Предательство больней в 100 крат, если предал друг и брат.
У неё всё, а у тебя — один профиль.
все истории про любовь мне давно приелись
вывел принцип, звучащий как «просто выживи»
в этом есть свой холодный шарм и немая прелесть —
положи на ближнего
я усвоил, что самый страшный и злобный демон
это эго, тобишь моя же самость
есть деталь, разрушающая всё дело:
я робею,
когда к тебе прикасаюсь
я теряюсь
это точно не опьянение, не полёт
ты не станешь моей женой или временной потаскушкой
вот смотри, каждый первый тебе соврёт
но меня послушай:
я не знаю кем быть, усвоил лишь, кем не стоит
твой овечий взгляд только портит мои устои
говорил же, что чувства — всего лишь слабость
я трясусь,
когда к тебе прикасаюсь
надо вырвать, почистить сознанье от сорняка
впереди километры по бурелому
но из тачки твоя зазывающая рука
мягко манит к дому
это зло
это чудище во плоти
ведь не каждая встречная дверь позовёт войти —
только те, за которыми ждёт провал
я рублю их для топлива на дрова
но ты снишься мне снова в одном белье
я тону, надо мною семь тысяч лье
я лечу, подо мной расстилается мелкий мир
ты загасишь во мне пожар, разведя камин
посмотри, до чего я с тобой додумался и дошёл
жалкий нытик и лирик, жаждущий новых встреч
так нельзя
я запомнил карандашом
всё что знал о тебе
и планирую
это
сжечь.
Недовольные собой — осуждают других и завидуют им одновременно.
Да, плохо, когда друг не сможет подать руку…
В беде твоей, он отвернется, скорей согласен на разлуку,…
Чем помощь тебе хоть какую нибудь оказать.
Такой и над ошибками твоими посмеется,…
Еще за них же станет с упреком осуждать…
Не надо грустить,.держать гнев, сожаленье
Не бередите душу. Нас этому Бог не учил,.
Надо жить, самому оправляясь после паденья.
Проси и даст Господь тебе на это сил…
В тяжелый час прийти на помощь не каждому дано.
Хороший и преданный друг, такая редкость.
Силу воли имей и надейся на себя самого.
Кто не согласен, пусть простит за резкость…
Если вдруг вы стали для кого-то плохим,
А человек все хочет больше и больше хорошего.
А ты не можешь или просто не даешь.
И оттого уж плох становишься…
Или делал то, что для другого не так хорошо?
А как ты думал? от благодарности не уходят?
В жизни нашей случается все…
К каждому человеку ключик не подберешь,
Мы все такие разные. и если ты добро несешь,
То бескорыстно, вот для тебя, что- главное.
Не принимайте близко к сердцу,
Ты сделал все, что мог, тот человек, подумав,
Быть может, к вам вернется,
А если нет, пусть будет так, как ему укажет Бог…
Ваше желание нести добро, поверьте, не напрасное,
Не преступили вы закона божьего…
Душа от такого одиночества пусть не грустит,
Не обижается, а будет счастлива,
Пожелайте, тому кто ушел, всего хорошего
Не ждите чуда, чудите сами…
Мы все живем под небесами…
Жизнь нам один лишь раз дана…
Так выпьем всю ее до дна.
Любите как в последний раз,
Почаще улыбайтесь,
В чем-либо получив отказ,
Вы лучше не печальтесь.
На боль не отвечайте злом,
Вы просто улыбнитесь.
На злое слово вы добром
Вдруг мило оглянитесь.
Смутите сердце вашего врага,…
Покой его покинет
И, может быть, вражду он навсегда.
С души своей отринет.
Любите Бога, нашего Отца,.
Он нам поможет в трудную минуту.
И вдруг почувствуешь, как иногда…
Твою он душу теплом и радостью окутал…
Гоните прочь тоску, печаль, ненастье…
Вы знайте, что плохое стороной пройдет,
Придет такой момент и счастье
С собой в дорогу позовет…
Не верьте нытикам и пессимистам,.
Уймите страх свой перед ними,.
Порою жизнь так неказиста,
Но это все необходимо,
Чтобы ценить вы научились…
Прекрасные жизни мгновенья,…
От скуки злободневной пробудились,…
Получив от судьбы за то благословенье…
Если бы вдруг однажды всё тайное стало явным, многие честные имена были бы запятнаны, а запятнанные честными — неожиданно оправданы… Жаль только, что «вдруг» — бывает совсем не друг…
Если при каждой ссоре с любимым человеком в банку класть камень, через некоторое время станет отчётливо видно, как ссоры отягощают жизнь. Любовь нельзя хоронить под камнями своих амбиций и гордыни.
Мысли красные, тоесть красивые, ну в общем классные мысли, вы с красной строки, не стесняйтесь, пишите. С достоинством, дерзко, правдоподобно, классикам знатным под стать… Но так, чтобы вас не хотелось послать.
Чужую беду ощущая своей,
вживаясь в чужие печали,
мы старимся раньше и гибнем быстрей,
чем те, кто пожал бы плечами.
Эта осень явно неродная для семьи из прежних тридцати. Я ее такой совсем не знаю, но надеюсь, мне с ней по пути. По тому пути, где вдоль обочин до сих пор одетые стоят все деревья к октябрю, и ночью дышит паром стынущий асфальт.
Эта осень — чокнутый профессор, будто у Земекиса в кино. Завершить решила все процессы, что копились долго и давно: раздала всем сёстрам по сережкам, сестры рады, смотрят в зеркала. Доктор-осень в быстрой неотложке, человек и кошка, все дела, все ведь в осень запаслись котами, пледом, чаем и чуть-чуть вином. А она вдруг — раз! — и не такая. Осень, отраженная вверх дном. Осень без соплей, дождей, глинтвейна, бриджит джонс, резиновых сапог, тяжких дум и горьких сожалений, сырости с помпона и до ног, осень, непохожая на осень и ни на один другой сезон. Время для ответов на вопросы, input/output комфортных зон, время смены цвета светофора, время пять часов по сентябрю.
Осень, неродную прежней своре, если можно, я удочерю.
Синевы бездонная купель
Мягкими подсвечена лучами,
Облака сложились в букву «эЛь» —
Невзначай… А может, не случайно?
Знаю, через несколько минут
Расплывутся контуры, растают…
Облака продолжат свой маршрут,
Сбившись в белокипельную стаю.
Может проплывут и над тобой,
Отбелив небесные скрижали —
Там теперь прописана любовь,
Та, что мы в руках не удержали…
Copyright: Ариша Сергеева, 2018
Свидетельство о публикации 118092000175
«В Париже, в Париже на Сент-де-Ляклю
Она засыпает и шепчет: Люблю,
Так стонет, сминая перину,
Мюссе де-Курель Эвелина.
А вечером тихим, кусая мундштук,
Сидеть, вспоминая лобзания рук,
Представив на миг ту перину
Мюссе де-Курель Эвелины.»
(Б.Гринберг)
Мой бедный мундштук перепуганный днесь:
Сошла позолота, искусан он весь,
Его закусив, словно конь удила,
Хозяин, раздевшись почти догола,
Мечтает на улице Сент-де-Кёчу,
(При этом дрожит весь и шепчет: «Хочу»),
О маленькой, юркой мадам де-Курель,
О том, как заманит красотку в постель,
На полную пухом перину —
На роскошь мадам Эвелины,
Как в жизнь воплотятся мечты и грехи,
Как после он ей понапишет стихи
И будет читать их, мундштук закусив,
И, если останется капелька сил,
Забыв про коньяк, буженину,
Завалит опять на перину
Соседушку с улицы Сент-де-Ляклю,
Шепча ей при этом: «Люблю вас, люблю,
Лишь мне подарите, как воду дельфину,
Пуховую вашу перину».
«Ах, так?» — разозлится мадам де-Курель, —
Теперь понимаю я, в чем ваша цель,
Зачем посвящали поэмы-стихи,
(Которые, кстати, совсем не плохи),
Не ели зачем буженину —
Хотели в подарок перину?!"
Хозяин-бедняк моего мундштука,
Он весь побелел, задрожала рука
И слезы в глазах, словно дождик в апрель,
Но ласково смотрит мадам де-Курель:
«За ласки, за рифмы, за все безделушки
Возьмите, мосье, мой подарок — подушку
Из чистого пуха, не хуже перины», —
Смеются глаза у мадам Эвелины.
И он пошагает подобно лучу —
Светя и скользя на свой Сент-де-Кёчу,
Не выпуская подушку из рук,
Кусая от страсти несчастный мундштук.
2004 г.
Среди пустынь души и зла,
Взращенная твоей любовью,
Нежданно роза расцвела
В моем убогом изголовье.
Вертела боль веретено,
От слез я делалась незрячей
И чувствовала — надо мной
Росою горькой роза плачет.
Моей измучена бедой,
Плеча коснулась щечкой алой,
От этой нежности святой
Я потихоньку прозревала.
И, побеждая цепь оков,
Брела на запах фимиама
Благоуханных лепестков
И подошла к воротам храма.
Я, возвращаясь в мир, цела,
Не изувеченная болью…
И роза надо мной цвела,
Взращенная твоей любовью…
2004 г.