Только крылья мои не трогай!
Не срывай с них жемчужные перья.
Мой отец справедливый, но строгий,
Ему чужды людские поверья:
О монетах из слёз дракона,
О чудачествах белой химеры.
В мире нет беспристрастных законов,
В человеческом сердце нет веры.
Ты продашь мою гордость за злато,
Обменяешь любовь на корону.
Обесчестишь любое, что свято,
Чтоб попасть богатеям в угоду.
Ты забудешь невинные клятвы,
Что вели тебя верной дорогой.
Твоя власть превратится в проклятье.
Только крылья мои не трогай!
Как археологи, - в творениях своих, мы мумий памяти вскрываем саркофаги,
Из ящика Пандоры выпуская боли змей, ползущих текстом по листу бумаги.
И гложет душу ревности уродливый кадавр,
Оживший в ярости слепой, безумный старый мавр.
Как хорошо,
когда не нужно помнить,
как-будто всё
сначала разбирать.
Мы в прошлой жизни
роль свою исполнили
и нет причин обратно
возвращать.
Ты для меня
далекая и близкая.
Я о тебе не в силах позабыть.
Но только нет желания,
я искреннен,
обратно не хочу я возвратить.
Ни встречи те,
что нежностью наполнены,
Ни бег часов,
как поезд под откос.
Теперь все в прошлом:
первые свидания
и тот от слез
твой покрасневший нос…
Знай о тебе
я вспоминаю с нежностью,
Но только я давно уже не Я.
Сам не пойму,
но чувства те безбрежные,
прибились и нашли свои края!
И в этой новой
сбывшейся реальности
теперь живу
мечтами о земном.
И лишь во сне
опять нет расстояния
и рядом ты,
и твой забытый дом.
Но я порог переступить
не смею. Я рад и тем,
что вижу как живёшь,
Ведь наши параллельные
прямые - уже их вместе
больше не сведёшь.
Я раньше мучился,
забыть тебя пытался.
И каждый день
я жил вчерашним днем.
А вот теперь с оковами
расстался, лишь с грусть
вспоминаю о былом.
Я много думал,
размышлял о главном.
Пытаясь точки
расставлять над «и».
Зачем нам память,
если нет возврата
в те рощи,
где так пели соловьи?
И истина открылась:
чуть печально,
мне вспоминать о том,
что не сбылось,
А в сердце шар качается
хрустальный -
в нём все, что в жизни
испытать пришлось…
И я могу рассматривать
часами и радоваться
звёздному дождю.
Мечтам, что были,
но уже не с нами - заключены
в хрустальную звезду!
Она в ночи искрится
и сверкает, и красотой
пленяет неземной.
Да, только вот,
теплом не согревает,
ведь эти мысли
больше не со мной.
Я только изредка
любуюсь отражением
того, что между нами
пронеслось.
Забытые прекрасные
мгновения!
Им просто места в жизни
не нашлось…
Растоптано, размётано,
Былого не вернуть.
Прожито иль пройдено-
Какая в этом суть?
Святая или грешная,
Смахну слезу с ресниц.
Найди меня нездешнюю
Средь сотен тысяч лиц.
Умчатся ветры вешние,
Утихнет щебет птиц…
В сети всё занавешено
Любовью без границ…
Блики утренней зари растворили сон.
Ностальгию по тебе мне навеял он.
Словно белой пеленой скрыта жизни часть.
Не позволено иметь над судьбою власть.
Я не знаю для чего ты мне послан был.
Ты меня не понимал. И даже не любил.
глупая ночь молчала. нет у неё начала,
нет у неё средины, нет у неё конца.
ржавым гвоздём вогнало прошлое своё жало,
лик показав звериный каменного лица.
втоптано каблуками и по воде кругами
скомканным оригами, высушено до дна.
то, что сломали сами, выбелено ветрами,
мир растворился. замер. властвует тишина.
только вдали на небе там, где ни разу не был
светится искрой небыль, в тайне от пустоты.
как белокрылый лебедь, плавно взойдя на гребень,
выпавший новый жребий пламенности мечты.
ночь превращает в дребезг* неразрешённый ребус -
стылой души потребность, в вечный огонь нырять.
как эликсир лечебный, вера в надежды щебет,
ласковый, добрый стебель. воздуха благодать.
Устанет моя неуёмная жизнь,
Начнет спотыкаться на ровном.
И скажет ей Бог: «ты коней придержи,
Подумай о вечном, о кровном.
Нельзя же доказывать век напролёт,
Что сделаешь всё, только дайте.
Ложись-ка в гамак, полежишь - и пройдёт,
И благость такая накатит,
Как будто без вёсел, в прозрачной ладье,
Доверившись воле теченья,
Плывёшь и плывёшь по зеленой воде,
Куда - не имеет значенья.
Туда, где зовущих тебя голосов
Не слышно уже, и проблемы
Мирской кутерьмы обращаются в сон…
Но мы отклонились от темы».
Ах, да, эти мысли - о высшем, о том,
Что хлеб и душа не едины.
Я это обдумаю - после, потом…
Настойчивый писк комариный
Над ухом играет побудку: «лежишь?!
Вставай, запрягай вороного!»
И Бог сокрушенно посмотрит на жизнь,
Но больше не скажет ни слова.
2014 г.
Copyright: Инна Заславская, 2014
Свидетельство о публикации 114 020 606 144
Как только ветер, бросив небеса, студенточек нагонит у дороги,
А дед-синоптик, вычитав прогноз, малорассейски вспрянет ото сна,
Стыдясь, расставит время на часах тогда неравнобедренные ноги,
А мой недетский авитаминоз пронзит до дури пьяная весна.
И я тотчас, волчком скрутивши пыль, походкою самца демуазели
К тебе ворвусь, похож на глупый шарж, весь из себя нелепый и шалой,
И попрошу на охристый горбыль намазать мне нетоптаную зелень:
«Намажь, - скажу, - пожалуйста, намажь апрельский яд, желанный тонкий слой».
Но е-твоё, столкнувшись с ё-моим, в халате белом флера абрикосов,
Начнет пенять на статус кви-про-кво, рекомендуя голову беречь.
Мол, все пройдет, как с белых яблонь дым, не оставляя фото и вопросов,
Метафор разобьется волшебство и превратится в косвенную речь.
И я домой поеду. Апропо, я безутешен, как былой порнограф,
Что видит только девственные сны, в которых все, порока окромя…
И отвезет меня к себе в депо трамвай, настырно тычущий пантограф
В желток апрельской маленькой луны. Но ей, как и тебе, не до меня…
Смешно. Влюблен, а дух не тот,
Глаза хотят, а силы мало.
Мешает, черт возьми, живот.
Боюсь, что разберут на сало.
А я влюблен и мне смешно.
Когда лежу похож на смайлик.
И мне, признаться, все равно
Я сам себе большой начальник.
Ну кто мне может указать?
Я все прошел, огонь и воды,
Учился на трубе играть,
Но перестал из-за погоды.
Тогда мне дождик помешал,
Потом забыл, что я учился,
Потом я понял, опоздал
И с музыкой почти простился.
Катилась жизнь с горы и под
И время гладило и било.
Ну, а сейчас итог-живот,
Но я влюблен и в этом сила.
Стою, смотрю сейчас в окно.
Такой, куда то устремленный.
Худеть не буду все равно.
Я буду толстенький влюбленный.
Ветер стих.
Только дождь за окном.
Он по крышам, по окнам стучит,
Всё твердит о твоём, о моём…
Слёзы льёт по стеклу.
Затихает…
И все-таки вновь
Эту песню поет:
Про разлуку, беду и любовь.
Ах, Черёмухи цвет! Что ж ты
Сводишь с ума красотой!
Не молчи - дай ответ:
Затерялся любимый где мой?
Я видала Его в этих сказочных,
Призрачных снах.
А проснусь - никого!
Я одна. Лишь на небе луна…
Ночью светит в окно,
Нагоняя тоску на меня.
Жду скорей, приходи
С первым лучиком нового дня!
Я б надежду впустила в окно -
Видишь, в доме моём
Без Тебя так темно,
Лишь черёмухи цвет за окном…
у него жила в губах
нежность ласки поцелуя
и наивность откровений
неприкаянной души.
воспевал в своих словах
день и ночь, напропалую
о любви без сожалений
и о таинстве вершин.
о нирване пел взахлёб.
о блаженной эйфории.
о космических пустотах
и сиянии звезды.
расшибал бетоном лоб
и боролся со стихией.
на опасных поворотах
не искал себе следы.
сетью он ловил ветра
и за молнией гонялся,
переворачивая вдрызг
океаны и моря.
голь на выдумки хитра
и с живучестью скитальца,
он был уверен - свою жизнь
проживает он не зря.
он надеялся теплом
поделиться с грешным миром
и так, отчаянно мечтал,
чтоб стал чуточку добрей
в нашем космосе жилом
человек, чтоб как квартире
не закрывал бы свой портал
из распахнутых дверей…
люди видели его,
у виска крутили пальцем
и сумасшедшим нарекли
идиотом-дураком.
и смеялись за спиной
с сумасшедшего скитальца…
а он любил сюрреализм
не жалея ни о чём.
он предательства прощал
и не ведал про обиды.
знал направление лишь ввысь,
забывая путь назад.
и, как будто неформал,
что пьянел от неликвида,
любил свою злодейку-жизнь,
был всегда ей очень рад.
и пусть он давно не знал
нежность ласки поцелуя,
а наивность откровений
было некому вручать…
он ловил эмоций шквал,
обожая жизнь любую,
пока времени забвенье
не поставило печать…
Найди меня, прошу! Я так устала!
Мне надоело в поисках бродить.
Я не твоя, прекрасно понимаю.
Я ведь не та, с кем ты захочешь жить.
Я не смогу сготовить тебе завтрак,
И не смогу понять о чем ты загрустил.
Но я смогу обнять, сказать ту правду,
Которую ты так во мне любил.
Смогу на утро рядом просыпаться,
И предвещать улыбкою рассвет.
Скажи, совсем ведь это мало?
Понимаю. Я не твоя и ею уж не стану.
Всего лишь проходящий мимо человек.
А где-то пел саксофон
И душу рвал на куски
И прыгал в теле гормон
Родив флюиды тоски.
Из глаз струилась печаль.
Улыбка свесилась с губ
И я шептала-как жаль,
Что ты был резок и груб.
Что не любовь, а игра.
Что не рассвет, а закат.
И то, что в сердце дыра,
Кто в том теперь виноват?
Так грустно пел саксофон,
Роняя звуки в туман,
Как-будто чувствовал он,
Как ранит ложь и обман.
У тебя из памяти- в нежность,
У меня из нежности-в память.
Ну и что теперь с этим делать?
Ничего не отнять, не добавить.
Ты из прошлого-в день грядущий
И не ищущий, и не ждущий.
Я- стоящая, ты-бегущий,
То ли свет, то ли тень несущий.
Я не добрая и не злая.
В игры с совестью не играю.
Будь что будет. Живу как знаю.
Где-то там, между адом и раем.
У меня из памяти-в нежность,
У тебя из нежности-в память…
Ну и что же теперь мне делать?
Что забыть, ну, а что оставить…
Летящий, яркий, изумрудный…
Он вечно молод и влюблён
В лучей торжественное чудо,
В лазури цвет и первый гром.
В сирени трепетную нежность,
Медово-сладкий запах лип,
И в лёгкость ветра и беспечность,
В объятья алые зари.
В ночи серебряные тени,
Где в лунном свете соловьи
Полны весенних откровений,
Поют о счастье и любви!
Copyright: Юлия Чехова, 2017
Свидетельство о публикации 117 051 211 636