I
Амур мне петь велит. Пора настала.
Он в сердце, как в дому, провел лета.
Великолепье сердце мне связало,
Блеск ослепил; я не нашел щита,
Когда лучами душу пронизало
Сиянье глаз. Владеет мною та,
Что, ночь и день из слез и воздыханий
Сплетя, томит — вина моих терзаний.
II
Амур меня ведет и побуждает
В труде, что я отважился начать!
Амур меня на подвиг укрепляет,
И дар, и мощь — на всем его печать!
Амур меня ведет и просвещает,
Внушив мне долг — о нем повествовать!
Амур меня подъял для воссозданья
Старинного любовного преданья!
III
И вот — всю честь ему воздать я смею:
Ведь водит он один пером живым,
Что вручено мне донною моею
Достойнейшей: никто с ней не сравним.
Всех выше добродетелью своею,
Красой и благородством неземным,
В упрек она не слышала б ни слова,
Когда б хоть миг была не столь сурова.
Он живо смекнул,
что она с придурью,
и, рассудив,
что для него
это сущий клад,
внезапно
и без памяти
в нее влюбился.
Людей радуют не столько добрые, сколько дурные дела, особливо в тех случаях, когда они их не затрагивают.
…если тебе так не нравятся неприятные люди, как ты это говоришь, и ты желаешь жить весело, не глядись никогда в зеркало.
Подобно тому как звезды в ясные ночи служат украшением неба, а цветы весной - украшением зеленых лугов, так блестки остроумия украшают приятные беседы.
Как часто в жизни бывает, что человек считает себя самым несчастным человеком на свете, хотя на самом деле счастье уже давно рядом с ним - надо его только суметь заметить
Просить совета есть величайшее доверие, какое один человек может оказать другому.
Часто случается, что человек считает счастье далеким от себя, а оно неслышными шагами уже пришло к нему.
…Однако, по воле того, кто, будучи сам бесконечен, установил незыблемый закон, согласно которому всё существующее на свете долженствует иметь конец, пламенная любовь моя, которую не в силах были угасить или хотя бы утишить ни моё стремление побороть её, ни дружеские увещания, ни боязнь позора, ни грозившая мне опасность, с течением времени сама собой сошла на нет, и теперь в душе моей осталось от неё лишь то блаженное чувство, какое она обыкновенно вызывает у людей, особенно далеко не заплывающих в бездны её вод, и насколько мучительной была она прежде, настолько же ныне, когда боль прошла, воспоминания о ней мне отрадны…