Никакие житейские блага не будут нам приятны, если мы пользуемся ими одни, не деля их с друзьями.
Человек воюет не с человеком, а с самим собой, и как раз из собственного нашего нутра нападает на нас все время вражеский строй.
Любовь - это всё, что есть у человека, и чем он может помочь другому человеку.
Если кому-либо не хватает даров природы, он возмещает этот изъян усиленной долей самодовольства.
«Любовь - это все, что у нас есть, и это единственный способ помочь другому человеку.»
«Любовь - это всё, что у нас есть,
единственный способ,
которым мы можем помочь другому человеку».
«Похвала глупости»
Говорит Глупость:
- Посмотрите на любую другую породу живых существ: всех счастливей - те, которые не знают ни учения, ни дрессировки, но живут исключительно по закону природы.
Но ведь заблуждаться - это несчастье, говорят мне; напротив, не заблуждаться - вот величайшее из несчастий! Весьма неразумны те, которые полагают, будто в самих вещах заключается людское счастье. Счастье зависит от нашего мнения о вещах, ибо в жизни человеческой все так неясно и так сложно, что здесь ничего нельзя знать наверное. А если знание порой и возможно, то оно нередко отнимает радость жизни. Так уж устроена человеческая душа, что более прельщается обманами, нежели истиною.
Итак, либо нет никакой разницы между мудрецами и дураками, либо положение дураков не в пример выгоднее. Во-первых, их счастье, покоящееся на обмане или самообмане, достается им гораздо дешевле, а во-вторых, они могут разделить свое счастье с большинством других людей.
Почему-то нет удачи людям, приверженным мудрости, ни в одном из дел их, особливо же - в детях, как будто сама предусмотрительная природа заботится о том, чтобы болезнь мудрования не распространилась слишком широко.
Фортуна любит людей не слишком благоразумных, но зато отважных, таких, которые привыкли повторять: «Будь что будет». А мудрость делает людей робкими, и потому на каждом шагу видишь мудрецов, живущих в бедности, в голоде, в грязи и в небрежении, повсюду встречающих лишь презрение и ненависть. К дуракам же плывут деньги, они держат в своих руках кормило государственного правления и вообще всячески процветают. Если счастье состоит в том, чтобы угождать государям и блистать в нарядной толпе моих богоравных любимцев, то что может быть бесполезнее мудрости, что губительнее ее для рода человеческого? Если речь зайдет о накоплении богатств, какого прибытка дождется купец, следующий внушениям мудрости? Ведь он избегает ложных клятв, краснеет, когда его уличат во лжи, придает великое значение всем тем пустякам, которые мудрецы нагородили относительно воровства и ростовщичества. Если прельщают тебя церковные почести и доходы, то знай, что осел или буйвол скорей достигнут их, нежели мудрец. Если манит тебя сладострастие, то помни, что молодые женщины, о которых мы так много говорили сегодня, всем сердцем преданы дуракам, мудреца же боятся и избегают, словно скорпиона. Наконец, все желающие пожить хоть немного приятнее и веселее обыкновенного первым долгом спешат изгнать мудреца и готовы принять любого скота на его место. Да и вообще к кому ты ни обратишься: к первосвященникам ли, монархам, судьям, чиновникам, друзьям или врагам, к великим или малым мира сего, - повсюду требуются наличные деньги; а поскольку мудрец презирает деньги, то все дружно от него отворачиваются.
Глупость до такой степени угодна Всевышнему, что ради неё одной отпускаются все прегрешения, меж тем как ни один мудрец этого не удостоен. Вот почему люди, хотя грешат с полным пониманием того, что делают, но, умоляя о прощении, ищут покровительства Глупости и пользуются ею как отговоркой. Так, Аарон, сколько помнится, просит у Моисея помилования, говоря: «Господин мой, не поставь нам в грех, что мы поступили глупо и согрешили». Так и Саул оправдывается перед Давидом: «Безумно поступал я и очень много погрешал». Да и сам Давид взывает к Господу: «Ныне молю тебя, Господи, прости грех раба твоего, ибо весьма неразумно поступил я». Он был уверен, что не получит отпущения, если не сошлётся на глупость свою и неведение. Но вот ещё более разительное подтверждение моей мысли. Когда Христос молился на кресте за своих врагов: «Отче, прости им», - он не нашёл для них иного оправдания, кроме неразумия: «Ибо не ведают, - сказал, - что творят». Равным образом и Павел писал к Тимофею: «Помилован я Богом, потому что так поступал по неведению, в неверии». Но ведь «поступал по неведению» и значит: действовал по глупости, а не по злобе душевной. Апостол «помилован» лишь потому, что прибёг к покровительству Глупости. В мою пользу свидетельствует и вдохновенный псалмопевец, о чём я позабыла упомянуть в надлежащем месте: «Грехов юности моей и преступлений неведения моего не вспоминай». Заметьте, пожалуйста, что он ссылается на два смягчающих обстоятельства: на юность, чьей подругою я всегда бываю, и на невежество. Обратите также внимание на то, что он говорит о преступлениях своего неведения во множественном числе, дабы мы тем лучше могли уразуметь всю великую силу Глупости.
Но обратимся к наукам и искусствам. Что, кроме жажды славы, могло подстрекнуть умы смертных к изобретению и увековечению в потомстве стольких, по общему мнению, превосходных наук? Воистину глупы донельзя люди, полагающие, что какая-то никчёмная, ничего не стоящая известность может вознаградить их за бдения и труды. Да, именно Глупости обязаны вы столь многими и столь важными жизненными удобствами, и - что всего слаще - вы пользуетесь плодами чужого безумия.
Посмотрите, во-первых, с какой прозорливостью чадолюбивая и благосклонная к человеку природа хлопочет о том, чтобы нигде не было недостатка в приправе Глупости. Согласно определению стоиков, быть мудрым - это не что иное, как следовать велениям разума, а глупым - внушению чувств. Но дабы существование людей не было вконец унылым и печальным, Юпитер в гораздо большей мере одарил их чувством, нежели разумом: можно сказать, что первое относится ко второму, как унция к грану. Сверх того, он заточил разум в тесном закутке черепа, а всё остальное тело обрёк волнению страстей. Далее, он подчинил его двум жесточайшим тиранам: во-первых, гневу, засевшему, словно в крепости, в груди человека, в самом сердце, источнике нашей жизни, и, во-вторых, похоти, которая самовластно правит нижней половиной, до признака зрелости.
Насколько силён разум против этих двух врагов, достаточно обнаруживает повседневная жизнь: пусть его вопит до хрипоты, провозглашая правила чести и добродетели, - бунтовщики накидывают своему царю петлю на шею и поднимают такой ужасный шум, что он, в изнеможении, сдаётся и на всё изъявляет свое согласие.
Потакать слабостям своих друзей, закрывать глаза на их недостатки, восхищаться их пороками, словно добродетелями, что может быть ближе к глупости? Когда влюблённый целует родимое пятнышко своей подруги, когда Бальбин восхищается бородавкой своей Агны, когда отец говорит про косоглазого сына, будто у того плутоватые глазки, - что это такое, как не чистейшей воды глупость? Да, конечно, трижды, четырежды глупость! - но она одна соединяет друзей и дружбу хранит неизменно.
Как вы думаете, может ли полюбить кого-либо тот, кто сам себя ненавидит? Сговорится ли с другими тот, кто сам с собой в разладе? Какой приятности ждать от того, кто сам себе опостылел и опротивел? Никто, полагаю, не дерзнёт утверждать, будто нечто подобное возможно, - разве что будет глупее самой Глупости.
Что может быть глупее самовлюблённости и самолюбования? Но что изящное или приятное можешь ты сделать, ежели сам себе будешь в тягость? Отними у жизни эту приправу, и ледяным холодом встречен будет оратор со своей речью, никому не угодит своими мелодиями музыкант, освистана будет игра актёра, осмеян заодно с Музами поэт, впадёт в ничтожество с искусством своим живописец, отощает от голода, сидя на своих лекарствах, врач. Вместо Минервы ты увидишь - свинью, вместо красноречивого оратора - бессловесного младенца, вместо франта - неотёсанную деревенщину. Человек должен любоваться самим собой: лишь понравившись самому себе, сумеет он понравиться и другим.
Прежде всего - что может быть слаще и драгоценней самой жизни? Но кому обязаны вы возникновением её, если не мне? Впрочем, почему бы мне, по обычаю моему, не изъясниться ещё откровеннее? Скажите, пожалуйста, разве голова, лицо, груд, рука, ухо или какая другая часть тела из тех, что слывут добропорядочными, производит на свет богов и людей? Нет, умножает род человеческий совсем иная часть, до того глупая, до того смешная, что и поименовать-то её нельзя, не вызвав общего хохота. Таков, однако, источник, более священный, нежели числа Пифагоровы, и из него всё живущее получает своё начало. Не во гнев будь сказано, сама Венера не посмеет отрицать, что без моей чудесной помощи всё её могущество не имело бы ни силы, ни действия.
Зачем мне храмы, когда весь круг земной - мой храм, прекраснее которого, по-моему, ничего быть не может. Таинства мои не останутся без причастников, доколе существуют люди. Я не так глупа, чтобы домогаться икон и статуй - они нередко вредят чистоте культа, ибо дураки и тупицы чтят иконы усерднее, чем изображенных на них святых, а тем временем мы, боги, терпим то же, что священник, которого выгоняет из прихода его же викарий. Я считаю, что мне воздвигнуто столько статуй, сколько есть на свете людей, воспроизводящих вживе мой образ, хотя бы и вопреки своей воле. Итак, нечего мне завидовать прочим богам, если иные из них в определенные дни чтутся в том или ином уголке земли, например Феб на Родосе, Венера на Кипре, Юнона в Аргосе, Минерва в Афинах, Юпитер на Олимпе, Нептун в Таренте, ибо мне весь мир усердно и непрерывно приносит несравненно лучшие жертвы.
«Жалоба мира»
Говорит Мир:
- Поразительное дело! Хотя природа только человека наделила разумом, способным воспринять Божественную волю и откровение, только его создала полным доброты и стремления к согласию, однако я скорее нахожу себе пристанище среди самых свирепых зверей, среди самых неразумных и злобных тварей, чем среди людей!
Всевозможными способами и путями природа учит людей согласию. Не довольствуясь выражением взаимного расположения на словах, она сделала так, что содружество стало не просто приятно, но и необходимо.
Природа дала всем прочим живым существам оружие и средства для самозащиты. Только человека она оставила слабым и безоружным, способным защищать себя от общей опасности лишь в содружестве с другими людьми. Так необходимость создала города, общество, научила людей товариществу, научила их, сливая воедино слабые силы, давать отпор диким зверям и разбойникам. Поистине, ничто в мире не смогло бы уберечь человеческое дитя, особенно новорожденное, от гибели, если бы семья не выкармливала его и не заботилась о нем в полном согласии.
Природа учит людей согласию и миру. И при всем этом какая-то адская злоба все же овладевает людьми. В их сердца вселяется всепожирающая, ненасытная страсть к кровопролитиям! Поверить, что люди, постоянно занятые бесплодными раздорами и войнами, наделены разумом, может только тот, кто привык к этим действиям настолько, что перестал им удивляться и видеть всю их пагубность.
Я обращал мой взор к городам. На время во мне зарождалась надежда, что здесь, наконец, есть доброе согласие между теми, кто живет окруженный одной стеной, что здесь царят и правят одинаковые законы и что здесь, как на одном корабле, всех объединяют одинаковые опасности. Увы, как я ошибался! И здесь тоже все настолько раздирается несогласием, что мне с трудом удается найти хоть один дом, в котором я мог бы прожить хоть несколько дней.
Минуя простой народ, который, будучи, волнуем ссорами да раздорами, напоминает бушующее море, я обращался ко дворам государей, как к некоей гавани. Без сомнения, думал я, среди них и должно быть место для мира, потому что они более мудры и осторожны, чем обычные люди, потому что они - глаза народа. Кроме того, они наместники Того, кто есть Князь Согласия и кто в действительности посылает меня всем людям, а в особенности государям. И все мне как будто благоприятствовало. Я видел нежные приветствия, любовные объятия, веселые пиршества и все прочие действия и признаки гуманности. Но, увы, невероятное дело! Я не мог отыскать среди них даже тени истинного мира и согласия! Все здесь было подкрашено и искусственно, все имело радушную внешность, за которой скрывались недовольство и подлая злоба. И под конец я обнаружил, что нет здесь места для мира, ибо здесь находятся истоки и причины всех раздоров и войн.
Оставался еще один род людей, которые так привержены к религии, что не могут отбросить ее, даже если бы они того пожелали, как черепаха не может избавиться от своего панциря-жилища. Я мог бы надеяться, что найду себе место среди них, если бы надежда столь часто не обманывала меня и под конец не заставила во всем отчаяться. Но все же, решив испытать все, что можно, я сделал еще одну попытку. Вы хотите знать, чем она кончилась? Ни от кого из людей я не отказываюсь так охотно, как от этих. Да и на что мне было надеяться, если ни одна и религий не согласна с другими религиями? Различных религий столько же, сколько различных религиозных братств. Доминиканцы спорят с миноритами, бенедиктинцы с бернардинцами, сколько названий, столько и религий, сколько религий, столько и различных церемоний, потому что они ни в чем не согласны между собой. И каждый человек доволен своей религией, ненавидит и проклинает религию других.
Только людей - а именно они больше всего нуждаются в единодушии - не в силах примирить ни добрая и могучая природа, ни воспитание, ни явная польза от взаимного согласия. Самые тяжкие испытания, самый горький опыт не могут объединить их и внушить им взаимную любовь. А ведь у всех людей общая форма лица и тела, общий звук голоса, силой разума наделен только человек и разум присущ всем людям в отличие от иных существ. А кроме того, людям дан язык - лучший посредник для установления дружбы и согласия.
Война противна всему сущему: война - первопричина всех бед и зол, бездонный океан, поглощающий всё без различия. Но если в войне нет ничего святого, если она, словно моровая язва, разъедает совесть и веру, если для людей нет ничего более пагубного, для Бога - ничего более ненавистного, если все это так, то почему же вы отворачиваетесь от меня? Разве вы разумные люди? Кто поверит, что вы обладаете хоть крупицей мудрости, если, не жалея ни трудов, ни забот, ни расходов, ни уговоров, прибегая ко всяческим ухищрениям, пренебрегая всевозможными опасностями, вы стремитесь во что бы то ни стало изгнать меня и заменить войной - воплощением всех бед и страданий?..