Согласитесь, друзья, что иногда нам снится откровенная ахинея.
И, проснувшись, мы поражаемся чудовищности и масштабу всего того идиотизма, который мы видели ночью. Иной раз, после таких снов полдня ходишь, как чумной, и никак не можешь прийти в себя.
Вот и мне этой ночью приснился такой сон.
Вчера вечером я решил откупорить подаренную мне на День рождения бутылку дешёвого шотландского виски. Не скажу, что я выпил много, хотя виски я очень люблю. И пусть вкус у вискаря оказался какой-то странный, но мне быстро похорошело, и я принял горизонтальное положение.
Уснул я быстро. И приснилось мне, друзья, что гуляю я по славному городу Эдинбургу, столице Шотландии. Красота, скажу я вам, необыкновенная! Старинные улицы, величественные здания, башни со шпилями… От всего этого захватывало дух!
Но тут я увидел толпу людей, которые шли достаточно большой колонной. Странные это были люди. Они шли и громко орали по-гэльски.
Гэльский язык, конечно, не английский, и на нём в Соединённом королевстве говорят не так уж и много людей, но это, всё-таки, язык шотландцев, и я ничуть не удивился тому, что толпа орала на гэльском. Удивляло то, что я всё понимал. Хотя, что удивительного, это же сон, и в нём возможно всё. В реальной жизни я и в английском-то не силён, а уж по-гэльски я вообще не знаю ни одного слова. Но во сне всё было чётко: толпа орала по-гэльски, я понимал, что толпа орёт по-гэльски, и я понимал каждое слово, как будто толпа орала на русском.
Мужчины, коих было подавляющее большинство в толпе, шли исключительно в национальной одежде — килтах, эдаких клетчатых юбках. Лица их были разрисованы под цвет национального флага, то есть были полностью синими и перечёркнутые белым крестом. Ветер периодически задирал килты вверх, и я с ужасом заметил, что их пятые точки, а также их мужские достоинства были расписаны в той же цветовой гамме.
Женщины не отставали от мужчин. Их лица были раскрашены в те же цвета. Некоторые шли с обнажённой грудью, и каждая грудь была раскрашена синим цветом и перечёркнута белым крестом.
— Вот дела! Может, сегодня какой национальный праздник, а я и не знаю! — подумал я, и пошёл вслед за процессией.
Тем временем, толпа заводила сама себя. Мужчины с волынками и барабанами играли всё громче и громче, остальные же стали кричать «кричалки».
Первая «кричалка» состояла из двух слов. Первое слово состояло из четырёх букв. Это было слово «Лиза». Второе слово означало женский половой орган, но кричалось в его нецензурной интерпретации. Повторюсь, что я всё понимал, как будто всё кричалось по-русски. А по-русски второе слово состояло из пяти букв.
Прокричав несколько раз эту пару слов, толпа перешла на другие «кричалки».
Впереди толпы шёл особо инициативный шотландец с мегафоном и подзадоривал массы. На нём был только килт. Всё его тело было раскрашено в синий цвет, и если бы не белые кресты на спине, груди, руках и ногах, то его бы легко можно было спутать с аватаром.
— Шотландия превыше всего! — орал в мегафон особо инициативный шотландец.
Толпа тут же подхватывала эту «кричалку» и хор голосов разносил её неприятным эхом по улочкам Эдинбурга.
— Англичанина на сук! — орал аватар, и людская масса вторила ему, заливаясь в диком групповом экстазе.
По ходу действия, толпа вышла на площадь и стала прыгать. Прыгали все, но не очень синхронно. Поэтому издали толпа напоминала волну.
Волна закричала новую «кричалку»: «Кто не скачет, тот англичанин!»

Надо сказать, что проходящие мимо люди, большинство из которых были местными жителями, достаточно вяло взирали на эту громкую процессию.
— Скажите, а вы шотландец? — спросил я первого проходящего мимо меня молодого парня.
— Да, я коренной эдинбуржец — спокойно ответил тот.
— А почему вы тогда не скачете, вы же шотландец?
— Потому что я умный — невозмутимо ответил парень.
— А все эти люди кто, по-вашему?
На этот вопрос парень ответил мне, не моргнув глазом, двумя короткими словами. Первым словом было слово «дебилы», а второе слово так же состояло из пяти букв, как и в случае с «кричалкой» про Лизу. Только в первом случае речь шла о женском половом органе, а в случае парня это слово означало всю женщину, которая весьма легкомысленно распоряжалась этим самым органом.

Парень вздохнул, посмотрел на меня удручённым взглядом и пошёл дальше.

А толпа, тем временем, буйствовала по полной.
Несколько ловких молодых людей забрались на памятник основателю классической школы политической экономии Адаму Смиту, и каким-то чудом нацепили на него килт. Потом они стали его красить, и через несколько минут один из основоположников экономической теории как науки, почти не отличался от аватара.
В какой-то момент мне показалось, что даже взгляд у памятника изменился.
— Где-то совсем недавно я уже видел этот взгляд. — подумал я, и вспомнил взгляд того молодого парня. У Адама Смита теперь был точно такой же взгляд. И мысли, видимо, те же.
Помимо Смита, подобной участи не избежали и другие памятники города. Некоторые из них толпа просто свалила, подогнав спецтехнику, а памятник Шерлоку Холмсу теперь мог тоже похвастаться клетчатым килтом и синим загаром.

— Простите! — поинтересовался я у одного из демонстрантов. — А что, мистер Холмс тоже был шотландцем?
— А ты не знал? — изумлённо «тыкнул» мне демонстрант, мужчина лет пятидесяти с синим лицом и белыми крестами на обеих щеках. Выглядел он очень экстравагантно. Его голова была увенчала медным конусом от самогонного аппарата, из верхушки которого, как большая кудряшка, свисал медный змеевик.
— Шотландцы, вообще, самая древняя нация на Земле! — продолжал демонстрант. — А собака Баскервилей — это шотландский колли! Учи историю, школота! И вообще, не вздумай больше со мной заговаривать на английском! Говори на гэльском! Это самый древний язык мира! — с превосходством в голосе добавил демонстрант, и стал кидать камни в окна какого-то английского банка.
Следует отметить, что центр города довольно быстро был превращён демонстрантами в руины, уцелевшие здания были покрашены в синий цвет, а на окнах были нарисованы белые кресты.
— Как во время войны! — заметил я уже по-гэльски всё тому же демонстранту, который в поисках очередного камня пытался расковырять мощёную мостовую.
- Это точно! Мы, шотландцы, самые великие воины! Мы развалили и уничтожили Советский Союз, разгромив Сталина в сорок пятом. И теперь весь покорённый русский флот ходит под нашим флагом, только цветом наоборот, синий крест на белом фоне. Учи историю, школота! — с невероятным пафосом повторил демонстрант, сидя на мостовой и ловко орудуя монтировкой.
— Дурь какая-то! — подумал я, но возражать ему не стал даже по-гэльски.

Недалеко от толпы демонстрантов стоял полицейский, и с кислой миной наблюдал за происходящим.
— Прошу прощения, господин полисмен! — обратился я к нему. — Почему вы не арестуете этих людей? Они же вандалы! Они же разрушат весь город и, не дай бог, всю страну!
— Нельзя… — вяло ответил полисмен, медленно жуя жвачку.
— Но почему?! Ведь это же форменное безобразие!
— Безформенное! — сострил полисмен и безразлично посмотрел на меня своими мутными глазами. — Форму они себе ещё успеют пошить… Нельзя и всё.
— Господи, но почему же нельзя?! — возмутился я.
— Молодой человек, это же Европа! Европейские ценности, толерантность и всё такое…

Дослушать его я не успел. Кто-то из толпы кинул в полисмена достаточно крупный камень, но попал не в полисмена, а аккурат мне по голове…
Я зажмурился от боли и… проснулся.

Было шесть утра. Скоро уже вставать на работу.

— Фууух… — шумно выдохнул я, присев на кровати и потирая ушибленную во сне голову. — Приснится же… Морок какой-то! На дворе весна тринадцатого года! Двадцать первый век! Что за бред мне снился? Подобное, в принципе, не может произойти ни в одной стране мира!

Пройдя на кухню, я включил свет, и сел за стол.

— Похоже, вискарь левый… — умозаключил я, рассматривая стоящую на столе початую бутылку. Разлили его где-нибудь на Малой Арнаутской, набодяжили со спиртом какой-нибудь химии, вот меня и перекосило!
Другого объяснения своим абсурдным сновидениям я не нашёл.

***

По дороге на работу я решил:
— Сегодня вечером выпью за ужином простой горилки. Уж после чего, а после неё мне, наверняка, приснится что-нибудь очень хорошее…