Обожаю я улицы старые,
Где не слышится города звон,
Где прошла наша юность с гитарами…
Только бесят названия бездарные -
Список чуждых эпохе имён.
Пусть живёт переулок Восстания,
Декабристов - куда бы не шло;
Но дороже иные названия,
От которых свободней дыхание,
От которых на сердце светло:
Водяная, Степная, Петровская,
Голубиная слобода,
Гришковская, Введенская, Орская,
Николаевская, Перовского…
…Неужель не вернуть никогда?!
Возродили мы Храмы убитые,
Зазвонили мы в колокола;
Только улиц названия забытые,
Не прикрытые нашей защитою, -
Словно злая метель замела…
И всё меньше домов с мезонинами,
И купеческих особняков,
Исчезают кварталы любимые -
Вдохновение, тайны и сны мои, -
Память славных, великих веков!
Мне снова снился сон, в котором ты ещё
Так трогательно мал, так невозможно мил.
Где время, замерев, не начало отсчёт,
Где ты крикливых птиц у озера кормил.
И волосы твои взлетали на ветру,
Как нежный, белый пух. Ты, хлебушек кроша,
Стоял на берегу, и утки, поутру,
Скользили по воде легко и не спеша.
Ты мне кричал, смеясь: - На уток посмотри!
А я, молясь в душе и Богу, и судьбе,
Ловила детский взгляд, и в тот момент внутри
Щемило от любви и нежности к тебе.
О, Господи, скажи, за что мне этот дар?
Чем заслужила я такую благодать?
Шумела мне в ответ озёрная вода:
Люби своё дитя, не смей его предать.
Не смей его предать - ни в счастье, ни в беде.
И будь с ним каждый миг, пока ребёнок мал.
Я вдруг рванула вниз - к синеющей воде,
Где ты под тенью ив в ладонях крошки мял,
И крепко обняла. Слетели с губ слова:
- Люблю тебя, сынок… Так быстро не расти…
А ты последний хлеб скрошил в руках сперва
И взросло так сказал: - Задушишь. Отпусти.
И маятник живет, пока колеблется.
Чтобы речь была длиннее, надо чаще вставлять слово «короче…»
Чёрные ветви, нотным станом, рисуют мелодию весны нотками-снегирями,
лишь иней оттеняет их белыми, искристыми штрихами-тенями.
Как будто утро у весны украдено:
Рассвет так лёгок, словно пудры след…
От ветки отрывая виноградину,
Я направляю ягоду на свет.
И чётко вижу под зелёной кожицей
Тугую, в зёрнах, солнечную плоть.
О, как в ней солнце и растёт, и множится! -
Что так и тянет ягоду вспороть,
Вонзиться в мякоть круглую и сочную,
Забыв про хвори и печалей груз,
Чтоб рассказать тебе: мол, знаю точно я,
Какой у солнца аромат и вкус.
Но лучше сам попробуй. Знаешь, надо бы!
Наверняка ты тоже будешь рад
В конце зимы вкусить вот эти ягоды,
Отведать, полный света, виноград.
Пусть даже утро у весны украдено,
Пусть снег идёт, но, что ни говори,
А чую я, что с каждой виноградиной
Мне всё светлей и солнечней внутри.
Спасибо, ночь, за радость встречи
с веселой взбалмошной строкой,
за вдохновения предтечу,
за лист бумаги под рукой,
за созидательность вандалью
до крика первых петухов,
за воровство из Зазеркалья
еще не сказанных стихов,
за терпкий чай со вкусом лета,
впитавший полуночный бред,
за слог, что пестует поэта,
там, где поэта вовсе нет.
Над туманами лечу сонными,
Мирной птицей над зарёй розовой.
Извела война страну стонами,
Хутора пожгла огнём-грозами.
Злобно белая хрипит конница,
Кровью знамя растеклось красное.
На постой к моей жене просится
Брат победу надо мной праздновать.
Вот и полюшко внизу бранное.
Напилось оно людской кровушки.
Ох, судьбинушка моя странная.
Кто женой звалась, теперь - вдовушка.
Был в бою на поле том ранен я,
Взрывом страшным был сметён в сторону.
Если, люди, рассудить правильно,
Рады войнам, разве что вороны.
Санитарка подползла смелая
С волосами, как пожар, рыжими.
А сама-то, будто смерть белая.
Потерпи, браток, твердит, выживем.
Гимнастерку рвёт мою в полосы.
Ничего, что молода, - сильная.
Помню только будто медь волосы,
Да бездонные глаза синие.
А вторым снарядом так ахнуло,
Что я больше не видал девицу.
Где-то тут лежит, поди, прах её.
Мелет всех людских забав мельница.
А очнулся, - ручейки вешние…
И бегут куда-то ввысь, кажется.
Что ж мы делаем с собой, грешные?
Не любить хотим, а лишь вражиться.
Слышу, будто бы поёт скворушка,
И журчит с высот его песенка.
Аж комок мне подкатил к горлышку.
Вдруг гляжу, а в небеса лесенка.
Лезу вверх я, к облакам вышитым.
Поднимаюсь над землёй благостно.
Хороша, друзья, земли крыша-то.
Лезу, значит, на душе радостно.
Глядь, на облаке сидят ангелы.
И давай они меня спрашивать:
- Ты от красных, аль боец Врангеля?
Напужались. Стало быть, страшный я.
Приютите, говорю, сИроту.
Поделитесь, говорю, крыльями.
Жить мне с вами не с руки. Сыро тут.
И наощупь облака мыльные.
Строго глянули небес сторожи,
Понахмурились, смотрю, лицами.
- Значит, требуешь, боец, пёрышек?
Будешь ты теперь, солдат, птицею.
Понахохлились. Сидят кучно так.
В думах свесили на грудь головы.
А по правде говоря, скучно там…
Я уж лучше в дом родной, голубем.
Что ж, ставки сделаны. Я в all-in.
Давай, вскрывайся, ведь ты -агрессор.
Чего же медлишь, мой господин?
Ты наслаждаешься всё процессом?
Интрига тянется. Я смеюсь.
Нас только двое - друг против друга.
«- Ты проиграешь.
- Я не боюсь. "
Теперь боюсь, блин. Твоя заслуга.
Как это мило. Ты снова прав -
«Опять «доехали» !» - смех не сдержишь.
Сидишь довольный весь, куш сорвав,
А сам в руках мои руки держишь
Кто хочет услышать - услышит
Сквозь шум безграничной толпы.
Кто хочет увидеть - увидит
Сквозь шорох немой слепоты.
Кто захочет понять - поймёт.
Поймёт тебя с первого слова.
Кто захочет уйти - уйдёт,
Никогда не вернувшись снова.
Кто хочет, тот ищет возможности,
Кто не хочет - ищет причины.
Стремится один счастье своё обрести,
А другому - помеха равнины.
Молодым - везде дорога,
Старикам - везде почёт.
Старикам - дорога к Богу,
Молодым - она вперёд.
Меж них разница годами,
Исчисляется во всём.
Все мы станем стариками,
Если только доживём.
Как окалину с металла,
Удар точный молотка.
Всё ненужное сбивала,
С души опыта рука.
Юнных тяжесть лет не давит,
Они легче на подъём.
Осторожность не мешает,
Рисковать во всём.
Если б в юнности мы знали,
Если бы в старости могли.
Всё-равно бы нас печали,
В жизни мимо не прошли.
Всем своё и дерзость - юнным,
Старым - опыт лет.
Но не сделает он умным,
Тех, в ком мысли нет…
Марковцев Ю.
подари-ка мне музыку, Господи.
осторожную, робкую, нежную,
чтобы слушали тихими душами
да растаяли звонкие льды…
и зима поцелуями с проседью
приласкала леса белоснежные,
и рождалось морозное кружево,
на губах у безмолвной воды…
подари-ка мне музыку, Господи.
чтобы люди смеялись и плакали,
чтобы нота последняя, тихая
как игла, оставалась внутри.
чтобы мир обнажился по осени
с виноградными гроздьями сладкими.
ну, а после - метелица звонкая,
рассыпала вокруг янтари…
подари мне заветными звуками
осторожную скрипку манящую,
чтобы всё прорастало хорошее,
как весною на поле зерно…
чтобы плакало сладостно прошлое,
и смеялось моё настоящее,
и никто не остался непрошеным
на пьянящее жизни вино…
подари-ка мне музыку, Господи.
из дождя и безумия связана,
из любви и мгновения соткана,
из земли, что рождает ручей…
обнажая и раны, и проседи,
и слова, что давно недосказанны,
поцелуями тихими, кроткими
горделивых скрипичных ключей…
Звёздочка моя, где ты? -
Я кричу, но нет ответа.
Не сияет мне звёздочка ясная,
Та, что светлой дорогой вела.
С ней я верила только в прекрасное,
С ней любила, мечтала, жила.
Эта звёздочка - сердце любимого,
Что могло от беды уберечь.
Нет того маяка негасимого,
А другого уже не зажечь.
Шла когда-то по жизни ведомая,
Веря в то, что так будет всегда.
Но погас мой маяк, и не дома я.
Закатилась навеки звезда.
Ты мигни мне хоть раз, моя звёздочка.
Как мне нужен твой ласковый свет…
Там, где месяц качается лодочкой,
Затерялся звезды моей след.
Звёздочка моя, где ты? -
Я кричу, но нет ответа.
Как странно, наверно, мы сходим с ума.
Пугаемся чувств и теряем контроль.
Вокруг суета, толчея, кутерьма,
А мы методично вживаемся в роль.
У нас слишком часто всё наоборот,
Порой помолчать бы, а мы голосим.
Но, точно вода набирается в рот,
Когда звон молчания невыносим.
Когда виноваты, прощения просить
Не в силах у тех, кто способен прощать.
А стоит ли сор из избы выносить,
И невыполнимого всем обещать?
Как будто в запасе сто жизней ещё,
Нам кажется, лету не будет конца.
А тут вдруг окажется - ты не прощён,
А осень уже подсылает гонца.
Мы близких своих обижаем, шутя,
Для них эти раны намного больней.
Они нам, конечно, и это простят,
А мы, к сожалению, не станем умней.