И будет столько в жизни трещин,
Но ты в ней главное пойми —
Что в ней важны совсем не вещи,
А то, что есть между людьми.
Все то, что спрятать невозможно,
Продать, разбить, в чулан закрыть,
Горит, пульсирует под кожей
Всех нас связующая нить.
Не завязать узлом в котомку,
Не положить на депозит
Глаза родных и смех ребенка,
Любовь, которую искрит.
Рассвет, крадущийся сквозь шторы,
Туман над заводью реки,
За полночь в кухне разговоры,
Тепло протянутой руки.
И что-то тонкое трепещет,
И ширится души проём,
Людьми нас делают не вещи,
А все, чем дышим и живем.
Только горькое самое не в словах,
Не в кричащих фразах с пометкой боль.
Настоящее горе дрожит в слезах
И к нему никому не найти пароль.
Только важное самое не в сетях.
На задворках, скорее, любой души.
Да и вера, вы знаете, не в крестах
И богатый не тот — кто хранил гроши.
Только доброе самое не для глаз,
Не для громких заслуг и оваций, нет.
Самый праведный может стряхнуть «балласт»
В самый нужный кому-то один момент.
В нашем мире так часто бывает сбой
И я правда не знаю кто прав — кто нет.
Не суди и храни в себе свой покой
И, возможно, получишь на всё ответ.
Зрелость приводит человека к некой умиротворённости, особенно когда пенсия на носу… Вдруг понимаешь, насколько всё вокруг — суета сует и не стоит наших нервов, остатки которых надо бы сберечь… И к окружающему миру начинаешь иначе относиться, и катаклизмы уже в порядке вещей и не так волнуют, как раньше… И из дома срываться не хочется, потому что из перекати-поля вдруг превращаешься в домоседа… И о хлебе насущном рассуждаешь не как о потребности «набить топку, чтобы гореть», а как о необходимости «поддерживать ровный огонь»… Зрелость — это не плохо, это хорошо, это возможность вдруг понять себя, вдруг увидеть других, вдруг посмотреть правде в глаза, вдруг осознать свои промахи и ошибки… Именно в зрелости, тоже вдруг, открываются новые горизонты творчества, появляются новые увлечения, открывается второе дыхание…
Кто собирает деньги на жизнь — жить не собирается.
К счастью, все трудности временные. К сожалению, как и наша жизнь.
Виноградные косточки, сизые гроздья в солнце —
на свету видно каждое сердце в хрустальном шаре.
В каждом сердце такое счастье сегодня бьется, что никто нам уже оставаться в нем не мешает.
Мир становится осязаемым, ждет прохлады, и прохлада спускается полночью заоконной.
Небо к вечеру персеидами будет падать, а рассветное солнце прорвет его темный кокон.
Август вырос на год, дал нам выйти в большое лето, где звенят, переполнены светом, тугие гроздья.
И сегодня в сердцах столько памяти и ответов, что от этого мерно густеет вечерний воздух.
Виноградные косточки, солнце в шарах стеклянных. Мир становится тайной любви, не открытой всуе.
Наше хрупкое счастье бывает непостоянно.
Только жизнь продолжается.
Дарит его.
Волхвует.
Иногда отдыхать. Вдыхать. Выдыхать. Говорить ни о чём с ветрами.
И мечтать просто так среди неба и трав, среди света и спящих преданий.
Иногда забывать суету из сует, стерегущую нас на рассвете,
Нескончаемость солнечных лет — обещай. Время слову обычному верит.
Наше доброе утро у тебя у меня в руках. Притяжению двух сердец расстояния ни по чём.
Наши души давно повстречались на облаках.
И теперь я любя укрываю тебя плечом.
Наши дни наполняются на двоих.
Разговоры журчат, как весной ручьи.
Если чувства за край, значит будет стих,
Если мы вдруг не рядом, то мы ничьи.
Наши ночи забыли давно покой
И не в силах укрыть нашу страсть в себе.
Мне безумно всегда хорошо с тобой.
За тебя благодарен своей судьбе.
.Забытых мыслей синяя тетрадь, открыта на непрошенной странице… Сомнений стертых, дремлющая рать, — встает передо мной, взлетает птицей. И в сотый раз упрямый холодок привычно проскочил,. сбегая в вОрот… Ласкается, застенчивый упрек, стучится в грудь желание оспорить… Но не судьба, не случай, не обман, — здесь не помогут, добрести до цели. Цепочка снов, невидимый туман, безумный морок кружит у постели. Мне не уснуть, когда встаёт луна в окне пятном и шепчется за шторой… Куда бежать? Бегу всегда, — в тебя, укутанная нежности хитоном… Мне только ты, поможешь избежать, не осаждая памятью, расплаты… За все, что не успела, не смогла… Сказать …Когда еще мы, были рядом…
. моя странная девушка Dominik говорит по французски ведёт дневник
она любит каштаны любовь блицкриг и терпеть не может немецкий
у неё на счету как всегда ноль ноль и вне доступа зоны фантомный Поль
он ей шлёт эсэмэс, а сошлись на том что он тоже не любит немецкий
моя славная девушка Dоминик по утрам молчалива как динамит
пьёт latte круассаном грустно хрустит. но спросонок такая прелесть
её кожа сгущёное молоко и далсЯ ей какой то фантомный По.
он давно уж в Венеции на гондо. пАрит мозг вот такой же crazy
Поль конечно же фейк или просто псих, но она по ночам его ждёт не спит
прячет слёзы и пишет стихи в дневник согревая дыханьем пальцы
и не хочет уже ни в Париж ни в Рим карнавалов Венеций и сказок Гримм
и страшнее молчанье её чем крик
я с тех пор не люблю
итальянский
В бокале прошедшего лета
колышется теплый янтарь
алеет цветок бересклета
в настое дурманящем трав …
Сегодня у нас новолунье,
и небо зловеще черно,
в глазах отражается буря
и кровью потеет стекло…
Невидимы, тонки, прозрачны
блуждают вокруг существа,
смеются, танцуют и плачут,
сегодня все можно —
О да!..
Пороки, грехи и ошибки
пришли на невидимый бал…
Безмолвные возгласы скрипки,
для них возвестят карнавал…
Певучий тромбон, фортепьяно,
сыграют бесшумный фокстрот
и воздух наполнится тайной
и к двери сбежит черный кот…
Кружит невесомо, безгласо
по воздуху призрачный шквал…
Танцуют, роясь падебаском
герои комедий и драм…
Сегодня ночь тайных желаний,
и темных соблазнов разгул…
Лето вышло в тираж
Поклонилось к закату
Каждый день все короче,
А ночи длинней…
Вечер темный и злой
В комариных руладах…
И уже не поет
Чаровник соловей…
Пахнет скошенным полем,
Травой, абрикосом…
Земляника везде распустила усы…
На горячей постели
Нагие как звезды
Мы друг другу опять
Признаемся в любви…
…окна — настежь
И ветер рисует на спинах
Капли пота считая
Вгоняет в экстаз …
Он как истинный сводник —
Торопит ревниво …
… но еще хоть мгновенье
И еще …
…еще раз…
Уже скоро рассвет.
Птицы гимны пропели…
И луна побледнела
И хочется спать
На постели счастливых
горячих два тела,
Обнявшись засыпают
В сырых простынях…
Я не пишу тебе… здесь осень
она владеет мной сполна
шьет кружева сплетая просинь
и жжет листву в конце двора…
а вечерами льет в бокалы мускатный ароматный смех
раскрасила мне строчки ало и золотит над лампой свет
Она смела и дождь ей в пору…
но иногда как я грустит
сидит в качалке на балконе о чем то с ветром говорит
а он разнежится и стихнет
или пойдет листвой шуршать
и до утра под стоны, всхлипы
поет в трубе свой тихий джаз
я засыпаю очень рано, совсем не так как мы с тобой…
но почему то жмет усталость… и даже кофе стал «другой»
сегодня утром на рассвете шептали ветви у берез —
«Ты, напиши, не жди ответа!»…
Я так хочу, чтоб мы … всерьез!..
Напиши мне Осень нежное посланье, на листочке клена, опусти в окно… И входи без стука, гостьей без названья, на бокал муската, что храню давно… Ты привыкла к дыму, мы с тобой закурим, улыбаясь бликом, вспыхнет огонек… Расскажи мне Осень, ты о ком тоскуешь, и дождями плачешь, уж какой денек… Для кого росою ткешь ковры у дома… и танцуешь в небе, падая листвой… Кажется… Ты знаешь, с ним и я знакома… Только все напрасно,-он уже с другой… Я их повстречала в переулке летом… Шли вдвоем обнявшись, под цветным зонтом… Он шептал ей что то, будто по секрету, как влюбленный мальчик, провожал домой… И стоял у дома долго ветви гладил… ивы подпевали знойной мишурой… А потом… взметнулся… громом, ливнем, градом… и кружил под небом… — Ветер озорной… Ты не плачь, подруга…-«.Все проходит», — знаешь… Он еще вернется, но уже не к нам… Заходи, почаще, угощаться чаем… Мы теперь как сестры, с горем пополам …
Любая привязанность плохо заканчивается. Абсолютно любая. Даже если сейчас ваша привязанность в самом расцвете, знайте: всё еще впереди.