Еще недавно нам казалось
Что жизни много впереди
Но вот все чаще мы взираем,
А что осталось позади?
Была ли жизнь в сияньи света
Или в туманной мгле была
И можно ли найти ответы-
Все правильно в ней было, да?
И конечно, задумавшись сильно,
Возвращаемся в мыслях туда
Где любили, смеялись и пели
Где в душе бушевала весна.
Вспоминаю и я как когда-то,
В середине застойных времен
Мы толпились близ деканата
Ожидая свой приговор.
И какое же было счастье
В списках студентов увидеть себя
Что отныне студент геофака-
Старания не пропали зря!
Открывая с волненьем двери
Института родного тогда
Мы мечтали, что все у нас выйдет
Будет дружба и радость всегда.
А потом наступили будни,
День за днем понеслись они
Было очень порою трудно,
Но держались мы как могли.
Двойки, тройки, четверки, пятерки
Было все, что греха таить
Нас давили науки крепко
Мы ж никак не хотели зубрить.
А в общаге, в веселом семействе
Скучно не было никогда
Мы дружили, любили, кутили,
А порою и дрались тогда.
Выгоняли нас из общаги
Говорили искать жилье
Трудно было в морозы скитаться
Но держались мы всем на зло!
Золотое то было время
Хоть и трудное, что ж с того
Были молоды мы и красивы
А в крови бродило вино.
Вспоминая те бурные годы
Не жалею я ни о чем
Радостно жить, совсем не значит
Быть примерным всегда и во всем.
Главное, чтобы суметь услышать
Звуки своей душевной струны
Защитить и не дать ей порваться,
Уберечь от фальши и лжи.
В жизни дальнейшей по разным путям
Мы разошлись в суетливых буднях
Ах, как снова хотелось бы нам
В юность свою вернуться!
Запах цветущих акаций
Ветер, как шлейф, развевает.
Этим нельзя надышаться!
Это лишь в мае бывает.
И начинает казаться
То ль наяву, то ли снится
Будто невесты из ЗАГСа,
А может быть выпускницы
Вышли на улицы-стрелы,
Лето приветствуя дружно,
В чём-то прозрачном и белом,
В чём-то волшебно-воздушном.
Утренний город зелёный
В юной красе утопает!
И многоцветье пионов
Под ноги им рассыпает.
Что дальше? А дальше в щебечущем мае
Поедем куда-нибудь в звонком трамвае.
Продаст нам кондуктор счастливый билет.
Ты знаешь, куда мы поедем? Я — нет.
Но будет маршрут непременно удачным,
И солнечный зайчик в трамвае прозрачном,
Сменив много окон и множество мест,
Проедет весь путь, не платя за проезд.
Есть одиночества - сегодня и всегда,
И навсегда: Осенняя прохлада,
За занавеской - синяя звезда,
На зеркале - «Дорога в никуда»,.
Последняя (дешевая!) бравада
Одной души, поверившей в покой.
Есть для покоя бритва под рукой.
От старых книг осадок мутноватый,
Портвейн дешевый, красное вино,
И что - то непонятное с расплатой,
С Мессией, ожидаемым когда - то,
И не пришедшим: Впрочем, все равно,
И в никуда - дорога за окно.
А, может быть, столетья обманули,
Быть может, он давно уже не спит?
Сейчас придет, и сразу сотворит
Из рваных вен - вино «Киндзмараули».
И одиночество рассыплется в куски,
И нет нужды спасаться от тоски,
И нет тоски: Ушедшие - вернулись.
Златовласая осень стучится в окошко,
И зовёт на свидание с серым дождём…
Ворох листьев опавших, лежит на дорожках,
Обжигая асфальт жёлто-рыжим огнём.
Мы вдвоём в нашем парке, на старых качелях,
Повторяем ошибку, ушедших времён…
Вновь рисуем с тобою цветной акварелью -
Луч Надежды теперь уже снова зажжён.
Эту осень люблю, потому что ты рядом…
Мне уютно с тобой под промокшим зонтом…
Ты позвал за собою - пошла без оглядок…
Нужно ль было? Подумаем вместе потом.
А сейчас ты со мной, на озябших качелях…
Нас с тобой разделяет дыхания миг…
Что за осень? В ней даже дожди захмелели…
Позабытый сюжет из заброшенных книг.
Нам подарит с тобой златовласая осень,
Всё, что мы потеряли когда-то весной…
В бесконечную сказку нас нежно уносит,
С жёлто-рыжей листвой, с жёлто-рыжей луной.
Мокрый дождь и слепые лужи,
Плачут неба большие глаза.
Сквозь тоску я шепчу тебе: «нужен»,
Только как же об этом сказать?
Ты мой рай, «непокой», моё счастье,
Все на свете - в тебе лишь одном.
Я люблю, разлетаясь на части,
И тону лишь в тебе я, родном.
Я сбегаю к тебе каждой ночью,
Забывая дорогу назад.
Без тебя не живу - сердце в клочья,
Без тебя вечность - маленький ад.
Только капли дождинок смеются:
«Ты трусиха, сказала б ему…
Люди, молча живя, расстаются,
Может, любит тебя лишь одну…»
И шепчу я, без веры, молитву,
Не решаясь о главном сказать.
Я в тебе - незаметные титры…
Ты - души моей счастья слеза…
Когда душа устала от борьбы -
Вдохни поглубже ласковое утро.
Бывает, в этом нет твоей вины,
Тебе вдруг в мире стало неуютно.
Закрой глаза, почувствуй высоту,
Все мысли отпуская вслед за ветром.
Поймай за хвост счастливую звезду,
И снова загорись добром и светом.
В тебе же силы - целый океан,
Ты выпусти цунами из-под кожи.
Судьба опять усядется к ногам,
Ведь вы же женщины, а значит вы похожи.
И даже черту вас понять не в масть,
Глядишь - убита и совсем не дышит.
А утром закипает в жилах страсть,
Раскинув руки, вновь идет по краю крыши.
Как хочется добавить чуть цветов
в промозглую, бесцветную погоду…
без лишней суеты, не нужных слов…
обнять, от холода, озябшую природу.
не слышно даже птичьих голосов…
хрусталиком на веточке росинка
и тяжелей от влаги паутинки,
всё окунулось в сладость зимних снов
покрылись листьями забытые следы
и снега ожидает всё живое
и я не спорю… я ни чуточки не спорю…
под снегом обретет оно покой…
Мороза неуверенный мазок,
на окнах зимней сказки ожидание,
как будто бы на первое свидание,
спешишь, чтобы услышать тихий вздох…
Преддверие чудес и новизны…
и хрупкой грани тонкая полоска
штрихи безликие не смелы и не броски…
спешащей к нам красавицы зимы.
Вижу комнату твою - раз, должно быть, в сотый.
По притихшему жилью бродит морок сонный.
Свечка капает тепло, ни о чем не зная,
Да стучится о стекло бабочка ночная.
Тускло зеркальце твое. Сумрак лиловатый.
Переложено белье крымскою лавандой.
Липы черные в окне стынут, как на страже.
Акварели на стене - крымские пейзажи,
Да в блестящей, как змея, черной рамке узкой -
Фотография моя с надписью французской.
Помнишь, помнишь, в этот час, в сумерках осенних
Я шептал тебе не раз, стоя на коленях:
«Что за дело всем чужим? Меньше, чем прохожим:
Полно, хватит, убежим, дальше так не сможем!
Слово молви, знак подай - нынче ли, когда ли, -
Улетим в такую даль - только и видали!»
Шум колесный, конский бег - вот и укатили,
Вот и первый наш ночлег где-нибудь в трактире.
Ты войдешь - и все замрут, все поставят кружки:
Так лежал бы изумруд на гранитной крошке!
Кто-то голову пригнет, в ком-то кровь забродит,
А хозяин подмигнет и наверх проводит:
«Вот и комната для вас; не подать ли чаю?»
«Подавай, но не сейчас… после…»
«Понимаю».
«Что за узкая кровать, - вскрикнешь ты в испуге, -
На которой можно спать только друг на друге!»
А наутро - луч в окне сквозь косые ставни,
Ничего не скажешь мне, да и я не стану,
И, не зная ни о чем, ни о чем не помня,
Улыбаясь, вновь уснем - в этот раз до полдня.
Мы уедем вечерком, вслед глядит хозяин,
Машет клетчатым платком, после трет глаза им…
Только скроемся из глаз - выпьет два стакана,
Промечтает битый час, улыбаясь пьяно.
Ах, дорога вдоль межи в зное полуденном!
В небе легкие стрижи, воздух полон звоном,
Воздух зыблется, дрожит, воздух полон зноя,
Путь неведомый лежит, а куда - не знаю.
Сколько верст еще и дней, временных пристанищ?
Не пытай судьбы своей. Впрочем, и не станешь.
…Август, август. Поздний час. Месяц в желтом блеске.
Путь скрывается из глаз, путь лежит неблизкий.
Еду к дому. До утра путь лежит полого.
Дым пастушьего костра стелется по лугу.
Август, август! Дым костра! Поздняя дорога!
Невеселая пора странного итога:
Все сливается в одно, тонет, как в метели, -
Только помнится: окно, липы, акварели…
Как пытался губы сжать, а они дрожали,
Как хотели убежать, да не убежали.
Ночь в окне. Глухая мгла, пустота провала.
Встала. Пряди отвела. В лоб поцеловала.
Август, август! Дым костра! Поздняя дорога!
Девочка моя, сестра, птица, недотрога,
Что же это всякий раз на земле выходит,
Что сначала сводит нас, а потом изводит,
Что ни света, ни следа, ни вестей внезапных -
Только черная вода да осенний запах?
Ледяные вечера. Осень у порога.
Август, август. Дым костра. Поздняя дорога.
Век, и век, и Лев Камбек! Взмахи конской гривы.
Скоро, скоро ляжет снег на пустые нивы,
Ляжет осыпью, пластом - на лугу, в овраге,
Ветки на небе пустом - тушью на бумаге,
Остановит воды рек медленно и строго…
Век, и век, и Лев Камбек. Поздняя дорога.
Жизнь моя, не слушай их! Господи, куда там!
Я умру у ног твоих в час перед закатом -
У того ли шалаша, у того предела,
Где не думает душа, как оставит тело.
Взгляни на озеро: не солнце, не луна,
Не мощные дубы, не тонкая ольха,
В нем отражаешься так ярко, так глубоко,
Не оставляя в нем не капельки следа.
Взгляни ты в душу мне, как трепетно она,
В ней отражаются виденья бытия,
Там в ней печаль темна, а радость в ней прекрасна
И так всё сложно, но спокоен я.
Я оставлю в прихожей свет
и уйду в этот вечер дождливый,
чтобы просто купить букет
где-нибудь у старушки счастливой.
И на время забыв про то,
что меня на земле не стало,
я с цветами спущусь в метро
и уеду, куда попало.
Блики фар, поездов разбег,
полуночный простор вагонов.
Став водою, недавний снег
заслезится в огне бутонов.
Чей-то тихий влюблённый смех,
женский взгляд, не скользнувший мимо…
Я как будто бы вновь для всех
еду в гости к своей любимой.
Только сердце в плену теней
окровавленой бьётся птицей,
сквозь тоннели ушедших дней
мне уже к ней не возвратиться.
И воскреснуть не дав мечтам,
к незнакомке шагну невольно.
Улыбнусь ей: «А это Вам»,
и уйду в полумрак перрона…
А рядышком стучит любовью сердце…
Улыбка-радуга в окошке-витраже
И для меня всегда открыта дверца
Мне так тепло в твоей родной душе,
А рядышком стучит любовью сердце
Я знаю, встретят милые глаза
Наполненные лаской и любовью
И руки сильные, как гибкая лоза
Обнимут… И от злой беды укроют
Не без того… бывает, пожурят
Что зонт забыла и зимой - без шапки
Но… поцелуют двести раз подряд
И теплые объятия - в охапку
Всегда… везде…и где бы ни была
Лечу к тебе, моя любовь, согреться
Ведь навсегда с тобой моя душа
А рядышком стучит любовью сердце
В каждом мгновении есть капелька счастья
В каждом мгновении есть капелька счастья,
Полкапельки горя, немного вины…
И даже немного чьего-то участия,
Быть может, еще чьей-то беды.
В минуте у нас шестьдесят побуждений:
Любви и отчаяния, страсти и льда,
Успеха и лености, горьких сомнений…
Волнение - все это сердца волна.
В букете мгновений бесстрастных, порочных,
От задумчивой грусти до скользких обид
Собрались все минуты в цветы наши чувства,
Где каждый цветок о себе говорит…
И запахом, цветом обозначает
На какой же бушует сердце волне.
Ритмы жизни оно определяет,
Только миг и мгновения создаем мы себе.
То ли кубарем вниз, то ли с крыльями вверх,
Или просто какие мы - не замечаем:
Свой запах и цвет, встречаем рассвет,
А думал ли кто, чего излучаем…
Время спешит, измеряя наш миг,
Глубину всех сердец теплотой замеряя,
И в цветах наших чувств очень разных на вкус
Любим, дышим, живем и в безумстве страдаем