Он с самого утра ждал у окна,
И рисовал узоры на стекле.
А мысль в голове всего одна:
«Ну, где ты, мама? Вспомни обо мне!»
Ему сегодня шесть. Он так мечтал,
что в этот день он будет снова дома.
Он представлял, как свечи задувал.
Мама целует: «С Днём Рождения, Рома!»
Он как никто знал: счастье не в конфетах,
и не в подарках. Счастье — это мама!
Он повторял: «Ну где ты? Где ты? Где ты?»
Душа болела, как сквозная рана.
Он многого ещё не понимал.
Душили слёзы, в горле… словно ком.
К стеклу прижавшись, снова вспоминал
тот день, когда забрали в детский дом.
В то утро он проснулся очень рано,
застав на кухне пьяной свою мать.
Пыталась ртом поймать струю из крана.
«Я принесу воды. Иди, мам, спать.»
Возле стола бутылки, в мойке кружки.
И как всегда, нет ничего в кастрюле.
Засохший бутерброд и с ним две сушки.
И грязный мамин шарф висел на стуле.
Что с мамой? Сын её не узнавал.
Казалось, сердце льдиной заменили.
Как-будто злой колдун заколдовал.
«Эх, как же хорошо с ней раньше жили!
Всегда пекла оладушки с вареньем.
И за руку водила в детский сад.
Заказывала торт на День Рождения.
Совсем другим тогда был мамин взгляд.
В нём было всё: забота и внимание;
по вечерам учила рисовать.
Была полна любви и понимания.
И лучшей мамы и не пожелать.
Ну, а потом… Потом она влюбилась.
И на пороге появился Он.
От счастья… вся…как звёздочка светилась.
Всё что хотела отыскала в нём.
А он мальчишке явно был не рад.
Казалось, что мальца не замечал.
Не друг, не отчим, не отец, не брат.
«Эй, ты!» — вот так ребёнка окликал.
С ним в тихий дом, где проживало счастье
ворвались: ссоры, ругань, драки, пьянки.
И что ни день, чужие лица «Здрасте.»
И ночи напролёт в кухне гулянки.
Соседи по утрам шептались хмуро:
«Куда скатилась? Женщина! Не стыдно?!
Кого в дом притащила? Вот же, дура!
А сын страдает. Ей самой не видно?»
А вот мальчишке было очень стыдно.
Голодным по утрам шёл в детский сад.
Нестиранная куртка… так обидно.
Как вечер… он домой идти не рад.
Однажды… отчим вовсе не вернулся.
Сидела мать на кухне и пила.
Сын подошёл, плеча рукой коснулся.
«Сгинь с глаз!» — рыдая, отчима ждала.
Тот так и не вернулся. Перестала
будить сынишку в садик по утрам.
Осунувшейся, раздражённой стала.
Всё чаще мальчик оставался сам.
Не плакал. Боль, переживанья, слёзы
он складывал рисунками в альбом.
Когда-то будет радуга, а грозы…
они пройдут… и станет прежним дом.
Проснулся ночью, а в подъезде крик:
«Ничтожества! Я всех вас ненавижу!»
Он головою от стыда поник.
Сосед сказал: «Совсем сорвало крышу!
Какая же ты мать? Взгляни на сына!
Когда нормально ел в последний раз?»
«Из-за него вся жизнь как-будто мимо!
Вон! В комнату иди, подальше с глаз!»
Мальчишка обнимал её руками:
«Не надо, мама! Я люблю тебя!»
«Сыта по горло этими «соплями»!
Сын до утра проплакал у себя.
Мать каждый день пила, не просыхала.
Уже через неделю Новый год.
Что ёлку и подарки обещала,
не вспомнила. Засохший бутерброд
лежал в её запыленной тарелке.
И битые бутылки по углам.
Два ночи на часах отбили стрелки.
Он слышал, как она открыла кран.
«Посуду моет? Неужели! Мама!»
— с улыбкою уснул, уснул с надеждой.
Что завтра он проснётся утром рано
от запаха оладушек, как прежде.
Но утром ничего не изменилось,
Он встал и застелил свою кровать.
И мама за плитой не суетилась.
Похоже ей давно на всё плевать.
Уснула мать. Он вымыл в кухне пол.
Съел бутерброд, помыл тарелку, стул.
Убрал в пакет бутылки, вытер стол.
Звонок. И за дверями чей-то гул.
А дальше… Он растерянно моргал.
Милиция и Органы опеки.
Кто? И зачем от мамы забирал?
Весь мир его застыл на человеке!
Мать пьяная… и не соображала.
«Мы забираем сына до суда.»
— чужая тётка вещи собирала,
добавив, — «А возможно, навсегда!»

Уж скоро год, как он живёт без мамы.
Он не хотел к детдому привыкать.
Оптимистичны были его планы:
Вернётся мама, чтоб его забрать.
Сегодня ему шесть. И сердце птицей,
Израненною птицей бьёт в груди.
Прохожим людям всматривался в лица.
«Она придёт. День целый впереди.»

Три месяца назад. Двор. Переулок.
А в окнах ненавистные соседи.
В тарелке кем-то брошенный окурок,
и от портвейна три пятна на пледе.
Пыталась вспомнить, что было вчера.
Но, память и намёков не давала.
«Кого на этот раз сюда звала?
И кошелёк куда свой подевала?»
Болела и кружилась голова.
И снова в магазин лежит маршрут.
Пустые стены… стены без тепла.
Дом, где давно не любят и не ждут.
Из магазина шла обычной тропкой.
Через дворы и обветшалый склад.
Заметила собаку. Сын звал «Кнопкой».
Она легла кормить своих щенят.
Сама — «кожа и кости» облизала
всех пятерых заботливая мать.
А женщина смотрела и рыдала.
Такая боль пронзила… Не унять.
«Мой Ромка!» — взгляд же по щенкам скользил.
«Он бы тебя кормил. Мой сын такой.
Он самым верным другом тебе был.
Что я за мать?! Он больше не со мной!
Сейчас, сейчас… тебя я накормлю.»
— в пакет смотрела и себе не верила.
«О, боже! Кем я стала? Что творю?
Каким «дерьмом» я смысл жизни меряла!»
Всё вдребезги разбив, сползла по стенке.
«Прости меня, сыночек мой, прости!»
Дрожали руки, губы и коленки.
«О, боже, я молю тебя, спаси!»
Что нелегко придётся, понимала.
Чтоб прежней, самой лучшей мамой стать,
о выпивке и думать перестала.
И начала ошибки исправлять:
Устроилась на новую работу;
С соседями своими помирилась;
Кормила «Кнопку» и её босоту.
Жизнь… как её прическа, изменилась.
А вечера все в детской проводила.
Рассматривала Ромкины рисунки.
«Про наше хобби я совсем забыла.»
— и потянула душу боль за струнки.
«Как много он успел нарисовать,
пока была собою занята.
Всю боль смог на бумаге передать.
Вот вносит в дом мужчина глыбу льда.
И дом, что был всегда теплом согрет,
стал превращаться в страшную тюрьму.
А вот рисунок с цифрой «Мне 5 лет!
Никто не поздравляет! Почему?»
На следующем сложены ладошки.
На нём свою мечту нарисовал:
поменьше и побольше идут ножки,
билет на поезд… он так долго ждал.
Наш отдых: пальмы, лето, он и я.
Я обещала отвезти на море.
У нас была счастливая семья.
Мы друг за друга в радости и в горе.
Боюсь, теперь всей жизни будет мало!
Вину перед сынишкой искупить.
А это что?» — она вся задрожала.
«Хочу любимым сыном маме быть!»
— кричал рисунок: Сын в её объятиях.
Самый счастливый мальчик в целом свете.
Он маму рисовал в красивых платьях.
Как же близки душе рисунки эти.
Она в слезах сложила их в альбом.
Один листок за столик завалился.
Достала, развернула, в горле ком.
Казалось, дивный сон сынишке снился.
«Мне 6»…улыбка, торт, на свечи дует,
она его целует, День Рождения.
«Сын будет меня ждать! Он там тоскует!
Ему шесть послезавтра! В воскресение!»

Он пальчиком узоры рисовал,
щекой прижавшись к мокрому стеклу.
«Сыночек мой! Каким ты взрослым стал!
Я жить без тебя больше не могу!»
— шептала мама. Мальчик обернулся.
Она… в руках торт, а над ней шары.
Он подбежал, руки её коснулся.
И набежала куча детворы.
«А я вам говорил… Мама вернётся!
Мы с мамочкой друг друга очень любим!
Любовь такая никогда не рвётся!
Мы скоро снова счастливы с ней будем!»
Пожалуй, никаких не хватит слов,
чтоб описать их встречи все мгновения.
«Закончился кошмар из страшных снов.
Ты — лучший мой подарок в День Рождения!»

Ей предстоит так много доказать,
чтобы вернуть себе родного сына.
И ещё больше нужно наверстать,
чтоб ожила с рисунка та картина.
Она сумеет! У неё получится!
И выход есть: бороться… он один.
И снова лучшей мамой быть научится!
А главное… её так любит сын!
------------------------------------------------------—
И как бы жизнь не била, постарайтесь
Лицом не падать, рук не опускать.
И теми, кто вас любит, не бросайтесь.
Только они вам и помогут встать…