Лечусь. Врачуюсь тем и этим,
Но больше, всё-таки, не тем.
Эффект наружно незаметен,
А по докладу мутных сплетен
Я весь мертвее серых стен
Худой кладбищенской ограды.
Но мне покойники не рады -
Уж слишком беспокойный тип:
То норовит могилы метить,
Мол, «те» какие-то не «эти»
И недостойны сладких лип,
А «эти» - так совсем не «те»
И прозябают в темноте.
А на иных помойный гриб
Расцвёл на съеденной глазнице,
А на других - в «крутой» гробнице -
Клеймо стоит: «бандит» и «вор»…

Короче, мёртвый разговор
Привёл к тому, что я невольно
Завис меж небом и землёй,
Зовусь то Федей, то Ильёй.
На мостовой первопрестольной
Мои теряются следы
Средь отпечатков именитых.
Сегодня каменные плиты
По воле царственной слепы,
Но разом превратятся в склепы
Для всех, чей крик на площадях
На лже-богов наводит страх…

Ах, ах! Как глянцево нелепы
Молитвы православных слуг,
Прислужников «зелёной веры»,
Буддийских лам, другой химеры.
Для них религия - досуг,
Где каждый безусловно друг,
Коль верит в призрачное нечто
И за магическое «вечно»
Готов отдать и «стол», и «дом»,
Семью и родственников скопом.
Нелеп и тот, кто прёт наскоком
И на других кладёт кондом
За ради цели неприличной…

Мне быть в их стае неэтично.
Для мертвецов я слишком жив,
Для мудрецов - не слишком мудрый,
Для хитрых - прост, к тому ж, не лжив,
Для лысых - седенькие кудри,
Под носом чёрные усы
Не прибавляют мне красы,
Для глупых я умён несносно,
Для мясоедов - слишком постный,
А для братвы - не слишком крут.
Меня почти нигде не ждут
И не зовут на посиделки
Поговорить о том, о сём…

Мы все отверженность несём
И с неудач снимаем пенки,
И пишем вроде бы нетленки,
Которые сожгут потом
Неблагодарные потомки.
Истлеет сорванным листом
На бездорожье голос ломкий.

…Лечусь. Врачуюсь тишиной,
Всему и всем как будто лишний.
И только зреющие вишни
Не соглашаются со мной…