Меня с детства дразнили «Рыжухой». Ни один мальчишка в классе не хотел со мной дружить: рыжие волосы и обилие веснушек на лице отпугивали даже самих смелых одноклассников. Да и росточком не вышла: всего-то метр пятьдесят. Всегда была замкнутой и нелюдимой, поэтому даже подруга была у меня только одна: такая же, как и я «бука» Лерка Савельева, по прозвищу «Пирожок». У неё был свой «пунктик» по поводу еды, из-за которого она росла толстой и неповоротливой. Именно на почве хронической непопулярности мы и сдружились. Так и окончили школу, ни разу не сходив на свидание ни с одним парнем.
Затем пути наши разошлись: Лера уехала в другой город, а я осталась и поступила в мединститут. Чтобы было на что жить и оплачивать учёбу, - устроилась в местную больницу медсестрой.
Отец умер, когда мне не было ещё и десяти, а мама погибла под колёсами грузовика, когда мне исполнилось семнадцать: пьяный водитель не справился с управлением и на огромной скорости протаранил трамвайную остановку, на которой в час пик было полно народа. Многим тогда не повезло. В том числе и моей маме. Так что жила я вместе с бабушкой по маминой линии. Вот, как говорится, и вся моя родня.
Несмотря на преклонный возраст (семьдесят два года), бабушка каждое утро начинала с зарядки и имела отменное здоровье: по внешнему виду никто бы не смог дать ей больше пятидесяти. Она и меня приучила вести правильный образ жизни: по утрам я бегала в близлежащем парке. Работа медсестрой, конечно, сильно пошатнула мой график: после ночных смен приходилось особенно туго. Но постепенно втянулась, и мне это даже начало нравиться.
Как раз в одну из моих смен в больнице появился Сёмка: десятилетнего мальчика нашли в лесу на берегу местной речушки. Похоже, он упал с обрыва и теперь находился между жизнью и смертью: у парнишки были множественные ушибы по всему телу, два сломанных ребра и тяжёлая черепно-мозговая травма. Семён оказался беспризорником: органы правопорядка выяснили, что он являлся воспитанником детского дома, откуда частенько совершал побеги. Его находили, возвращали на место, но паренёк сбегал снова. На этот раз его не могли найти почти две недели. Одновременно с ним из детдома пропала ещё и девочка Маша семи лет. Белокурую малышку пока так и не нашли. Возможно, паренёк знал, где её искать, но был без сознания и никому не мог сообщить об этом. Эти подробности я узнала от воспитательницы, пришедшей поинтересоваться состоянием воспитанника.
Когда увидела его в первый раз, - чуть не разрыдалась: такой он был худенький, почти прозрачный. Смертельная бледность кожи оттеняла веснушки, щедро рассыпанные по его лицу. И да: он был рыжий! Копна ярко-рыжих волос так нелепо выглядела на фоне больничной койки, что я невольно замерла.
- Рыжий… Конопатый… Такой же, как я! - удивлению моему не было предела. И не потому, что рыжие встречаются не так часто, а потому, что парень был почти копией меня в детстве.
Лишь глянув на ребёнка, я почувствовала, что не смогу оставить его одного. И как только выдавалась свободная минутка, - приходила проведать мальчика. Вот и сегодня зашла его проведать. В палате никого не оказалось.
- Привет! Как ты себя чувствуешь? - тихонько пробормотала я, подходя к изголовью кровати. - Знаю, что ты не можешь мне сейчас ответить, но надеюсь, ты меня слышишь.
Немного помолчав, я погладила его по голове, проведя рукой по непослушным вихрам и, усевшись на рядом стоящий стул, поведала ему всё. Сама не знаю, как так вышло, но именно ему я излила всю душу, рассказав о том, что тревожило меня всю жизнь. Рассказала о своих родителях, о том, какая я некрасивая и… Мне показалось, что мальчик услышал меня: его рука слегка дрогнула. На тот момент мне этого было вполне достаточно и я ни на секунду не усомнилась в его реакции. Покидая палату, летела, как на крыльях: наконец нашёлся тот, кто смог меня выслушать. Тот, кто нуждался в моей помощи. К тому же, так похожий на меня.
Придя домой со смены, я долго не могла заснуть, - всё думала о парнишке: как он там? Пообщавшись немного с дежурным врачом, поняла, что Семён пролежал под обрывом пару суток и чудом остался жив. Но до сих пор пребывал в коме. Одному Богу было известно, придёт ли он когда-нибудь в себя. Смерть могла забрать его в любую минуту.
Так, ворочаясь с боку на бок, я и не заметила, как заснула.
Проснулась от того, что почувствовала рядом чьё-то присутствие. Открыв глаза, увидела тень, метнувшуюся ко входной двери, и тут же вскочила с кровати, крепко зажав ладонью рот, чтобы не закричать. Осторожно, стараясь не шуметь, с замирающим от страха сердцем, я крадучись подошла к двери. Дверь была приоткрыта и, с усилием превозмогая страх, я осторожно выглянула на лестничную площадку. Там безусловно кто-то был. И, похоже, сам меня боялся: я слышала учащённое дыхание человека и видела его неясные очертания. Кого-то он мне напоминал: небольшой рост (видимо, ребёнок), тщедушное тельце, и… Тень немного сместилась в сторону окна и я увидела рыжую шевелюру, мелькнувшую в лунном свете.
Не веря в случившееся, тихонько позвала:
- Семён! - тень вздрогнула и рыжая шевелюра исчезла во мраке неосвещаемого подъезда.
- Семён, иди сюда. Я не сделаю тебе ничего плохого! - сказала как можно дружелюбнее и пошире открыла дверь, приглашая его внутрь. - Как ты меня нашёл?
Вместо этого услышала быстро удаляющиеся шаги: парень, видно, был сильно напуган и решил сбежать. Я не могла оставить его одного и, быстро обув туфли, как была, - в ночнушке, - так и выскочила на улицу, лишь успев накинуть на плечи ветровку. Благо, на дворе стояло позднее лето и ночи были ещё не слишком холодны. Мальчик не успел далеко убежать: видимо, организм был сильно ослаблен, поэтому передвигался он достаточно медленно для того, чтобы я успела заметить его в дальнем конце улицы. Я побежала за ним. Несколько раз даже почти нагнала, но он каким-то образом исхитрялся в последний момент ускользнуть.
Сколько длилась погоня - понятия не имею. Но внезапно осознала, что нахожусь возле обрыва. Парень стоял внизу, возле воды, а я смотрела на него и никак не могла понять, как ему удалось так быстро спуститься вниз? Пока искала спуск, он исчез. Но когда перебралась через неширокую и неглубокую речушку, - увидела мелькнувшую среди деревьев тень и последовала за ней. Буквально через несколько десятков метров начался бурелом и я едва не потеряла Семёна из виду. Кое-как продравшись через переплетение ветвей, вдруг выскочила на полянку и чуть не столкнулась с Семёном. Он стоял ко мне боком и рукой показывал куда-то перед собой.
- Семён, - позвала я его, - что ты мне хочешь показать?
Но парнишка молчал, лишь обречённо мотая головой и по-прежнему указывая куда-то рукой. Осторожно пройдя мимо него, посмотрела в ту сторону, что он мне показывал. Поначалу ничего разглядеть не удалось, но сделав несколько шагов к краю поляны, я увидела, что сразу за ней начинался длинный, извилистый и довольно глубокий овраг. Оглянувшись на парня, спросила:
- Что там?
Но парнишка неподвижно стоял, указывая в направлении этого оврага, и только из глаз его, капля по капле, крупными бриллиантами стекали слёзы, сверкая в свете ярко сияющей в небе Луны.
Поняв, что большего мне от Семёна не добиться, собралась с духом и стала спускаться в овраг. Обдирая руки о выступающие корни, кое-как добралась до дна. Рядом валялась какая-то сучковатая палка и, чтобы облегчить своё передвижение, я подобрала её. Немного отдышавшись и опираясь на палку при ходьбе, двинулась вперёд. Но не пройдя и десяти метров, там, куда я ткнула деревяшкой, намереваясь сделать очередной шаг, что-то громко щёлкнуло и опору резко выбило из рук. Я пошатнулась, но устояла на месте, с удивлением взирая на палку, торчащую из земли. Осторожно подойдя ближе, взялась за неё и потянула вверх. Но что-то снизу крепко держало её. Тогда я опустилась на колени и осторожно разгребла толстый слой опавшей листвы, собиравшейся здесь, видимо, в течение многих-многих лет. Оказалось, палка угодила в старый, насквозь проржавевший капкан. Механизм умудрился сработать, несмотря на то, что был сильно изъеден ржавчиной. Однако, пружина была ещё настолько сильна, что разомкнуть «челюсти» капкана не удалось: силёнок не хватало. Подёргав палку из стороны в сторону, я увидела толстую цепь, уходящую от капкана куда-то вглубь, под толстый ворох листвы.
Вот почему я никак не могла вытащить свой «самопальный» посох: цепь держала крепко.
Если попался один капкан, то почему их не может быть несколько? И почему Семён не предупредил меня об этом? Вопросов было больше, чем ответов. Ясным было пока только одно: паренёк хотел, чтобы я пришла сюда. Зачем именно? Вот это я и собиралась выяснить!
Быстро оглядевшись и не найдя палке замены, я не придумала ничего другого, как ударом ноги обломать её у основания. Идти дальше с пустыми руками было бы верхом глупости. И я продолжила свой путь, прощупывая палкой дорогу перед собой.
Помаленьку продвигаясь вперёд, «обезвредила» таким образом ещё два капкана, удивляясь про себя: «Кому понадобилось расставлять здесь ловушки, в которые за столько лет не попалось никого? На кого же они были рассчитаны?» Впереди овраг резко сужался и делал крутой поворот. Но даже несмотря на всю осторожность, чуть не свалилась в глубокую яму, вырытую прямо посреди оврага сразу за поворотом. Заглянув вниз, обомлела: дно ямы было утыкано острыми кольями, а возле стенки (в единственном месте, свободном от них) я разглядела светлое пятно, на поверку оказавшееся маленькой девочкой, свернувшейся калачиком прямо на земле. Коротенькое платьице, когда-то белого цвета, было перепачкано землёй и порвано в нескольких местах.
Девочка, похоже, была без сознания, и достать её из ямы трёхметровой глубины было, ох, как непросто. Для этого мне пришлось вернуться на поляну и найти несколько прочных толстых веток, часть из которых я перекинула через яму, а часть использовала в качестве лестницы, чтобы спуститься вниз. На моё счастье, девочка весила немного. Так что, хоть и с трудом, но удалось поднять её наверх.
Выбравшись, наконец, на поляну с девчушкой на руках, я снова увидела Семёна.
Он смотрел на меня, не мигая и, похоже, даже не дышал. Подойдя к нему вплотную, я тихонько позвала:
- Семён! - но паренёк будто бы не слышал меня и по-прежнему не шевелился.
- Сёмочка, ты меня слышишь? - повторила я уже громче, внутренне холодея от нехорошего предчувствия.
И тут во взгляде парня вдруг появилась осмысленность: он сфокусировал взгляд на мне и громко произнёс:
- Тебе ещё рано! - и вслед за этим резко ударил мне пальцами правой руки прямо в область сердца.
От неимоверной боли меня скрутило в три погибели. Я едва устояла на ногах, но девчушку из рук не выпустила. И тут Семён ударил во второй раз. От сумасшедшей боли искры посыпались у меня из глаз. Я судорожно вздохнула и…

***

- Внучка, внученька, что с тобой? - меня нещадно трясли за плечи, отчего голова моя превратилась в этакий сгусток боли. В глазах ещё плясали фиолетовые круги, затуманивая взор, но я, всё же, смогла распознать, что нахожусь дома, в своей кровати, и трясёт меня за плечи не кто иной, как моя родная бабуся.
- Бабушка, что случилось? - с трудом прохрипела я: в горле всё пересохло, из-за чего было трудно говорить. Бабуля, видя моё состояние, тут же подала стакан воды.
Боже мой! Воистину влагу не зря называют живительной: после выпитого стакана мне сильно полегчало и я, наконец, смогла говорить.
По словам бабушки, утром она вышла в коридор и увидела входную дверь открытой. Предчувствуя недоброе, кинулась в мою спальню. Тут-то меня и нашла, лежащей на кровати в туфлях и ветровке. Бездыханной. Бабуля не стала «ждать у моря погоды», а сразу кинулась делать мне искусственное дыхание. Это и вернуло меня к жизни.
Я с трудом приходила в себя: было впечатление, будто пробежала десятикилометровый кросс на максимальной скорости. И почему-то никак не могла согреться. Самое интересное: туфли были все «в зелёнке» (так бывает, когда долго бегаешь по траве), а ветровка выпачкана в земле. Бабушка, видя, что её любимой внучке стало немного легче и моей жизни не угрожает опасность, тут же побежала на кухню заваривать целебный травяной настой. А я в это время попыталась встать с кровати. Удалось это с большим трудом: тело никак не хотело слушаться. Все мышцы одеревенели и каждое движение отдавалось сильной ноющей болью. Кое-как доковыляв до зеркала, посмотрела на своё отражение и ужаснулась: вылитый труп. На бледно-серой коже лица не видно ни кровинки. Нос, как у мертвеца, заострился, щёки впали, губы побелели и потрескались. Лишь одни глаза, поблёскивавшие из запавших глубоко глазниц, окаймлённых тёмными кругами, ещё жили на моём лице.
Рассматривать себя дальше что-то расхотелось: подобное зрелище было не для слабонервных. Поэтому, недолго думая, поковыляла в ванную, чтобы умыться. И только там, поднеся руку к крану, заметила, что всё ещё судорожно сжимаю в кулаке какой-то предмет. Пальцы скрючило «не по-детски», и я с большим трудом, лишь при помощи второй руки, смогла их разогнуть. Наконец, моим глазам предстал светлый кусок материи, лежащий на ладони. Похоже, это был краешек какого-то платья.
- Платья?..
Тут в голове что-то щёлкнуло:
- Бабушка! - заорала я, что есть мочи. Точнее, мне показалось, что я кричу. На самом деле, тот писк, что издало горло, трудно было назвать даже шёпотом. Но бабушка, как ни странно, услышала, и тут же оказалась рядом.
- Что случилось, внученька?
- Ба, дай мне бумагу, ручку и срочно звони в полицию! Кажется, я знаю, где искать пропавшую девочку, что сбежала из детского дома.

***

Дальнейшее помню смутно: бабушка куда-то звонила, кому-то что-то доказывала, с кем-то ругалась. Потом приходили какие-то люди в форме, задавали много вопросов, на которые я просто не знала, как ответить. Всё, что могла - тыкала им в нарисованный мною план и умоляла побыстрее отправить людей на поиски девочки. А потом меня поглотила тьма…

***

- Извини, что не сказал тебе всего сразу! - Семён грустно качал головой, виновато опустив глаза. - Я просто не мог говорить. Время было на исходе. Если бы мы опоздали - Машутку не успели бы спасти!
- Не переживай, Семён, я всё прекрасно понимаю: надо было спешить. Но почему ты не дал мне вынести её к людям?
- Тогда бы Вы умерли обе.
- Но почему? - я искренне недоумевала.
- Нельзя долго находиться в сумеречной зоне: живым в неё путь заказан.
- Так ты хочешь сказать?..
- Всему своё время, Варя! - Семён говорил серьёзно, совершенно не по-детски, - Понимаешь, в этот раз я сплоховал: Машка всё плакала, хотела домой, к папе с мамой. А я сдуру пообещал, что мы их обязательно найдём. Когда же бежал из детдома, она незаметно увязалась за мной. Как умудрилась не потерять меня из виду, да ещё и ни разу не попасться мне на глаза - понятия не имею. Но только когда позади услышал крик о помощи, понял - Маша шла следом и попала в беду. На моё несчастье, в этот момент я поднимался по обрыву и уже почти взобрался на кручу, как нога моя соскочила с опоры и…
- А потом я услышал твой рассказ и понял, что кроме тебя помочь Маше больше некому. Дальше ты всё и без меня знаешь!
- Но почему же ты не дал мне пройти дальше? Я бы Машку хоть к реке подтащила, - всё было бы легче её искать.
- Тогда ты осталась бы здесь навсегда! - Семён нахмурился и взял меня за руку. - Поверь, тебе сюда пока ещё рано. Лучше о Маше позаботься: ты для неё сейчас нужнее!..

***

Много воды утекло с тех пор.
Я стала врачом и вышла замуж. Любимый во мне души не чает, и краше меня для него никого нет. В моей приёмной дочери Марии Семёновой (уже выпускнице школы) теперь почти и не узнать ту самую белокурую девчушку из детского дома. Кто бы мог подумать, что у моего будущего мужа окажется такая интересная фамилия?
Я счастлива. У меня дружная семья и мы очень друг друга любим.
А теперь я стану вдвойне счастливее, ведь через месяц на свет появится мой первенец Сёмка. Семён Семёнов. Звучит!
Уверена, - как две капли воды он будет похож на того самого «рыжика», что даже на пороге смерти смог оказать помощь попавшему в беду человеку.
Уж этого я не забуду никогда!