мужчина стоит у окна… он о чём-то думает, приходит к какому-то решению и достаёт из кармана мобильный телефон… технический прогресс давным-давно позволяет не запоминать цифры… пару движений большим пальцем левой руки и нужный номер найден… ещё одно незаметное движение этим же пальцем и нужный номер набирается… длинные гудки привычно сменяют друг друга… длинные безответные гудки… как монумент глупости и неумению понять…
женщина стоит у окна… рядом с ней на подоконнике мобильный телефон натужно выводит мелодию первой части лунной сонаты… технический прогресс давным-давно позволяет определять звонящего… один взгляд на дисплей и вместо короткого «да» или «алло» два солёных ручья по щекам под звуки бетховенского шедевра… лунная соната… как монумент гордости и неумению простить…
мужчина и женщина у окна… каждый у своего… а за окнами восходящее солнце разливает на город стакан свежевыжатого апельсинового сока…
восходящее солнце… как монумент новому дню… как монумент надежде, что завтра всё может быть совсем по-другому…как монумент любящим глазам…
так выпьем же за то, чтобы техническому прогрессу не хватило сил задуть вечный огонь у его подножия… за то, чтобы в карауле рядом с ним, как и было задумано изначально, всегда стояло двое часовых…
«Или отдавай по максимуму или уходи» , - я всегда требую почти невозможного, потому что заурядные стандарты, мне как рамки слишком малы. Я по натуре не максималист, но ортодоксальных взглядов на отношения. Если ты со мной, ты только со мной. Если я с тобой, то нет других рядом. Их нет ни перешагивающих порог моего дома, их нет даже в моей голове, ни минуты, ни секунды. Я не терплю в своей голове застоялые воды, под видом памяти и не ношу в отголосках былые имена. Мне не нужны трофеи с сотнями сердец на полке, чтобы показать себя мужчиной. Мне хватает одного того, что я выбрал и бережно храню, не где-то на полке, а рядом с собой. Ведь где бы я ни был, мое всегда при мне. Мне не нужна верность, которая проявляется только когда за ней пристально следят, будь я даже слеп, я хочу быть уверен, что ты верна мне так же, как будь мой взгляд направлен на тебя в упор. Мне нужна не безграничная власть, но то что я ищу, это на всю жизнь, так как перекусами уже давно наелся до тошноты и в сторону фаст фуда даже не смотрю, в моем приоритете домашняя кухня. Многие могут предложить ночь и она будет феерической, но растяни ты человека на неделю или месяц, два, три… то фейерверк гаснет с каждый Божьим днем, от чего вместо «вау» впечатлений, лишь разъедающий глаза дым и нестерпимое желание кислорода - свежего воздуха, потому, что угарного газа уже хлебнул, до самых пяток. Мне не нужно слепое преклонение и мифические идеалы в двух созданных друг для друга идеальных людей. Я далек от клише и в сказке не верю с тех пор, когда мне перестали их читать. Я знаю что два человека как батарейки, есть у каждого свои плюсы и минусы, и я готов любить тебя, и с тем, и с другим, трезвой головой, и честной верностью. Но, если ты меня любишь по максимуму, иначе - уходи.
Смотри, какие в небе кружева! Затейливые, тонкие резные … Луна- белянка, в блеске серебра скользит прозрачно в сумрачной пустыне… Зажги камин, я принесу вина, две палочки горящего сандала… Сегодня мы с тобою пьём до дна! Но лишь за нас, других не вспоминая… Луна, ревниво смотрит на порог спускаясь тонкой линией к балкону… Я отопью глоток …еще… глоток… согрею душу и окно открою… Вдохну ее немую благодать… Ты нежностью укутаешь мне плечи и по губам сумеешь разгадать… Все то, что нам явила бесконечность…
Не бойся. Пусть они запомнят тебя грустным сумасшедшим с взъерошенными волосами, очками с треснувшими стёклами и томиком Бродского в руках, декламирующим стихи на площади, полной людей, невзирая на свою плохую дикцию.
Пусть они запомнят тебя вечно пьяным музыкантом в драных джинсах, в дурацкой шляпе или без неё, поющим свои песни на улице во весь голос, заглушая чей-то смех.
Пусть запомнят тебя художником с сигаретой в зубах, вечно испачканным яркой краской, безнадёжно заглядывающим в пустые карманы, на секунду отрываясь от созерцания витрин художественного магазина.
Пусть запомнят тебя невыносимым хамом, фанатом Sex Pistols, сидящим вечерами у подъезда с убитой акустикой и парочкой приятелей, разгоняющим старушек, горланя ужасные по их мнению песни.
Даже тем придурком, который с утра решил немного постучать молотком или поработать дрелью.
Даже тем, кто летом носит носки под шлёпанцами.
Да кем угодно, лишь бы не тем, кто не оставит никакого следа в памяти, серым, расплывчатым и мутным, как вода в болоте, как туман.
Никаким. Пустым и ненужным, как фантик, как бумажная обёртка.
Кем угодно, но пусть запомнят.
Иначе зачем жить, если от тебя ничего не останется, даже несчастного воспоминания?
Не бойся. Стань хоть кем-нибудь, если, конечно, не удаётся быть собой.
Не бойся. Не бойся веселиться, не бойся плакать и кричать, не бойся делать глупости.
Не бойся.
Пусть тебя запомнят.
Я хочу тебя.
Взгляд превращается в мысль, мысль - в горячий ток,
Предвкушение замирает в изгибе голодного рта.
Я рисую наш поцелуй. Комнату, дверь, потолок.
Как сорвётся с уставшего тела тяжесть платья и суета.
Контур шеи, линия тонких ключиц, плечи - как белый воск,
Жадность рук прижимает к стене, душит наивный стыд…
Я врастаю в тебя. Глотаю твой запах. Путаюсь в море волос.
Легион твоих прежних страстей будет сегодня смыт.
Я считаю солёные позвонки, чувствую нервный пульс -
Каждый стук раздаётся в виске и спускается в самый низ.
Я затягиваю на шее упругую нитку бус -
Тишина заполняется ритмом. В тишину врезается визг.
Влажность бёдер в ладонях, горечь дыхания жжёт,
Ты - моё продолженье: от пяток до кончика языка.
Извиваешься, комкая простынь, ложишься на мой живот…
Мы становимся целым. Тихое утро падает с потолка…
Я хочу тебя снова.
Любовь. Любимая Женщина. Любовница. Казалось бы, всё от священного слова Любовь, так просто и так сложно.
Любить полусвободного, полусвоего, но такого родного, любить во всю силу души.
Наказана любовью или вознаграждена. Не девочка. красива, умна, успешна. Женщина, которой восхищаются.
Женщина, которая очень охраняла свою честь и достоинство. Женщина, которая может создать рай для любого мужчины.
Женщина, которую любили до умопомрачения. Женщина, которая полюбила только его, полусвободного, но такого родного.
Два взрослых и известных человека. три года. почти каждый вечер он с ней. Он её любит, бережёт, заботится и купает в нежности.
И каждый вечер наступает 22.00. и надо ехать. Ехать в ночь, в ночь без родного плеча, без любимых рук, без родного и безумно нужного запаха.
Да. Наказана любовью. Его нет, он уехал домой. Почему-то ей всё чаще больно, но она всегда улыбается и целует на прощанье.
Но, наверное, уже не осталось сил улыбаться. Ей хочется выпить или, о ужас, - изменить.
Не ради измены, а ради ночи в объятиях. Вопреки самой себе, вопреки его полусвободе, вопреки наказанию любовью.
Пропади оно пропадом: пробки и сквозняки.
Этот вечный мейнстрим, жизнь расписана по часам,
где в любом не касаешься нужной тебе руки, сохраняя внутри разговоры и голоса.
Осень как меланхолия. Каждый твой шаг шуршит, воздух ломким стеклом, стрекозиным сквозным крылом
чуть подернулся дымкой, и, кажется, ни души не встречается больше и встретиться не могло.
Называть твое имя в звенящую пустоту, не хранить поцелуй на обветрившихся губах,
потому что тебя никогда не бывает тут. Никогда. Я стараюсь не чувствовать, как слаба
без тебя, осязаемо нужного, как насквозь ты проходишь, неуловимый, саднишь в груди.
Я хочу рассказать, что ты сделал меня живой, но просить не могу, чтоб ты больше не уходил.
Пропади оно пропадом: стрелки и пояса часовые, где время сорвется на новый круг,
где мы порознь, родные, но каждый один и сам, где тебя обстоятельства заново отберут.
Эта осень - и нож, и обжиг, родная боль: закален и убит в равной степени ей - любя.
Где бы я ни была, я всегда остаюсь с тобой.
Ибо, черт возьми, я немыслима без тебя.
Я чувствую людей физически, даже говоря с
ними по телефону. Мне достаточно минуты рядом -
неосторожного касания, едва уловимого запаха -
и я расскажу о человеке все. В сущности, все меня
не интересует. Я безошибочно определяю главное -
смогу ли быть с ним рядом. Мгновенное
сканирование - и человек либо становится моим,
либо перестает для меня существовать…
Это странное свойство - дар или наоборот, это
что-то из первобытных инстинктов, проделки
какого-то непойманного учеными гена, путаница
в спирали ДНК, фокусы моей четвертой
отрицательной группы крови - я донор,
отбирающий своих реципиентов по принципу
абсолютной совместимости.
Я не знаю людей. Я их чувствую…
Я могу воспринимать мир всеми пятью
чувствами - потому что я отключила шестое.
А шестым я воспринимала тебя. Когда я думаю
о тебе, я похожа на космонавта перед выходом
в открытый космос. Сейчас исчезнет вакуум, тяжелая металлическая дверь откроется - и что там…
Полная неизвестность…
Я боюсь сканировать тебя. Я не знаю, что мне
делать - при любом результате. Либо нажать Delete,
либо принять тебя в стаю. Первое невозможно.
Второе невероятно.
Ты никогда не исчезнешь из моей жизни -
просто потому, что мы никогда
не забудем друг друга…
Я устала от своего шестого чувства…
И я боюсь оставшихся пяти.
непредсказуемость дождей
непреднамеренность ошибки
пошаговый уход улитки
чтоб сохранить свой хрупкий мир
десерт клубничный чай на травах
клубится день над чашкой паром
и это всё даётся даром
раскрой ладонь свою
-бери
всё просто так
без афоризмов
вне времени теченья быстром
без поиска у жизни смысла
когда душа твоя
портал
что открываясь осторожно
как запредельная возможность
найти такого же в прохожем
в котором ты себя узнал
и в турбулентной зоне лета
плывут орлы касаясь неба
и нет вопросов и ответов
для тех кто
просто так
дышал
Всё приплыли, твои точки во мне доминантой,
И спиралью по рёбрам в объятия тишины,
Наша пара, во все времена останется «не стандартной»,
И всегда ты плюс я, от войны до весны.
Наше кредо гореть, даже в разных вселенных,
Хотя разве их много, конечно одна,
Наши души летали в Вальхаллах, а значит нетленны,
Значит в нашей крови, на двоих /…тишина…
Умирать на луне, или здесь, лишь бы вместе и рядом,
Спотыкаясь в молитвах, но читать их всегда за двоих,
Наполняется кровь, сладковатым привкусом яда,
Как живое в живом этот рождался стих…
Т
V
O
Я/V
окно в париж не заколочено
и сонный кот находит ход
но мне туда опять не хочется
то недолёт то перелёт
в майами радости бассейные
через дорогу ресторан
мне интересней колизейное
но не музейный экспонат
мне интереснее веснушчатый
лукавый лик моей луны
и облаков цветы воздушные
что расцветают у волны
и в простоте слова не сказаны
горохом сыпятся под стол
где пояса часов развязаны
и соляной растаял столб
Это уже не творчество, это секс -
сперва я поэзию,
после она меня.
Срез словомыслия,
вирус,
психогенез.
Я бы слез с нее,
но к чему теперь эта возня.
У поэзии потная грудь и злое лицо,
она стонет с матом,
она меня бьет по щеке.
Я влюбился бы, но вижу в ней только берцо-
вую кость,
на бедре мою смегму
и злость в рывке.
Это секс на тахте вселенной,
это парадокс:
мир внутри меня обретает форму и плоть,
оставаясь духом, призраком.
Он есть пес
у ноги любовницы,
горько кривящей рот.
Я б ушел,
на прощание сплюнув на простынь век,
бросив ей на худой живот все свои стихи,
я б ушел,
я б нашел жену для иных утех,
но когда я с ней, мне не нужно уже других.
твоё ли слово безразличьем в морском прибое отзвучало
твои ли пчёлы мёд и жало крестили в ступе восковой
в молитве самки богомола нет ничего поверь святого
и всуе сказанное слово не стоит фуги реминор
перемолчать на переправе пока летающий корабль
без парусов ветрами правит взрывая килем облака
где пятна роршаха на солнце необитаемы как остров
травой заросший выше роста сверчков поющих всякий вздор
покуда шеи не свернули во тьме кузнечики и жабы
на муравьиный глядя табор взлетевший снежною пыльцой
плетёт из тени маракуйи гамак светящийся арахна
а муравьи летят на запах свободы бытьнебыть собой
взлетят лишь те кто невесомей из окрылённого сословья
что бездну путают с безмолвьем непредсказуемых стихий
и это всё что остаётся от пятен роршаха на солнце
на грани полного сиротства
писать стихи
Невинность белого холста как ожиданье
как повод снова повторить-ещё не вечер
когда замёрзшие слова согрев дыханьем
ты продолжаешь диалог длиною в вечность
Когда из жемчуга в рассвет рассыпав бусы
ты собираешь на песке морские камни
и попадаешь в такт дождя волною пульса
в гипноз упавшей на ладонь хрустальной капли
А кисть щетинная грубА, а холст беззвУчен
и в предвкушении касания покОрен
как будто небо что давно забыло тучи
как будто берег что отвык уже от моря
И я молчу я просто смешиваю краски
и исчезаю совпадая с твоим пульсом
пишу не кистью, а касаньем лёгким пальцев
свою любовь на фоне солнечного блюза
Когда ж белилами зальёт палитру -утро
оставлю холст укрыв рубашкой твои плечи
на ней вся радуга ночная камасутры
и всё ж не вечер mon amour
ещё не вечер.
это просто та. кое кино
я и ты в нём - обычные глупые люди
нам бы взять два билета случайно
на дневной разноцветный сеанс
и пройтись через центр у всех на виду
наплевав на общественный резонанс
а мы вместо этого тихо крадемся ночами
и любим друг друга через окно
это просто та. кое кино
его лучше смотреть в очень толстых очках
чтобы не было больно глазам
когда в мелодраме придётся поставить точку
тебе излечиться поможет тибетский бальзам
меня не спасут никакие примочки
ты откроешь ещё неизвестный шестой океан
а я пойду рыбкой на самое дно
это просто та. кое кино
жидкая тушь или бледный простой карандаш
мы сидим на красивой открытой веранде
и пьем как вино карамельный ройбуш
режиссер уже пьян неожиданно сильно
и забыл, что в последнем замедленном кадре
ты должна обещать, что меня никогда не предашь
и запрыгали буквы - конец фильма
это просто та. кое кино