Умеешь ты сердца тревожить,
Толпу очей остановить,
Улыбкой гордой уничтожить,
Улыбкой нежной оживить.
О самолюбие! ты рычаг, которым Архимед хотел приподнять земной шар!..
Я не люблю Вас и люблю
На Вас молюсь и проклинаю
Не видеть Вас я не могу
Но встречи с Вами избегаю
Вы так наивны, так умны
Вы так низки и так высоки
Вы так земны и неземны
Вы так близки и так далеки
Вы - сладкий яд, Вы - горький мед
Вы - божество, Вы - сущий дьявол
Вас ищу, от Вас бегу
Я не люблю Вас и люблю
Я не люблю Вас и люблю
Я не люблю Вас и люблю
У Вас небесные черты
О нет, уродливая маска
Вы черно-белы, нецветны
Вы так грубы, в Вас столько ласки
На Вас воздушные шелка
Да нет же, жалкие лохмотья
Желанье знать Вас и не знать
В себе не в силах побороть я Вы - сладкий яд, Вы - горький мед
Вы - божество, Вы - сущий дьявол
Вас ищу, от Вас бегу
Я не люблю Вас и люблю
Я не люблю Вас и люблю
Я не люблю Вас и люблю
Страсти не что иное, как идеи при первом своем развитии:
они принадлежат юности сердца, и глупец тот,
кто думает целую жизнь ими волноваться:
многие спокойные реки начинаются шумными водопадами,
а ни одна из них не скачет и не пенится до самого моря.
Лермонтов М Казачья колыбельная песня.
Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю.
Тихо смотрит месяц ясный
В колыбель твою.
Стану сказывать я сказки,
Песенку спою;
Ты ж дремли, закрывши глазки,
Баюшки-баю.
По камням струится Терек,
Плещет мутный вал;
Злой чечен ползет на берег,
Точит свой кинжал;
Но отец твой старый воин,
Закален в бою:
Спи, малютка, будь спокоен,
Баюшки-баю.
Сам узнаешь, будет время,
Бранное житье;
Смело вденешь ногу в стремя
И возьмешь ружье.
Я седельце боевое
Шелком разошью…
Спи, дитя мое родное,
Баюшки-баю.
Богатырь ты будешь с виду
И казак душой.
Провожать тебя я выйду -
Ты махнешь рукой…
Сколько горьких слез украдкой
Я в ту ночь пролью!..
Спи, мой ангел, тихо, сладко,
Баюшки-баю.
Стану я тоской томиться,
Безутешно ждать;
Стану целый день молиться,
По ночам гадать;
Стану думать, что скучаешь
Ты в чужом краю…
Спи, пока забот не знаешь,
Баюшки-баю.
Дам тебе я на дорогу
Образок святой:
Ты его, моляся богу,
Ставь перед собой;
Да, готовясь в бой опасный,
Помни мать свою…
Спи, младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю.
Михаил Лермонтов
Дума
Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее - иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,
Как пир на празднике чужом.
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно-малодушны,
И перед властию - презренные рабы.
Так тощий плод, до времени созрелый,
Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз,
Висит между цветов, пришлец осиротелый,
И час их красоты - его паденья час!
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от ближних и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей.
Едва касались мы до чаши наслажденья,
Но юных сил мы тем не сберегли;
Из каждой радости, бояся пресыщенья,
Мы лучший сок навеки извлекли.
Мечты поэзии, создания искусства
Восторгом сладостным наш ум не шевелят;
Мы жадно бережем в груди остаток чувства -
Зарытый скупостью и бесполезный клад.
И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
И предков скучны нам роскошные забавы,
Их добросовестный, ребяческий разврат;
И к гробу мы спешим без счастья и без славы,
Глядя насмешливо назад.
Толпой угрюмою и скоро позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом.
БЛАГОДАРНОСТЬ
За всё, за всё тебя благодарю я:
За тайные мучения страстей,
За горечь слез, отраву поцелуя,
За месть врагов и клевету друзей;
За жар души, растраченный в пустыне,
За всё, чем я обманут в жизни был…
Устрой лишь так, чтобы тебя отныне
Недолго я еще благодарил.
Я не скажу тебе «люблю»,
Всеобщей моде подражая:
Как часто говорят «люблю»,
Совсем о том не помышляя!
И слово ли одно «люблю»
В себе всю нежность заключает?
Нет, мало говорить «люблю»,
Коль сердце то не повторяет.
Кто часто говорит «люблю»,
Тот редко и любить умеет.
Иной не вымолвит «люблю»,
А чувством только пламенеет.
Так я не говорю «люблю»,
Храня молчанье осторожно,
Но верно так тебя люблю
Как только мне любить возможно.
М. Лермонтов
У врат обители святой
Стоял просящий подоянья
Бедняк иссохший, чуть живой
От глада, жажды и страданья;
Куска лишь хлеба он просил,
И взор являл живую муку,
И кто-то камень положил
В его протянутую руку.
Она поет - и звуки тают,
Как поцелуи на устах,
Глядит - и небеса играют
В ее божественных глазах;
Идет ли - все ее движенья,
Иль молвит слово - все черты
Так полны чувства, выраженья,
Так полны дивной простоты.
Стыдить лжеца, шутить над дураком
Иль спорить с женщиной - все то же,
Что черпать воду решетом.
От сих троих избавь нас, Боже…
Si liebten sich beide, doch keiner wollt?es dem andern gestehn.
Heine*
_
Они любили друг друга так долго и нежно,
С тоской глубокой и страстью безумно-мятежной!
Но, как враги, избегали признанья и встречи,
И были пусты и хладны их краткие речи.
Они расстались в безмолвном и гордом страданье
И милый образ во сне лишь порою видали.
И смерть пришла: наступило за гробом свиданье…
Но в мире новом друг друга они не узнали.
_____
*Они оба любили друг друга, но ни один не желал признаваться в этом другому. Гейне (нем.)
С детства трогает одно стихотворение:
У врат обители святой
Стоял, просящий подаянья,
Бедняк, иссохший, чуть живой
От глада, жажды и страданья
Куска лишь хлеба он просил
И взор являл живую муку,
Но кто-то камень положил
В его протянутую руку
Так я просил любви твоей
С слезами горькими, с мольбою.
Так чувства лучшие мои,
Обмануты навек тобою…
Если что-то не точно, извините) Цитировала наизусть.