Ну понравься мне еще, пожалуйста, понравься
Хоть на час. Хотя б на пять минут.
Не дай сойти на равнодушья станции,
Чтобы продолжить без тебя свой путь.
Хоть на минуту снова стань роднее,
Добавь мне смеха в уголочки губ,
Я стану в миг в десятки раз сильнее,
Заставь меня влюбиться снова вдруг.
Хоть на секунду пересечься взглядом,
Но ты назло не смотришь мне в глаза.
Пожалуйста, понравься! Очень надо!!!
Что снова вздрогнул от эмоций зал.
Когда нас скроет ткань цвета бургунда,
И ничего не сможет нас связать,
Понравься мне, хотя бы на секунду…
Невыносимо нити обрывать.
Нам до весны осталось так немного,
Я чую обострениье за версту.
Как сердце, что томилось у порога,
Закон нарушит. Что ж хоть арестуй.
Пойдет гулять по паркам или крышам,
Весенними мотивами звеня…
Мне кажется, я слышу как ты дышишь
В десятке километров от меня.
У межсезонья стертые границы,
Всё чаще и настойчивей во сне
Я вижу твои бледные ресницы…
Мы выживаем от весны к весне.
Говорят, все в этой жизни преднаписано,
Что незримый попутчик ведет тебя за руку.
Что любой, подвергая сомнению вечные истины,
Навсегда обрекает себя на танталовы муки.
С каждым шагом ближе, ближе мне пророчество,
С каждым вздохом все виднее миг затмения
И любому успеху цена одна - одиночество.
Кто-то снова остался на предыдущей ступени.
И пытаясь опять удержаться на перепутье,
И почувствовать сердцем, которое видит и знает,
Принимаю действительность без уточнения сути.
К моему сожалению, разум всегда побеждает.
Кто обьяснит мне, сколько стоит дружба?
Где взять ее? По сколько продают?
Плачу за всех, кто никому не нужен!
Плачу за всё! Пускай не предают!
В купюрах измеряем все с недавна:
любовь, поддержку…-жизненный устав.
И неужели никому не странно,
Что подменили «истины» состав?
Неужто лучше жить, назначив цену
На то, что поберечь бы и ценить?
От этой «правды» хочется на стену,
Залезть и на луну злым волком выть.
Кто же подскажет, сколько стоит счастье
Быть не одним, в беде иметь приют?
Я заплачу за всех сейчас несчастных.
Пусть с каждым будет настоящий друг!
Зима уходит, словно сутенёр,
Устало гладя синие колени,
Пусть неудачник, но ещё призёр,
Клиент последний смазывает тени
На лицах обветшалых городов,
Измотанных морозной невойной.
Заутреню февральских полуснов
Унылый пастырь окропит водой.
И хочется очнуться ото сна,
Откинуть плед, и выпить чай с корицей.
Увидеть подо льдом кусочек дна,
Стряхнуть с плечей усталых вереницы
Промозглых дней февральских полутон.
Как пациент, избавившись от боли,
Вдруг бьет девятку пиковым вальтом
В палате, где оттаял подоконник.
Как бабочка ночная смоет грим,
Замажет синяки на бледной коже.
Клиент последний хочет быть любим.
Зима уходит, разве не похоже?
Мы становимся крепче там, где ломаемся.
В каждом шраме - история, в каждой трещине - аисты
Гнезда вьют из нелепых событий и каюсь, но эти драмы вечны и не стираются.
В каждой точке - скрытое многоточие,
Не сказать, не быть…, не укрыться ночью и Не согреться.
Зимы нам покороче бы.
Стать сосредоточенным полуночником,
Если вновь писать- то не помнить адреса,
И бродить бессмысленно, в мыслях снова каяться,
По проспектам серым и обесточенным.
Уедем к морю, пусть зима и снег.
Мне хочется услышать крики чаек.
Меня оставил близкий человек,
И я имею право быть печальной.
Уедем к морю.
Будем рисовать
На мокром пляже буквы и узоры.
Моменты моей памяти стирать
Под шум прибоя в сонных разговорах.
Уедем! Забронируй же билет!
Хочу остаться вольной гордой птицей.
Мне холодно.
Мне скоро 30 лет,
А значит, я умею расходиться.
Давай сорвемся просто налегке,
Без груза дней огромных чемоданов.
Уедем к морю. Море сможет мне,
Я верю, залечить любую рану
#приступсарказма
Помню, был чудесный летний вечер,
Кровь кипела, словно молоко.
Приобняв слегка меня за плечи,
Ты твердил: «все будет как в кино».
И качались на ветру рябины,
И звенел твой голос в тишине.
Ты меня назвал тогда любимой,
Или только показалось мне?
Обещал заморские курорты,
Дом и дачу, шубу и манто.
Я тебя кормила кислым тортом,
И вздыхала про себя: «не то».
Что твои мне пламенные речи?
У меня другое на душе.
Ты пытался обозначить встречу
По таким банальнейшим клише.
Я тебе о прозе, о поэмах,
Ты же про достаток и уют.
Захотелось превратиться в эму
И бежать на север или юг.
Ты внушал, нам нужен только запад,
Мы гнием в ужаснейшей стране,
Я собаке подавала лапу,
Он, казалось, улыбался мне.
Мне твой пес, пожалуй, интересней.
Жизни больше у него в глазах.
За окном ребята пели песню,
И такси спешили на вокзал.
В голове крутился наглый Бродский,
Он тебя во мне перебивал.
Разговор был правда идиотский,
Чайник долго так не закипал.
Ты твердил: «ты можешь оставаться»,
Брал за руку и тащил в кровать.
Я решила, надобно смываться,
Я сама решаю с кем мне спать.
Знаю, ты, конечно, будешь счастлив,
Мне ж такое счастье упустить.)
Девочки, когда тебе не двадцать,
Скучно на свидания ходить.
Он ночью наступит на всех континентах,
И новым рассветом окрасит пространство.
Пусть будет в нем больше счастливых моментов,
Бескрайних морей и загадочных странствий.
Тепло верных рук в стужу пусть согревает,
Нашедшим - сберечь, а другим - просто встретить.
Поверить, что сказка и в жизни бывает,
Мы, взрослые, лишь возмужавшие дети.
Зима проявлялась, морозы крепчали.
В усталую ночь в канун рождества,
Ты снился мне.
сильным…
на мокром причале,
И нас окружала морская вода.
Ты бегал по палубе, торс загорелый
Мелькал то и дело снуя предо мной.
Корабль бы старым, команда умелой,
и звался совсем символично «Любовь».
Нас волны швыряли о берег, стонала
Сгибаемой мачты кривая дуга,
А я теплый сверток к груди прижимала,
Готовая в море уплыть навсегда.
Смотрела украдкой, счастливые пары
Кружили на палубе бостонский вальс.
Ты хмурился, зная, что времени мало,
И что капитан скоро выдаст приказ,
В котором мне явно с тобой здесь не место.
И как сохранить нашу хрупкую связь?
Соленой воде не бывать снова пресной,
Не сменит объятия радиосвязь.
Нас так поджимало…
Пожалуйста, время,
Дай нам хоть немного, хоть пару минут.
Ты хмурился, ты повторял «мое бремя
Нас может сломать. Как же выбрать свой путь?»
Вдруг резко накрыло зеленой волною,
Подумалось «Всё» и шепнулось «пока.»
Нас всех окружило отчаянной мглою,
Когда мою руку схватила рука.
Штормило. Кричали: «кому тут на берег?».
Я твердо решила, что я остаюсь.
В том сне я любила открыто и смело,
А в жизни в глаза посмотреть не решусь.
Точка. Занавес. Маски сорваны.
Мим устало снимает грим.
Хочешь город разделим поровну?
Эту сцену на две страны?
Неразлучные в декорациях.
По углам сейчас разбрелись.
Как бы нам теперь разобраться,
Где игра была, а где жизнь.
Все банально и предсказуемо,
Ни ночных теперь, ни стихов.
Все, что личное - наказуемо.
Все, что важное -между строк.
Все, что сказано - было лишнее,
Мы нашли теперь свой предел.
Раз объявлено безразличие,
Будет так, как ты захотел.
Знаешь, мама, а здесь море как его глаза.
И я каждый день мысленно окунаюсь в него.
В какой-то момент наша жизнь превратилась в вокзал,
На праздных перронах которого нет поездов.
Никто не приедет, мне некого больше встречать.
(Я кутаюсь в шарф, здесь такой обжигающий бриз.)
Я - глупый бунтарь, никогда не умела молчать,
Мне дорого стоил последний безумный каприз.
На губы мои пластами ложится соль.
На коже все больше и больше новых морщин.
Город изучен уже поперек и вдоль,
Но вот.
чтоб уехать никак не найду причин.
Совсем весна, а на сердце все тот же лед.
Он хрупкий, но не решаюсь его сломать.
Ты мне говорила, что получает кто ждет,
Но, черт побери, я совсем не умею ждать.
И в схеме моих надежд нереальный сбой.
Я - сломанный фрик, это море - моя кровать.
Я кутаюсь, словно в плед, в вердигри прибой.
Оно того стоит…
чтоб каждый раз так умирать
Зима нагрянет. Стынем. Изболеемся.
Но ты не бойся меня сильно ранить.
В этом городе так же будет ходить троллейбусы
По расписанию.
Так же будут мести парадные и улицы.
Покупать билеты в кино и на выставки.
Ну, а если мы вдруг столкнемся к лицу лицом,
Не неистовуй.
Провода так же будут звенеть телеграфные,
Только писем не жди, не читать больше Бродского.
Я сложу в картонный ящик все твои фотографии.
(Дни сиротские.)
И зима закончится. Будем гадать по глобусу,
Кто и где теперь, пить кипяченую.
В этом городе так же будут спешить автобусы.
Обреченные.
Что-то курится нервно,
И слова невпопад.
И небесные стены
Все не шлют звездопад.
Загадать бы желанье
На полет звездных брызг,
Чтоб влюбиться без памяти
И по-детскому вдрызг.
Разбросала по ветру
Осень чувства мои,
И гуляют по свету
От весны до тоски.
Нервно в пальцах сжимая
Сигарету-свечу
По-ахматовски таю
И как Чехов шучу.
Пусть смеялись со мною
Лишь ночные сверчки.
Из-за дыма иль зноя
Расширялись зрачки.
Боль вскрывала мне вены, -
Ночь зашьет наугад.
Что-то курится нервно,
И слова невпопад…
Он вскрывает тебя, собирает разбитые части,
Ты футляр-человек, а возможно и киндер-сюрприз.
Ты почти уступила, а он получил свое счастье,
И полгода уж тянется ваш этот лже-мазохизм.
Он находит в тебе твои грезы, сомненья и страхи,
Ты снимаешь с него сотни масок, и смотришь вовнутрь.
Невозможность расстаться опять загоняет на плаху,
Невозможность быть рядом мешает ночами уснуть.
Ты задумчиво крутишь на пальце взлохмаченный локон,
Он, прищурившись, молча сжимает в руках темный руль.
Обнажая деталь, заберешься обратно в свой кокон,
И вечерним дождем отзовется смущенный июль.
Киев красит закат, добавляет оранжево-алый.
Чтоб снова дышать, он пойдет утром пасмурным в зал…
Ночь - граница, конец или, может быть, только начало,
Как решит в этот раз Тот, кто вас неразлучно связал.
Несомненно, молчание это никто не нарушит,
Только крепче за руку, чтоб счастье никто не украл.
По ночным тротуарам гуляют смущенные души,
Отражаясь в плену проезжающих мимо зеркал.