдирая,
Пролез он всею пятернёй
Туда, где шлем немецкий краем
Неплотно сцеплен был с бронёй.
И при последнем издыханье,
Он в пальцах, жёстких и худых,
Смертельно стиснул на прощанье
Мясистый рыцарский кадык.
Уже смешались люди, кони,
Мечи, секиры, топоры,
А князь по-прежнему спокойно
Следит за битвою с горы.
Лицо замёрзло, как нарочно,
Он шлем к уздечке пристегнул
И шапку с волчьей оторочкой
На лоб и уши натянул.
Его дружинники скучали,
Топтались кони, тлел костёр.
Бояре старые ворчали:
«Иль меч у князя не остёр?
Не так дрались отцы и деды
За свой удел, за город свой,
Бросались в бой, ища победы,
Рискуя княжьей головой!"
Князь молча слушал разговоры,
Насупясь на коне сидел;
Сегодня он спасал не город,
Не вотчину, не свой удел.
Сегодня силой всенародной
Он путь ливонцам закрывал,
И тот, кто рисковал сегодня, -
Тот всею Русью рисковал.
Пускай бояре брешут дружно -
Он видел всё, он твёрдо знал,
Когда полкам засадным нужно
Подать условленный сигнал.
И, только выждав, чтоб ливонцы,
Смешав ряды, втянулись в бой,
Он, полыхнув мечом на солнце,
Повёл дружину за собой.
Подняв мечи из русской стали,
Нагнув копейные древки,
Из леса с криком вылетали
Новогородские полки.
По льду летели с лязгом, с громом,
К мохнатым гривам наклоняясь;
И первым на коне огромном
В немецкий строй врубился князь.
И, отступая перед князем,
Бросая копья и щиты,
С коней валились немцы наземь,
Воздев железные персты.
Гнедые кони горячились,
Из-под копыт вздымался прах,
Тела по снегу волочились,
Завязнув в узких стременах.
Стоял суровый беспорядок
Железа, крови и воды.
На месте рыцарских отрядов
Легли кровавые следы.
Одни лежали, захлебнувшись
В кровавой ледяной воде,
Другие мчались прочь, пригнувшись,
Трусливо шпоря лошадей.
Под ними лошади тонули,
Под ними дыбом лёд вставал,
Их стремена на дно тянули,
Им панцирь выплыть не давал.
Брело под взглядами косыми
Немало пойманных господ,
Впервые пятками босыми
Прилежно шлёпая об лёд.
И князь, едва остыв от свалки,
Из-под руки уже следил,
Как беглецов остаток жалкий
К ливонским землям уходил.
1918 год
Не затихала канонада.
Был город полуокружён,
Красноармейские отряды
В него ломились с трёх сторон.
Германцы, бросив оборону,
Покрытые промозглой тьмой,
Поспешно метили вагоны:
«Нах Дейчлянд» - стало быть, домой!
Скорей! Не солоно хлебнувши,
В грязи, в пыли, к вокзалу шли
Из той земли, где год минувший
Они бесплодно провели.
А впрочем, уж не столь бесплодно -
Всё, что успели и смогли,
Они из Пскова благородно
В свой фатерлянд перевезли.
Тянули скопом, без разбора,
Листы железа с крыш псковских,
Комплект физических приборов
Из двух гимназий городских.
Со склада - лесоматерьялы,
Из элеватора - зерно,
Из госпиталя - одеяла,
С завода - хлебное вино.
Окончив все труды дневные,
Под вечер выходил отряд
И ручки медные дверные
Снимал со всех дверей подряд.
Сейчас - уже при отступленье -
Герр лейтенант с большим трудом
Смог удержаться от стремленья
Ещё обшарить каждый дом.
Он с горечью, как кот на сало,
Смотрел на дверь, где, как назло,
Щеколда медная сияла,
Начищенная, как стекло.
Они уж больше не грозились
Взять Петроград. Наоборот,
С большой поспешностью грузились
И отбывали от ворот.
Гудки последних эшелонов,
Ряды погашенных окон,
И на последнем из вагонов
Последний путевой огонь.
Что ж, добрый путь! Пускай расскажут,
Как прелести чужой земли
Столь приглянулись им, что даже
Иные спать в неё легли!
На кладбище псковском осталась
Большая серая скала,
Она широко распласталась
Под сенью прусского орла.
И по ранжиру, с чувством меры,
Вокруг неё погребены
Отдельно унтер-офицеры,
Отдельно нижние чины.
Мне жаль солдат. Они служили,
Дрались, не зная, за кого,
Бесславно головы сложили
Вдали от Рейна своего.
Мне жаль солдат. Но раз ты прибыл
Чужой порядок насаждать -
Ты стал врагом. И кто бы ни был -
Пощады ты не вправе ждать.
1937 год
Сейчас, когда за школьной партой
«Майн Кампф» зубрят ученики
И наци пальцами по картам
Россию делят на куски,
Мы им напомним по порядку -
Сначала грозный день, когда
Семь вёрст ливонцы без оглядки
Бежали прочь с Чудского льда.
Потом напомним день паденья
Последних орденских знамён,
Когда, отдавший все владенья,
Был Русью Орден упразднён.
Напомним памятную дату,
Когда Берлин дрожмя дрожал,
Когда от русского солдата
Великий Фридрих вспять бежал.
Напомним им по старым картам
Места, где смерть свою нашли
Пруссаки, вместе с Бонапартом
Искавшие чужой земли.
Напомним, чтоб не забывали,
Как на ноябрьском холоду
Мы прочь штыками выбивали
Их в восемнадцатом году.
За годом год перелистаем.
Не раз, не два за семь веков,
Оружьем новеньким блистая,
К нам шли ряды чужих полков.
Но, прошлый опыт повторяя,
Они бежали с русских нив,
Оружье на пути теряя
И мертвецов не схоронив.
В своих музеях мы скопили
За много битв, за семь веков
Ряды покрытых старой пылью
Чужих штандартов и значков.
Как мы уже тогда их били,
Пусть вспомнят эти господа,
А мы сейчас сильней, чем были.
И будет грозен час, когда,
Не забывая, не прощая,
Одним движением вперёд,
Свою Отчизну защищая,
Пойдёт разгневанный народ.
Когда-нибудь, сойдясь с друзьями,
Мы вспомним через много лет,
Что в землю врезан был краями
Жестокий гусеничный след,
Что мял хлеба сапог солдата,
Что нам навстречу шла война,
Что к Западу от нас когда-то
Была фашистская страна.
Настанет день, когда свободу
Завоевавшему в бою,
Фашизм стряхнувшему народу
Мы руку подадим свою.
В тот день под радостные клики
Мы будем славить всей страной
Освобождённый и великий
Народ Германии родной.
Мы верим в это, так и будет,
Не нынче-завтра грянет бой,
Не нынче-завтра нас разбудит
Горнист военною трубой.
«И если гром великий грянет
Над сворой псов и палачей,
Для нас всё так же солнце станет
Сиять огнём своих лучей».
1938 год
Ты будешь верен той одной и единственной.
А я… А что я? Я буду рада за тебя… наверное даже пожелаю счастья…
Пока ещё не прожит век,
И водка пьётся без закуски, -
Покайся, русский человек,
За то, что ты родился русским!
Ты виноват во всех грехах,
Которыми смердит планета,
Поскольку, на твоих руках
Лежит ответственность за это!
Ты - русский, значит - виноват,
Что даром газ не шлёшь в Европу,
Что ты, несчастный колорад,
Пиндосов не целуешь в ж… у,
Что нагло Крым украл, и вот
Не выполнив свои приказы,
Шестой американский флот
Остался без военной базы!
Покайся и забудь кошмар,
Что по ночам тревожит душу.
Уже раскаялся Макар,
И совесть за… ла Орлушу!
И Миша Козырев без сил,
Но полный чистоты и веры,
Уже прощенья попросил
У фотографии Бандеры!
Покайся, вены вскрой гвоздём,
С горилкой поцелуй бутылку,
Потом, как Троицкий Артём,
В эстонскую отправься ссылку,
И бей себя по голове
Руками до остервененья
За то, что в городе Москве
Ты жил до этого мгновенья,
За то, что Путина под суд
Не отдаёшь ты каждый вечер,
За то, что «боингу» маршрут
В могилу проложил диспетчер,
За то, что слово «пи…с»
Не Божьим светом осиянно,
За то, что Президент у нас
Мужчина, а не обезьяна.
Пока ещё не кончен век,
И если ты живёшь с приветом,
Покайся, русский человек,
За то, что ты виновен в этом!
Как тень багряного заката,
Спустилась весть на рижский брег:
- Вам не менять рубли на латы,
Персоны звёздные «нон-грата»
Иосиф, Лера и Олег.
Сей жест надменный и спесивый
(В душе презренье и тоска!) -
Удар трусливый по России,
Что полон злобы и бессилья,
Тупой удар исподтишка.
А что коллеги по искусству?
Где осуждения гневный хор?
Где братства творческого чувства?!
В ответ, как это и ни грустно,
Безмолвье… Пустота… Позор…
Зачем вздымать волну протеста
И бесшабашно рваться в бой,
Когда фортиссимо и престо
Кипит бурлящая фиеста,
Вполне довольная собой,
Где звёздный улей именитый
Раскраской жаркой жалит глаз,
Где короля играет свита,
И где прикид жовто-блакитный
По Йомас носят напоказ…
Друзья, любители оваций,
Единодержцы фонограмм,
Ужели звон дискриминаций
И откровенных провокаций
Не оглушает дУши вам?!
Хотя б один из вас приватно
Свершил бы благородный ход -
Сказал бы: «С вами я, ребята,
Но дух пьянящий предоплаты
Мне к вам вернуться не даёт!
Гуляй, гламурная Чужбина,
И забавляй наш грешный век!..
Но есть для гордости причина -
Три Суперстар, три Гражданина -
Иосиф, Лера и Олег!
«Я понимаю, что многие бы понесли от этого материальные потери, но по отношению к своему Отечеству это было бы, по крайней мере, честно. Все вокруг заявляют, что они вне политики, - это самая лёгкая позиция: ни за что не отвечать и ни в чём не участвовать, лишь получать свою выгоду. До сих пор никто не выразил свою позицию ни по Крыму, ни по Украине, все только боятся потерять концерты в Киеве и так далее. Это очень грустно. Как они могут игнорировать это? Что творится на Украине - это же фашизм, напоминает Германию в 1933-м году. Это становится серьёзной угрозой, как можно шутить с этим? Жаль, что этого не понимают наши жирующие товарищи», - сказал Илья Рахмиэлевич.
Последнее время на этом и других сайтах очень часто можно слышать высказывания о том, что Новороссию слили, бросили без поддержки, Путин испугался санкций и прочее. Давайте попытаемся разложить всё по полочкам и отделить мух от котлет. Давайте рассуждать здраво.
1. Начнём с того, что Путин является президентом России, а не ЛНР и ДНР, и прежде всего он обязан чтить интересы граждан своей страны, её экономики и статуса на мировой политической арене. Это означает только то, что интересы России выше интересов других стран. Давайте сразу оговоримся: мы не будем текущую ситуацию сравнивать с Южной Осетией 2008 года, т.к. там, согласно международному мандату, стояли наши миротворцы, и большая часть населения РЮО имела гражданство России. Здесь и сейчас ситуация кардинально другая. Суверенное государство (де-юре), граждане Украины с украинскими паспортами, хоть и русскоговорящие, но все же подданные другой страны на суверенной территории (де-юре). То, что творится на территории Украины - это их внутриполитическое дело. Согласно международным законам, российским войскам там делать нечего. Представьте себе, что, например, Еврейский автономный округ провёл ни с кем не согласованный референдум и объявил о выходе из состава России, а также попросил Израиль ввести войска для защиты своих интересов и попросил о вступлении в состав Израильского государства. Как вы, уважаемые коллеги, на это отреагируете? Вероятно, вы будете не рады такой перспективе, ибо если этот факт спустить на тормозах и сказать, что они могут делать что хотят, у нас демократия, то их примеру могут последовать и другие республики и регионы. Забытый всеми руководителями остров Сахалин запросто может принять решение отойти в состав сытой и развитой Японии, а дальше может покатиться снежный ком. Для любого государства главное - его целостность, и рулевые Украины это прекрасно понимают. А вот какими способами они этого добиваются, уже другой вопрос. Россия не ввела свои войска на Украину потому, что этого от неё ждали и ждут до сих пор. Делают все, чтобы втянуть Россию в войну, чтобы мы там увязли. А вот для чего это надо, попробуем разобрать в следующем пункте.
2. Кому и для чего нужна война? Выдёргиваем первую муху из котлеты по-киевски. На момент написания статьи госдолг США составлял примерно 17 608 170 000 000 долларов. Согласитесь, немаленькая сумма. И с этим госдолгом необходимо что-то делать. Оплатить его не получится, простить его никто не простит, значит, нужно другие варианты рассматривать. К тому же хитрый Путин катается по миру и предлагает всем перейти на расчёты в собственных валютах, создать собственный банк, отказаться от доллара и поиметь экономику США в извращённой форме, с вращением на вокруг оси, на которую эту экономику собираются насадить. То, что это будет хуком и апперкотом по американской системе, никто уже не сомневается, и падение доллара и облигаций США неизбежно, единственное, что только конец оттягивают. Но чем выше пик госдолга, тем больнее падать вниз. В США есть грамотные люди, и они это прекрасно понимают, т.к. звоночки уже раздаются со всех концов. Не стоит забывать, что вслед за экономикой США сразу летит к свиньям собачьим и экономика Канады. Для того, чтобы можно было оттянуть последствия экономического краха всей Северной Америки и списать часть госдолга, нужна локальная война - это раз. Избавить Европу от надёжного стратегического партнёра, коим является Россия, - это два. Положить под себя экономику и политиков Европы - это три. Сразу скажу, что воевать в открытую с Россией США не смогут по причине того, что РФ занимает 1/8 часть суши. Чтобы завоевать Россию, нужен плацдарм для нападения размером с Европу. Перетащить и разместить там американскую армию и войска НАТО, развернуть их в боевые порядки не получится, Россия не даст, да и Европа не согласится, разве что три танка и две моторных лодки армии стран Балтии согласятся. Украина под плацдарм не подходит. Во-первых, её можно накрыть всю тремя залпами «Тополя-М». Во-вторых это со стратегической точки зрения невыгодная позиция, рядом Беларусь, Казахстан, да и Китай не очень далеко. Не сможет Америка воевать с Россией в понимании войны как таковой. Остаётся только два способа - экономическая блокада всеми странами, подконтрольными США,
3. Стравить Россию и Украину не получилось, бессовестный Путин разгадал коварные замыслы США и не дал реализовать их. Более того, он очень надолго перечеркнул Украине такие пряники, как НАТО и Евросоюз. Если вы прочтёте уставы этих чудных организаций, то узнаете, что вступить в них государство может только в том случае, если у него решены все территориальные споры с другими государствами.
4. Боинг «Малайзийских авиалиний» - хороший тому пример. Здесь его катастрофа уже много раз обсуждалась. Ясно одно, ни ополченцам, ни России этот Боинг не был нужен. Их над Новороссией и Россией в сутки пролетают стаями по сотне. Если и была нужна катастрофа, то только украинцам и американцам. Хотя, сдаётся мне, что сбили его не специально, либо в пьяном угаре, либо учебный пуск, который перешёл в боевой.
5. Здесь уже как-то писали, что Украина за то, что в течение 20 с лишним лет позволяла с собой делать, должна испить чашу позора до дна. Она должна пройти через чистилище, которое проходили когда-то мы. Я помню, когда в конце 1994 года нас, девятнадцатилетних пацанов, кинули штурмовать Грозный. Как мы гибли сотнями, молодые, необстрелянные. Но из тех, кто остался жив, прошёл все и выпил свою чашу до конца, получились мужчины. Лично я после этого решил посвятить себя службе Родине и в корне изменил свою жизнь, о чем не жалею, хотя в жизни бывало всякое. Так же и с Украиной, она должна сама пройти все до конца. Прольётся немало крови, прежде чем одна из сторон возьмёт верх. Но моё мнение, что за Украину не стоит проливать кровь российских солдат, её и так пролито немало. Сейчас, конечно, диванные стратеги начнут кидать в меня камнями. Что ж, у каждого своя точка зрения. Но лично мне жалко российского солдата, я им сам был. Я против того, чтобы наши парни умирали за чужую свободу. Украинцы сами должны отстоять свою свободу, это их внутреннее дело, все остальное - геополитика.
Путин не совершил ни одной ошибки, в отличие от сторон противостояния. Он знает, что делает. Вполне возможно, что котлета по-киевски достанется американцам, но в оригинальном рецепте в этой котлете есть трубчатая косточка, если не знать, можно подавиться.
Напомню ещё раз, что Путин - президент России, и он должен отстаивать интересы россиян, а не граждан других государств, что он успешно и делает. А котлету по-киевски можно и дома приготовить, так оно спокойнее, а мухами угостим тех, кто их любит.
С одной стороны всё хорошо, а с другой стороны мы.
21.06.2006
Путин Кудрину:
- С 1 июля рубль нужно сделать полностью конвертируемой валютой. Эта мера позволит гражданам России свободно расплачиваться в зарубежных странах рублями…
Кудрин:
- А если не будут брать?
Путин:
- Тогда отключим газ!
Только мы сами можем сделать что-то в своей жизни лучше. Нет смысла ждать сигналов сверху, потому что сверху нет ничего, кроме осадков, и так готовых сорваться на наши головы.
-Забудь мой номер… не звони… и не пиши мне никогда…
Но память… сволочь… вновь тревожит… сны…
Где ты и … я … где мы с тобой…
…и вновь возврат в реальность от звонка…
Высветился твой номер… не беру… но так и тянется рука…
Зачем ты звонишь? Что ты хочешь от меня? Ведь давно уже отдельно «ты»… «я»… и нет того, что раньше было «МЫ»…
Среди пострадавших при катастрофе поезда оказался 90-летний ветеран Великой Отечественной войны Сергей Стычинский.
---
Он ехал на Троекуровское кладбище навестить могилу супруги. Генерал-полковник Стычинский, участник Курской битвы и Корсунь-Шевченсковской операции, был дважды ранен на фронте, а в тоннеле получил только ушибы.
- Я был в том вагоне, в котором пострадали все, - рассказал Сергей Александрович «Вечерней Москве». - Было между 8.30 и 8.40 утра. Поезд вдруг стал резко тормозить. Наш вагон столкнулся с передним, произошла вспышка. Удар, мы все попадали на пол. Погас свет. Все ждут указаний, а их нет.
В темноте засветились огоньки - это пассажиры помоложе включили фонарики в мобильных телефонах. Стало чуть менее страшно. И тут повалил дым. Тогда мужчины стали выбивать окна и двери вагона.
- Некоторые прыгали через окна, но я, как и значительная часть пассажиров, выходить не стали. Мы вылезли через дверь, только когда дым стал большой. Внизу, у выхода из вагона, стоял крепкий мужчина. Он подхватил меня на руки.
Сергей Александрович оказался в тоннеле, по щиколотку в жидкой грязи. Девушка по имени Юлия (её фамилию он узнать не успел) протянула ему руку, и ветеран пошёл за нею по рельсам. Шли, держась друг за друга, километра полтора, в темноте, пока не добрались до площадки. Там уже работали спасатели. Какая-то женщина поила всех водой. На лифте поднимали наверх пострадавших. Впрочем, Сергей Александрович предпочитает называть их по-военному - ранеными.
- Раненых несли на руках, на плечах, на носилках, - рассказывает Сергей Стычинский. - Кровавые раны, разбитые лица, разбитые руки… Когда их вывезли, стали поднимать остальных. Собралось так много народа, что поступило предложение: пропустить вперёд стариков и больных.
И 90-летний герой войны… правильно, причислять себя к ним не захотел. Ну какой же он старик, тем более больной?
- Я встал в сторону, чтобы потом стыдно не было. Я не мог не пропустить сначала всех женщин и даже молодых девушек. Поднялся в числе последних.
Возле Кутузовского проспекта была развёрнута медицинская служба. В «Скорую помощь» загружали носилки с пострадавшими. Сергею Александровичу предложили поехать в больницу на Можайское шоссе. У него сильно болела правая нога и голова, дрожали руки. Но от госпитализации ветеран отказался. Поехал домой, даже сам попытался приготовить обед. Потом, конечно, пришлось вызвать врача.
- Руки у меня дрожали не от страха, а от большого физического напряжения и от того, что я наглотался дыма, - уточняет генерал-полковник Стычинский. - Можно ли это сравнить с тем, что я пережил на фронте? Как вам сказать? Было страшнее… Но я не испугался! Я был хладнокровен. Я на войне всегда шёл впереди. В наступлении - в первой цепи, в первой боевой линии. В обороне - в первой траншее. Я был одним из первых самоходчиков Красной Армии, закончил войну командиром батареи самоходных установок.
Сергея Александровича приятно удивило поведение пассажиров, их готовность к взаимовыручке и самоорганизации. Он говорит об этом в выражениях, которые были в ходу во времена его молодости, а сегодня звучат немного старомодно. Однако это, наверное, и есть высшее признание - что новое поколение оказалась достойным его современников, что о них можно сказать теми же словами.
- Я хочу сказать им спасибо, вернее, пусть они все скажут большое спасибо друг другу. Мне очень понравились все, кто ехал в этом поезде. Мужественные, хладнокровные, никто не паниковал. Все проявили себя на самом высоком уровне, морально-нравственном и политическом. Для меня это было новое, неожиданное впечатление.
СПРАВКА «ВМ»
Сергей Стычинский родился 8 декабря 1924 года в Киеве. Окончил 13-ю Киевскую артиллерийскую спецшколу и 2-е Киевское артиллерийское училище в 1942 году. Воевал в самоходных артиллерийских частях в должности командира самоходной установки СУ-152 и командира батареи СУ-152, ИСУ-152 на Степном, 1-м и 2-м Украинских фронтах. Участвовал в Курской битве, в Корсунь-Шевченковской операции, в боевых действиях по освобождению Украины, Польши, Чехословакии, в Берлинской и Пражской наступательных операциях. Два раза ранен: под Харьковом (в августе 1943 года) и в районе Винницы (в конце января 1944 года). Участник Парада Победы 24 июня 1945 года.
В Вооружённых Силах СССР прослужил около 50 лет (1941 - 1991 гг.). Генерал-полковник с октября 1979 года. В июне 1991 году вышел в отставку. После увольнения занимался общественной работой в ветеранских организациях Министерства обороны и г. Москвы. В настоящее время - Председатель Совета клуба кавалеров ордена Александра Невского при Московском Доме ветеранов войн и Вооружённых Сил.
Сегодня стал свидетелем того, как девушка, переходя дорогу, кричала светофору: «Погоди, сука! Я на каблуках!»)))
Мы сами строим мир вокруг себя. Не стоит обвинять людей в том, что они плохо к вам относятся. Вы сами выбрали таких себе в дорогу и судьбу.