Страна палящего мёртвого простора, где ничего не даётся сразу… Только упорный труд многих поколений приносит победу над жестокой природой. Идти напролом в страстном порыве нельзя-этот путь не приведёт здесь к цели. Нужно медленно, терпеливо и верно продвигаться вперёд, быть всегда наготове для борьбы с новыми и новыми трудностями, подавляя волей свойственную каждому человеку жажду чудесного, внезапного счастья.
Темнело. В последний раз в багровых лучах заката показались высокие голубые и зелёные башни нового призрачного замка и исчезли.
«Молния», вздымая столбы пыли и далеко освещая равнину своими сильными фарами, продолжала путь во главе колонны-здесь можно было ехать и ночью."Динозавр"и «Истребитель"отстали, чтобы не тонуть в скрывающей дорогу пыли, как это всегда делалось при езде по пыльной местности.
Равномерно шумел мотор, навевая сон. Никитин заснул, сидя в кабине, но был скоро разбужен резкими гудками шедшего позади „Динозавра“."Молния» остановилась;медленно подошли две другие машины.
-Что случилось?-спросил Никитин у водителя «Динозавра».
-Не могу ехать, товарищ начальник,-смущенно ответил шофер.-Мерещится разная чепуха…
-Что такое?
-Да ведь верно, Сергей Павлович,-поддержал шофера Мартын Мартынович.-Днём миражи видятся вдали, а сейчам-прямо под носом, ужас берет.
-Но я-то еду!-бросил старший шофер, водитель «Молнии».
-Ты едешь впереди, Владимир,-сказал подошедший шофер «Истребителя»,-а мы за твоей пылью. Фары на пыль светят, и черт-те что видится. Нельзя ехать.
-Чушь городите!-обозлился старший шофер.-Я знаю, иной раз на пыли мерещится, но чтобы ехать нельзя было…
-Попробуй сам. Давай я вперёд поеду!-обиженно крикнул водитель «Динозавра».
-Ладно, давай,-угрюмо согласился старший.
Люди разошлись по кабинами, зажужжали стартеры."Динозавр", покачивая высоким верхом, медленно миновал «Молнию» и исчез в туче пыли. Водитель «Молнии"подождал, пока пыль, осев, не начала золотиться редкими пылинками в лучах фар, и двинулся следом.
Заинтересованный, Никитин следил за дорогой, протерев ветровое стекло. Несколько километров они пролетели, ничего не встретив, и шофер начал насмешливо фыркать, что-то бурча себе под нос. Машина шла ровно, внимание стало ослабевать. Вдруг Никитин почувствовал, что водитель резко повернул руль и машина вильнула в сторону. Впереди отчётливо виднелась огромная крутая яма, обложенная белыми изразцами. Никитин изумленно протер глаза-по обе стороны коридора, проложенного светом фар, в кружащихся пылинках выстроились ряды высоких домов. Видение было так правдоподобно, что палеонтолог вздрогнул и тут же услышал злобное «тьфу"шофера.
Дома исчезли, степь разбежалась узором чёрных и желтых полос, а на дороге зияла чёрная трещина. Стиснув зубы, шофер вцепился в руль, стараясь преодолеть обман зрения. Несколько минут-и впереди выгнулся невероятно крутой сводчатый мост, совершенно ясно видимый, настолько реально, что Никитин тревожно повернулся к шофёру, но тот уже затормозил машину. Сзади раздавались настойчивые сигналы «Истребителя».Остановив машину, шофер покурил, промыл глаза, поднял стекло и упрямо двинулся дальше. И снова перед машиной вставали все новые пыльные призраки, пугающие, близкие и реальные. Нервное напряжение росло."Молния» тормозила и вертелась в попытках избежать несуществующие препятствия, и, наконец, шофер застонал, плюнул и, остановив машину, стал сигналить «Динозавру"о сдаче. Когда улеглась пыль, подошёл и давно уже остановившийся «Истребитель».
На стоянках безумный, призрачный мир исчезал. Ночь раздвигала горизонт в темную бесконечность. Огромные звезды спокойно светились, и привычные очертания созвездий радовались своей неизменностью.
Как географ и археолог, я видел в Африке колыбель человечества-ту страну, откуда первые люди проникли в северные страны вместе с потоком переселившихся на север животных. Интерес учёного ещё более укрепил юношеские мечты о душе Африки-о могучей, все побеждающей древней жизни, развившейся по просторам высоких плоскогорий, водам мощных рек, по овеваемым ветрами побережьям, открытым двум океанам.
Главный строитель верфей Скотта и Линтона в Думбартоне встал навстречу важному заказчику. Фирма уже давно переписывалась с судовладельцем Джонни Виллисом о его намерении построить корабль-мечту, который не только взял бы первенство на гонках кораблей чайной торговли, но и смог бы постоянно удерживать его.
Оба шотландца пожали друг другу руки…
-Мне достались сведения насчёт того нового клипера,-начал, отдуваясь, Джон Виллис,-что строится Худом в Эбердине.
Кораблестроитель выразил живейший интерес. Судовладелец извлек книжку в чёрной коже:
-Сравните с вашими расчетами…
-Похоже, очень похоже… Набор железный, обшивка-тик, вяз и сосна… Понимаю. Они учли весь опыт Великой гонки прошлого, шестьдесят шестого года.
-Вы имеете в виду гонку из Фучоу в Лондон?
-Да.Гнались девять лучших чайных клиперов. Победитель-Джон Кэй со своим «Ариэлем».На десять минут позже «Тайпинг».На девяносто девятый день после выхода из «Фучоу».
-Худ взял пропорции «Ариэля».-Инженер порылся в справочниках.-Да,"Ариэль" чуть-чуть короче и уже… Но главное не это, главное-площадь парусности…
-Сейчас.Мне дали её в этих новых мерах-квадратных метрах. Вот, площадь основной парусности-две тысячи пятьсот двадцать этих метров.
Судостроитель сделал быстрый расчёт, и лицо его стало озабоченный.
-Что такое?-встревожился Джон Виллис.-Неужели у нас меньше?
-Меньше…две триста пятьдесят. Да этот корабль будет серьёзным соперником…
-Слушайте, сэр, я столько лет собирался заказать особый корабль, понимаете-самый лучший! Я плачу вам шестнадцать тысяч фунтов…
-Вы получите самый лучший. Я увеличу нашу дополнительную парусность…
-Вам виднее! Но извольте сделать обшивку только из тика, ну… можно ещё горный вяз. Но чтоб без сосны, как у худовского клипера! Плохо будет, если мой клипер окажется не самым быстроходным кораблем на чайных линиях.
Судостроитель встал.
-Слушайте, Виллис, я хочу, чтобы вы поняли меня,-медленно сказал он.-Мы строим корабль самый прочный, самый лёгкий на ходу, самый совершенный по всем пропорциям и парусности, самый безопасный для плавания в любых морях. Я не буду ставить лунных парусов на нашем клипере, разве только маленький грот-трюмсель.*Ведь я не собираюсь построить рекордиста по скорости. Такой уже был. И до сих пор, через одиннадцать лет, его рекорд ещё никем не побит. Наверно, и не будет побит: тут нужен не только корабль, но и капитан, не жалеющий ни корабля, ни людей.
-Кого вы имеете в виду?
-Американцев.Их три клипера-«Летящее облако»,"Молния" и «Джемс Бэйнс».Антони Энрайт на «Молнии"поставил в пятьдесят седьмом в Южной Атлантике, к югу от острова Гоф, мировой рекорд-прошел за сутки четыреста тридцать миль… Рекорд опубликован… Возьмите журнал. Двадцать один узел!
Виллис схватил номер «Морского альманаха»,
-А наш клипер так ходить не будет?-спросил он с нескрываемой обидой.
Кораблестроитель положил руку на плечо упрямого шотландца:
-Поймите, Виллис, это не годится! Американцы оказались слишком смелы: ещё пятнадцать лет назад они заострили обводы, отодвинули назад фок-мачта и начали крепить стеньговые штаги на палубу, а не к топам мачт… Корабли стали нести громадную парусность. Но эти знаменитые клипера служили только лет шесть-семь, не больше. Гнать такую громадину со скоростью двадцать узлов!""Джмс Бэйнс"-две с половиной тысячи тонн,"Молния"-две.Грота-рей у «Джемс Бэйнса"чудовищен-сто футов, вдвое больше ширины корабля. Деревьев таких не нашлось, склепали из пластин орегонской сосны… Такая парусность! А набор деревянный, дубовый, с медным креплением. Они и развалились, эти великолепные ходоки, едва себя окупив…
Лучше сто раз ошибиться, поверив в благородную сказку, чем отвергать всё, стараясь быть умнее сердца
Нелепый смех, пошлые шутки, неумеренные еда и питье, жадные взгляды, прежде скользившие не задевая, раздражали ее. Афинянка решила, что начинает стареть. Оживленные разговоры, подогретые вином, поэтические экспромты и любовные танцы стали казаться пустяками. А когда-то и ее, и золотоволосую спартанку звали царицами симпосионов.
- Это не старость, мой красивый друг, - сказал Лисипп на вопрос афинянки, слегка ущипнув ее за гладкую щеку, - назови это мудростью или зрелостью, если первое слово покажется тебе слишком важным. С каждым годом ты будешь отходить все дальше от забав юности. Шире станет круг твоих интересов, глубже требовательность к себе и людям. Обязательно сначала к себе, а потом уже к другим, иначе ты превратишься в заносчивую аристократку, убогую сердцем и умом… И умрешь… Не физически! Со своим здоровьем ты можешь жить долго. Умрешь душой, и по земле будет ходить лишь внешний образ Таис, а по существу - труп. Ты вряд ли имеешь понятие, сколько таких живых мертвецов топчут лик Геи. Они лишены совести, чести, достоинства и добра - всего, что составляет основу души человека и что стремятся пробудить, усилить, воспитать художники, философы, поэты. Они мешают жить живым, внешне не отличаясь от них. Только они ненасытны в пустых и самых простых желаниях: еде, питье, женах, власти над другими. И добиваются этого всеми способами…
Птолемей сдержал утомленного коня и повернулся, чтобы оказаться лицом к лицу с Таис. Гетера подъехала вплотную, видя намерения Птолемея сказать нечто тайное.
- Слушай, орфеянка! Иногда ты обладаешь даром прозрения, подсказываешь верные решения. Как бы ты посоветовала Александру - мириться с Дарием или идти на него?
- Царь не нуждается в советах, тем более моих!
- Я понимаю это более, чем кто другой. Вопрос касается тебя, если бы тебя спросили?
- Я отвечу: вперед, только вперед! Нельзя останавливаться! Это гибель!
- Так и знал! - восхищенно воскликнул Птолемей. - Ты истинная подруга для полководца и, может быть, царя!
- А что дает силу?
- Долгая подготовка, крепкая закалка, строгое воспитание.
- И для гетер тоже?
- Для нас - в особенности. Немало девушек, одаренных Афродитой превыше многих, возвысилось, принимая поклонение, как царицы, а кончали жалкими рабынями мужчин и вина, сломленными цветами. Любая гетера, ставшая знаменитой, погибнет, если не будет заранее душевно закалена.
Та, которая родилась быть Музой, но вынуждена быть домашней хозяйкой, всегда живет под искушением самоубийства. Твоя роль в жизни - быть Музой художников и поэтов, очаровательной и милосердной, ласковой, но беспощадной во всем, что касается Истины, Любви и Красоты. Ты должна быть бродильным началом, которое побуждает лучшие стремления сынов человеческих, отвлекая их от обжорства, вина и драк, глупого соперничества, мелкой зависти, низкого рабства. Через поэтов-художников ты, Муза, должна не давать ручью знания превратиться в мертвое болото.
…твоя дорога ведёт в мир людей, прекрасный и страдающий, светлый и темный, радостный и несчастный.
Служи ему силой таланта, бескорыстно и беззаветно, не давая властвовать над собой злобе, зависти и жадности, но помни, что слепая доброта может причинить немало плохого. Знай, кому и зачем ты делаешь добро!
Времена корсаров и рыцарей миновали. Твой партнёр в жизни будет скорее всего следить, как бы ты не заставила его делать больше, чем делаешь сама.
Учитель - в его руках будущее ученика, ибо только его усилиями человек поднимается все выше и делается все могущественнее, выполняя самую трудную задачу - преодоление самого себя, самолюбивой жадности и необузданных желаний.
Люди все больше освобождаются от бесконечного и монотонного труда и в то же время не подумали, чем заполнить досуг. Психологический провал современной цивилизации - бесцельная, ничем не заполненная праздность. А заполнить ее надо воспитанием детей и самовоспитанием. Большая проблема жизни - держать человека в алертном состоянии, собранным физически и духовно. Для этого нужно, чтобы у него была цель, большая, хорошая.