«Я сходила с ума от его контрастов. Он мог наброситься на меня с голодной свирепостью дикого зверя, вечно ненасытного и жадного до каждого уголка моего тела. Он был груб и грубость эта была какая- то первобытная, естественная и очень мужская, а потому я сама заводилась с пол- оборота. Но бывали моменты, когда он проявлял какую-то отеческую нежность. И, пожалуй, в ней было даже больше секса, чем во всём остальном. Я ловила кайф от того, как он просто осторожно заводил непослушную прядь волос мне за ушко. Я покрывалась мурашками, когда он бережно брал мою маленькую ладонь в свою большую, долго разглядывал её, и поднося к губам, целовал каждый пальчик. Мне нравилось ловить его неожиданный поцелуй в плечо и шею, когда он незаметно подходил сзади. Он мог и умел обращаться со мной, словно с хрустальной вазой, дорогой и хрупкой, а потому бесценной. Моё тело любило его грубую силу, но моя душа улетала в нирвану от его нежности. А все вместе лишало меня способности рассуждать, но дарило такое счастье, что я не променяла бы его ни на какие богатства этого мира. С ним я переставала быть упрямой, сильной и несгибаемой. Я была словно кошка, довольно и умиротворенно мурлыкающая на коленях своего любящего хозяина. С ним я была счастлива…»