Урчало небо, сытым псом и дела не было,
а тучи, дыханьем ветра, так могуче бросали в землю
молний гром… деревья, каждым лепестком
ловили чистый, свежий запах и не успели травы ахнуть,
их поглотили струи влаги… неслось над лугом-
нет, не сон… Божественной воды глотки, так лихорадочно
и спешно, природа с тихою надеждой
всё оживала… вот оно, всему живому исцеление,
и тоже «чудное мгновение», что небесами нам дано…
43 градусов жары это пиндец, !!!
Июнь, душный переполненный автобус. Когда кто-то закрывает верхний люк, единственный источник свежего воздуха, в голове мелькает фраза: «Накрыть крышкой и тушить на медленном огне до готовности…»
Летом мне ничего не нужно, разве что щедрого мужчину, чтобы вывез на берег моря, бросил на песок, принес стакан коктейля из свежего манго, а сам пошел купаться, переплыл бы море, совершил подвиг, стал бы известным, потом вернулся обратно, принеся немного морской прохлады на своей коже.
От ненастья некуда деваться,
стал июнь на бедствие похож:
акварели летних декораций
ровно сутки размывает дождь.
От его ворчливого стакатто
я сползаю в дрёму по чуть-чуть.
Это притяжение кровати
не преодолеть, не обмануть.
Но, уснув, я не увижу чудо,
(мне б проверить, правда или ложь)
как в траве намоет изумрудов
этот неприлично долгий дождь.
Непричёсанное лето
Запыхалось у реки -
Заигралось с лёгким ветром
В беге наперегонки.
Распустила косы ива -
И полощет их в реке.
В соловьиных переливах
И в весёлом ручейке -
Песня звонкого июня.
На окраине села
Вторит иволга-певунья
В предвкушении тепла…
Лето в речку окуналось
И плескалось под луной…
Я прошу такую малость -
Пусть останется со мной
Эта летняя беспечность,
Этот лёгкий ветерок,
Эта иволга и речка,
И малютка-мотылёк.
Пусть меня не покидают
Даже лютою зимой
Летних птиц шумливых стаи,
Море с ласковой волной…
Пусть останутся со мной…
На термометре - подлые тридцать,
В голове и на улице - штиль.
Не решила пока: удавиться
Или медленно сдаться в утиль.
Раздурился июнь-провокатор -
Квас Очаковский вёдрами пью.
Ночью снится блондин вентилятор.
Я шепчу ему: - Милый, лав ю!
Распахни же халат на фигуре,
Раскалённой как русская печь
И восторги от бриза до бури
Мне в режиме нон-стоп обеспечь.
А иначе рассыплюсь как Петра
И размякну как в супе - порей.
Фуэте переменного ветра
Накрути, милый друг, поскорей!
Оторви от горячих подушек,
Просканируй, пробей, просквози,
Но не дай мне сорваться с катушек.
И прошу тебя: не тормози!
а под окном кипели страсти
так бурно что пиши роман
как жаль что спать хочу в четыре
утра
На берегу забыли пляжный зонт,
Он растворился в розовом закате,
Когда сливался с морем горизонт,
И солнце затерялось в снежной вате.
А утром ранним яркое пятно
Издалека притягивало взоры,
Как бабочки ажурное крыло,
Бросая разноцветные узоры.
И расставаясь с этой красотой,
И увозя в сердцах картинки эти,
Мне снится море, солнце, пляж пустой,
Забытый кем-то зонтик на рассвете…
На берегу забыли пляжный зонт,
Он растворился в розовом закате,
Когда сливался с морем горизонт,
И солнце затерялось в снежной вате.
лето, прочти мне сказки - я до сих пор в них верю:
в счастье любой развязки, в смыслы любой потери.
верю - взойдут цветами зерен добра посевы,
верю, что правят нами добрые королевы…
что Белоснежке-крошке тысячу лет не спится -
смотрит в свое окошко и ожидает принца,
а сквозь снега и зимы зло победив в погоне,
едет за ней любимый, мчатся лихие кони.
верю, что снег растает и превратится в слезы.
Герда отыщет Кая. Снова посадит розы.
им не страшна усталость, крепко держась за руки.
а постучится старость - розы раздарят внукам…
верю, что темной ночью - там, где дурман шалфея,
в домиках спят цветочных крепко малютки-феи:
росы блестят, как брошки на волосах кудрявых,
им укрывают ножки травы, как одеяла…
море бурлит надменно. ветер покой нарушит…
это не просто пена - это русалок души.
груды камней безмолвно тайны от взглядов скроют:
там, в глубине бездонной царство стоит морское.
верю, что в царстве этом чудо живет в глубинах.
и наполняет светом жемчуг дома из тины…
верю - рыбак отважный, с белой, как снег, улыбкой,
все же поймал однажды ту золотую рыбку.
он загадал не замки - больше ему досталось:
в счастье, в своей землянке встретить с любимой старость…
верю, что на дороге, там, где шумят дубравы,
бродит монах убогий и собирает травы:
голос его манящий, путь - меж болот и кочек,
а на ногах - звенящий, маленький колокольчик…
ходит он средь ромашек, бьет в колокольчик звонко -
чтоб не давить букашек, кои бегут по норкам.
солнце целует лунный свет на закате летнем.
думает хмуро думы дуб-великан столетний.
а на цепи, у сруба - жмурит котенок глазки.
сяду я возле дуба. пусть мне расскажет сказки…
полночь придет неслышно, волос распустит медный.
и хоровод под вишней в селах заводят ведьмы…
Оле Лукойе дразнит Дрему за старой дверью.
лето, прочти мне сказки… я до сих пор в них верю…
Ах, июнь - начало лета… Море, пляж, кругом народ… Помечтаешь две минуты… Дальше полешь огород.
ничего более
ничего более
даже самая нежная нежность становится болью
потому что - ясно же - ничего более
эти глаза и губы, повадка птичья,
это монгольско-ангельское обличье
пусть все будет, как будет, я всем довольна -
лишь бы тебе не больно
я, как она, не умею, я лучше традиционно:
желтый туман сурепки карабкается по склонам
жжет его солнце, дождь обнажает корни,
ветер, ветер их треплет, нет ничего покорней
желтых цветов сурепки, сильных, как униженье,
острых, как страх забыть у доски действие умноженье
я не умею решать задачи, поэтому просто плачу,
не смейся, сижу в слезах, забыв условье задачи,
когда ты вернешься, все будет иначе
ты не поверишь, нет ничего сильнее
желтой сурепки - мне ли тягаться с нею
пусть вас лелеет лето в пыли пригорка
лишь бы тебе не горько
Выходишь летом на улицу и не знаешь в каком состоянии доползешь до места назначения - просто обугленным скелетом или уже горсткой пепла.
Где-то лето в самом разгаре, жара, солнце!
А у нас ещё сирень не отцвела… и холодно…