Всю жизнь меня окружали цветы. Я сам часто дарил цветы, но чаще дарили мне (не потому, что хороший, просто такое уж у меня ремесло).
Мне кидали их на сцену. И все их я помню и люблю. И гордые гладиолусы, которые молчали даже тогда, когда ломались их хрупкие стебли, и скромные гвоздики, такие счастливые, когда их поднимаешь над головой, печальные и добрые георгины, болтливые ромашки, томные лилии, желанные пунцовые розы, готовые даже в счастливые для вас минуты исподтишка выпустить свои шипы, и многие-многие другие. Я их все люблю и помню.
Но одну желтую розу я люблю и помню больше всех. Это была желтая роза с опаленными лепестками, с лепестками, сожженными по краям.
Среди тысяч и тысяч цветов я люблю одну желтую розу, отмеченную пламенем, и не за то, что обожжена (с кем этого не бывает?), а за то, что огонь шел изнутри.
Я попрошу тебя: оставь мне, пожалуйста, свою тень. В платье, украшенном солнечными бликами, пробившимися сквозь кленовую листву.
Оставь мне свою тень, ведь завтра взойдет солнце, и у тебя будет точно такая же прекрасная тень.
Не бойся, я не буду смотреть на землю, чтобы нечаянно не увидеть, как твоя тень положит свои руки на чьи-то плечи.
Нет, я буду беречь твою тонкую стройную тень, а когда пойдет дождь, я верну тебе ее, и ты, гордая, пойдешь по городу. Прохожие будут говорить: «Смотрите, дождь, а у этой девчонки длинноногая солнечная тень! Этого не может быть!».
Они просто не знают, что те, кого любят, всегда бывают необыкновенными.
Я подарю тебе звездный дождь. В жизни каждого человека бывают звездные дожди, чистые и удивительные: если не дни, то хоть редкие часы, полные звездного света, или хотя бы минуты, пусть даже мгновения, бывают, обязательно бывают, стоит только вспомнить…
Помнишь, когда ты совершила самый гордый поступок…
День и час, когда ты увидела человека, ставшего самым любимым…
Миг восторга от встречи с искусством…
Счастливые минуты смеха, развеявшие горе и боль… И многие-многие, сверкнувшие прозрением мгновения нашей жизни люди называют звездными.
Я дарю тебе звездный дождь.
Взгляни, его капли я принес тебе в ладонях.
Астрономы считают желтые звезды на черном небе. Их головы подняты вверх. Моя опущена вниз.
Ты думаешь это потому, что ты мне сказала: «Я не люблю тебя»?
Нет, нет. Это потому, что я считаю желтые звезды, желтые кленовые листья на черном ночном асфальте.
Весной Ручеек выбился из-под горы и понесся, журчa, вниз по лужaйке.
- Я сaмый-сaмый, - зaпел он, хотя что это тaкое, еще не знaл. Ручеек был молод и мог стaть любимым, дaже сaмым-сaмым. Перед ним был огромный лес, зa которым - поле, потом опять лес и опять поле, деревни и городa и много еще чего удивительно крaсивого и трудного нa земле, по которой тaк легко скaкaть, потому что онa покaтaя, покaтaя…
А чтобы не погибнуть и добрaться до прекрaсного синего моря, нужно пробивaться через бурелом, выдерживaть зaсуху, поить людей и животных, вертеть мельничные колесa, быть хрaбрым водопaдом, сливaться с другими и идти к Морю…
- Нет, - подумaл Ручеек, - я сaмый необыкновенный!
И свернул к большой Реке. Он незaметно юркнул в нее и спокойно поплыл вместе с ней к Морю.
А онa, широкaя душa, дaже и не зaметилa… Онa тaщилa корaбли, дaвaлa свет, стереглa кaрaсей и сомов от рыболовов и кошек. Дa мaло ли у нее было зaбот… Тaк прошли веснa, лето, нaступил сентябрь, и Рекa рaзлилaсь - впереди покaзaлось Море. Тут Ручеек отскочил в сторону и зaзвенел:
- Я сaмый необыкновенный: я пробился к Морю!
Но вдруг увидел, что тaких «необыкновенных», которые прятaлись в Реке, очень много…
А все почести, мосты и нaбережные люди отдaли Реке, которaя делaлa обыкновенные нужные нa земле делa. Обыкновенные.
Я люблю праздники.
В праздники можно многое из того, что нельзя себе позволить в будние дни.
Вспомните, наверное, такое с вами случалось: вы приходите к дорогому человеку и говорите:
С Новым годом! - и она, конечно, понимает, что вы ей сказали: «Я вас люблю, вы для меня дороже жизни».
Праздники многое облегчают.
Ну, скажем, врываетесь вы к своей родной бабушке и с порога:
- Бабушка! Христос воскрес!
А бабушка смотрит на вашу праздничную физиономию и понимает, что вы уже расписались с соседской Нинкой, не окончив еще института.
И бабушка, вздохнув, отвечает:
- Воистину воскрес, - мол, подождали бы с детьми, пока хоть.
Праздники, конечно, бывают нечасто, но все-таки бывают, и если вы, как и я, не очень смелый человек, приберегите для себя:
«С Новым годом, я без вас не могу!»
«Да здравствует день шахтера, жду вас вечером».
«Троицын день, мама, я вернусь утром».
И самое простое и мудрое: «Добрый день, всего вам светлого!»
Фонари.
Ночь. Идёт мелкий дождь.
Капли дождя видны, когда попадают под свет фонарей, и кажется, что фонари вдоль улицы плачут. О чём?
Фонари плачут дождливой ночью только о том, что не удалось людям, потому что сами они - просто фонари, своей печали у них нет. И плачут они целую ночь от одиночества, от того, что идёт дождь, и завтра нелётная погода, и кто-то не встретится, кто-то недолюбит, недоцелует…
И оттого, что завтра нелётная погода, этой ночью вдоль улицы плачут фонари.
Занимая на станции Детство место в поезде Жизнь, не пытайтесь обязательно протиснуться к окну. Слишком поверхностно будет впечатление. И совсем не важно, какой у вас вагон, хотя некоторые считают чуть ли не трагедией, если они едут не в мягком. В конце концов, каждому, у кого есть билет - свидетельство о рождении, - место обеспечено… Важно другое: чтобы на многочисленных остановках - Юность, Зрелость, Творчество, Неудача, и, может быть, Счастье и многих других радостных, но, к сожалению, коротких, все сделали бы всё возможное, чтобы после, когда придет время для вас, прощаться на тихом полустанке…
Главное в жизни человека - лестницы, по ним мы поднимаемся и спускаемся (не всегда и не все самостоятельно), по лестницам мы карабкаемся, а иногда счастливо взбегаем, перепрыгивая через две ступеньки к прекрасным мраморным площадкам успеха, порой таким непрочным. Оттуда мы больше видим, и все видят нас. После чего очень важно бывает определить, стоит ли подниматься выше и по какой лестнице, или лучше вызвать лифт. Есть еще любители взбежать, отдав все силы сердца и мозга, на самый верх самых коварных и шатких лестниц, а оттуда съехать по перилам, испытывая наслаждение от оваций за безрассудство и храбрость. Здесь есть опасность не удержаться в конце и шлепнуться, но у того, кто спускается по перилам такой лестницы, дух захватывает и кружиться голова. Главное в нашей жизни - лестницы, потому что ведь в конце любая дорога - это та же лестница, только вначале незаметная. И особенно опасны кривые, когда из-за поворотов не чувствуешь, что опускаешься все ниже и ниже.
Безлунной ночью окна больших городов похожи на звезды. Звезды вспыхивают и гаснут. Жизнь на них то разгорается, то замирает на какое-то время, чтобы возродиться опять, и даже если кто-нибудь умирает - это, к сожалению, может случиться, - то приходят другие люди и снова зажигают звезды… Созвездия -- этажи, галактика -- кварталы, тысяч" обитаемых миров. Только не надо путать звезды-окна со звездами уличных фонарей: фонари необитаемые, они только освещают путь от одной звезды до другой. Бывают звезды, вокруг которых живет помногу людей; бывает, что около звездочки живет только один человек, и это всегда грустно, потому что ему некому рассказать про звезды в лунную ночь, что похожи на окна в большом городе. Но я хочу ему сказать: «Не нужно отчаиваться, потому что на одной из звезд, вполне возможно, кто-то тоже одинок и ждет тебя. И еще нужно обязательно верить, что звезды над вашей головой - это, может быть, всего-навсего окна ночного города, а переехать из города в город - это ведь совсем просто.
Сегодня я собираю в осеннем лесу оранжевые, желтые, багряные листья. Чудо-золото в моих руках и вокруг. А я думаю о том, что скоро наступит долгая суровая зима. И сколько Мужества и Веры нужно иметь крохотному подснежнику, когда он появится весной в опустевшем и голом лесу. Сколько Мужества и Веры в прекрасные силы должно быть заложено в крохотных живых лепестках, чтобы не дрогнуть и в который раз начать все сначала! Мой друг, будь как Подснежник, я знаю, сейчас тебе трудно… Мой друг, будь как Подснежник, я знаю, сейчас ты совсем один… Мой друг, я верю в тебя, как в Подснежник, пока жив в тебе хоть один листочек, хоть один лепесток!
Раньше по вечерам на Земле целовались, а по утрам воевали со спокойной душой, потому что знали, что вчера целовались и будет кому воевать потом.
Ужас, какой был разумный мир!
Зря, просто так обижать человека не надо. Потому что это очень опасно. А вдруг он Моцарт? К тому же еще не успевший еще ничего написать, даже «Турецкий марш». Вы его обидите - он и вовсе ничего не напишет. Не напишет один, потом другой, и на свете будет меньше прекрасной музыки, меньше светлых чувств и мыслей, а значит и меньше хороших людей.
Конечно, иного можно и обидеть, ведь не каждый человек - Моцарт, и все же не надо, а вдруг…
Не обижайте.
Вы такие же как он.
…Немного помолчав, она сказала: «Но нам же негде жить, у нас нет дома»
Он рассмеялся и сказал, что у него есть прекрасный зонтик, совсем новый, который сам раскрывается, если нажать кнопку. И зонтик, это прекрасный дом, очень удобный для двоих. Правда у него нет стен, но зато стоит протянуть руку, и вы узнаете какое на улице время года, например - прошла весна или все еще идет.
С таким домом, как зонтик, очень удобно путешествовать, приятно слушать дождь, а еще…
Но она не спросила «Что еще?» и ушла к другому, у которого была однокомнатная квартира со всеми удобствами, но наверное все-таки не было такого зонтика, а если и был, то согласитесь, зачем человеку два дома, это же смешно…
Теперь, спустя много лет, она поняла наконец, какой это был чудесный зонтик, маленький парашют, держась за который вдвоем, можно улететь далеко - далеко, особенно в дождливые дни…
И она тоскует в своей уже трехкомнатной квартире, потому что чем больше квартира, тем дальше друг от друга те, кто в ней живут. И когда идет дождь, она готова броситься вниз, чтобы разыскать свой зонтик. Но разве с пятнадцатого этажа узнаешь, какой зонтик - твой? А если и узнаешь, то ведь не известно, исправно ли сегодня работает лифт.