Вокзал представлял собой большую утрамбованную площадку, на которой столпились десятки автобусов дальнего следования. Мы примерно час мотались от одного автобуса к другому, таская за собой наш объемистый багаж. Я не мог прочитать таблички на хинди и маратхи, прикрепленные на передних и боковых стенках автобусов, а Прабакер, естественно, мог, но почему-то считал необходимым выяснять у каждого водителя лично, куда он направляется.
- Разве ты не можешь просто прочитать, что написано на табличке? - не выдержал я наконец.
- Конечно, могу, Лин. На этом автобусе написано «Аурангабад», на том - «Аджанта», на том - «Чалисгаон», на том…
- Ну так почему же надо спрашивать водителя, куда он едет?
- Как почему? - изумленно воскликнул он. - Потому что многие надписи неправильные.
- Что значит «неправильные»?
Он положил свой багаж на землю и улыбнулся снисходительно и терпеливо.
- Понимашь, Лин, некоторые водители ведут свой автобус туда, куда никто не хочет ехать. Это маленькие деревушки, где мало жителей. Поэтому они вывешивают название какого-нибудь более популярного места.
- Ты хочешь сказать, что водитель вывешивает табличку с названием города, куда многие хотят попасть, а на самом деле повезет их совсем в другое место, куда никому не надо?
- Ну да, Лин, - просиял он.
- Но почему?
- Понимаешь, когда к нему сядут люди, которые хотят ехать в популярное место, он постарается уговорить их поехать вместо этого в непопулярное. У него такой бизнес. Это бизнес, Лин.
- Это черт знает что, а не бизнес, - буркнул я.
- Ты должен снизойти к ним симпатией, Лин, к этим водителям. Если они повесят правильную табличку, никто не подойдет к ним поговорить за весь день, и им будет очень одиноко.
- Ну, теперь все понятно, - саркастически бросил я. - Мы болтаемся тут от автобуса к автобусу для того, чтобы водителям не было скучно.
- Я же знал, Лин, что ты поймешь. У тебя очень доброе сердце в твоем туловище.